Мэри Стюарт - Девичий виноград = Дерево, увитое плющом

Прошло время притворяться. В любом случае, мы с Адамом всегда очень хорошо знали, что думает другой. Я просто ответила. «Я бы сказала, что это очевидно. Если бы я знала, что ты еще в Форресте, я бы никогда не вернулась. Когда я обнаружила, что придется встретиться с тобой, я почувствовала себя пойманной, испуганной… сам понимаешь. А когда ты не хотел меня отпускать, я просто впала в отчаяние. Потом ты решил, что я ненастоящая, и я была так потрясена, что разрешила тебе так думать. Это было… легче, пока я могла тебя убеждать молчать».

Конь между нами вскинул голову и начал грызть удила. Адам смотрел на меня, будто я непонятный манускрипт, который он пытается прочесть. Я добавила: «Большая часть моих слов — правда. Я хотела вернуться домой и увидеться с дедушкой. Думала про это какое-то время, но не предполагала, что он примет меня обратно. Вдалеке меня держала худшая форма гордости, знаю, но он всегда вел себя с позиции силы, в смысле денег, он очень много думает о собственности, как большая часть его поколения… И я не хотела, чтобы думали, что я вернулась потребовать свою часть или предъявить претензии на мамины деньги. — Я улыбнулась. — Между прочим, это первое, что он мне сказал. Ну вот так. Частично гордость, частично неспособность подойти… И кроме всего прочего — ты».

Я помолчала. «Через какое-то время я начала смотреть на вещи по-другому. Мечтала вернуться в Англию и не хотела больше быть… полностью отрезанной от дома. Не писала, не спрашивай почему. Думаю, такой импульс заставляет появляться неожиданно в доме, где не знаешь, как встретят. Если предупредить, люди успеют придумать извинения и насторожиться, а если появишься прямо на пороге, им ничего не останется, как впустить тебя. Может, ты про такое и не знаешь, потому что мужчина, но уверяю, это бывает довольно часто, особенно если человек, как я, никогда не уверен, что ему обрадуются. А ты… Я думала, что смогу не попадаться тебе на глаза. Я знала, что… все для тебя давно закончилось, но думала, ты поймешь, почему мне надо было вернуться. Если бы пришлось встретиться, я сумела бы сообщить, что приехала только в гости, и собираюсь найти работу где-нибудь в другом месте».

Рябиновый повернул голову, удила зазвенели. Адам не заметил этого. Я продолжала: «Я немного сэкономила, и когда мисс Грей, моя последняя нанимательница, умерла, она оставила немного денег, триста долларов и кое-какие вещи на память. — Я улыбнулась, вспомнив золотую зажигалку и водительские права, так аккуратно подсунутые Кону с Лизой. — Она была инвалидкой, и я прожила с ней довольно долго, как смесь домоправительницы с шофером. Она мне очень нравилась. Ну, с тремястами долларов и накоплениями я оплатила проезд, и еще осталось. Приехала прямо в Ньюкастл из Ливерпуля, сняла комнату и нашла временную работу. Пару дней пыталась собраться с душевными силами, чтобы вернуться и увидеть, как тут дела. Конечно, я была почти уверена, что дедушка умер…»

Рассеянно я сорвала пучок травы и начала кормить коня. Адам не шевелился, я на него почти не смотрела. Очень странно, что когда часть твоей жизни, души умерла, она все еще может делать больно, как, говорят, болит ампутированная конечность.

«Я не хотела задавать слишком много вопросов на случай, если Кон как-то о них услышит. Даже сияла комнату на имя мисс Грей и не знала, что делать, как обставить свое появление. Хотела обратиться к юристам за мамиными деньгами, понимаешь, но не была уверена, что хочу рисковать — Кон мог узнать, что я вернулась. Ну вот, я ждала и думала, что делать…»

«Минуточку… — Адам, похоже, все-таки слушал. — Почему ты не хотела, чтобы Коннор знал о твоем возвращении?»

Я провела рукой по шее Рябинового и коротко ответила: «Он пытался убить меня однажды ночью у реки, как раз рядом с тем местом, где мы нашли его с Юлией».

Он вздрогнул: «Он что?»

«Он хотел жениться на мне. Дедушка этого тоже хотел. Ты это знал. Коннор надеялся тогда получить собственность каким-нибудь еще способом, поэтому имел обыкновение меня всячески изводить. Тогда он устроил сцену, а у меня было неподходящее настроение, я была не особенно тактична и сделала чересчур ясным, что ему не на что надеяться и… Ну, он вышел из себя и решил от меня избавиться. Он рисковый парень, этот Кон. — Я подняла на Адама глаза. — Вот как я отгадала прошлой ночью, что он пошел искать Юлию. Вот почему я побежала за ней».

«Почему ты мне не сказала?» Его тон не допускал возражений, собственнический такой, будто он имел на это право, как восемь лет назад.

«Не имела возможности. Это случилось в последнюю ночь. Я шла домой. Ты помнишь, как было поздно. И знаешь, что я обычно переходила реку по камням, а потом шла по тропинке и через мост, так что никто не знал, что я ходила в Форрест. И не зря я беспокоилась, потому что в ту ночь я наткнулась на Кона».

«О Господи».

«Это была… вторая причина моего побега. Дедушка тоже добавил. Он уже долго сердился, что я не обращаю внимания на Кона и устраивал сцены, потому что обнаружил, что я поздно гуляю, и несколько раз обманывала его, где была. Он… полагаю, это на самом деле, естественно… он устраивал жуткие сцены и говорил, что если я попаду в беду, то могу уйти и больше не показываться. — Я улыбнулась. — Думаю, это только разговоры и буйный темперамент, дедушке было тяжело присматривать за девушкой-подростком, но, конечно, подростки воспринимают все серьезно. Когда я в ту ночь пришла домой, убежав от Кона, я была очень даже истеричной. Рассказала дедушке про Кона, а он не поверил. Знал, что я выходила, подумал, что встретила кого-то, и только все спрашивал, где я была, потому что было поздно, и он сам отправил Кона искать меня. Он думал, что Кон потерял голову и пытался меня поцеловать, а все мои слова про убийство — чистой воды истерия. Я не обвиняю его, но… сцена была та еще. Ни к чему все это оживлять, ты прекрасно можешь представить, какие были сказаны слова. Но понимаешь, почему я убежала? Частично потому, что случилось между нами, а еще я боялась Кона… А потом еще дедушка… и я боялась, что они с Коном начнут выяснять и узнают про тебя. Если бы Кристал обнаружила… так, как тогда все было…»

Рябиновый опустил голову и начал щипать траву, позвякивая металлом. «Ну понимаешь, почему я боялась возвращаться в Вайтскар, даже теперь? Опасно, прямо в зубы Кона и Лизы, и я не была уверена в дедушкином приеме. Но тут появился Кон, как Люцифер, и предложил то, что показалось очень милым, мирным, защищенным от него самого возвращением домой. Фактически, я ухватилась за это. Я только планировала пробыть здесь до смерти дедушки».

«Начинаю понимать. Как ты столкнулась с Коннором?» «Совершила рискованный поступок, которого не должна была допускать, и отправилась посмотреть на Вайтскар. Я даже не выходила из автобуса, просто проехала от Беллинджема до Холлерфорда однажды в воскресенье. Там вышла, чтобы сесть на автобус, идущий по римской дороге. Я… хотела пройти вдоль Стены и… увидеть ее снова. — Ничто в его лице не выдавало того факта, которого не знал никто, кроме нас. Что именно у Стены мы иногда случайно встречались, и как же старательно вырабатывали мы эти случаи. Я ровно продолжала: — Кон увидел меня. Узнал или подумал, что узнал и последовал за мной. Когда он подошел, я была поражена и испугана, а потом увидела, что он достаточно сомневается, и можно убедить его, что это ошибка. Поэтому я назвала ему имя, которое использовала, и все получилось».