Наталья Перфилова - По стандартам миллиардеров

Итак, Ирина Матвеевна Наумова. С вами нас связывают отношения намного более длительные и более существенные, чем со всеми, кто находится сейчас в этой комнате. Никто не оказал на мою жизнь и на мой характер такого влияния как ты, милая мамочка! Хотя, честно говоря, теперь уж и не знаю, имею ли я право так тебя называть… Вернее, хочу ли… – После этих слов сына Ирина Матвеевна побледнела, как полотно, и уже безо всякой наигранной картинности прижала обе руки к тому месту, где у каждого нормального человека находится сердце. – Не знаю уж, за что небеса так пошутили надо мной, ведь, видит бог, мало кто из мальчиков так беззаветно и искренне любил свою мамочку, беспрекословно слушался ее всегда и во всем. Старался порадовать, к каждому празднику подарки мастерил своими руками… И это при том, что в ответ от мамы я никогда не видел ни тепла, ни нежности. Отец, как мог, старался успокоить меня, объясняя, что есть такие люди, которые не могут, просто не умеют, показывать свои эмоции, стыдятся проявлять чувства, считают всякие там поцелуи и нежности не приличными и не допустимыми для себя. Они хорошие, эти люди, просто они вот так вот странно воспитаны. Он утверждал, что наша мамочка Ира относится именно к таким замкнутым особям. Но я-то точно знал, мама хорошая, она добрая, прекрасная просто замечательная женщина, а вот я плохой, поэтому я и не достоин элементарной любви и нежности. И с еще большей энергией старался доказать тебе, мамочка, обратное. Господи! Кто бы знал, сколько сил и энергии потрачено напрасно! Сколько слез пролито. Я с любовью и благодарностью вспоминаю отца. Он был по настоящему добрый и справедливый человек. Единственное, чего я никогда не смогу ему простить, так это того, что он не нашел в себе сил и смелости, чтобы сказать мне правду. Он же не мог не видеть, как пагубно холодность и равнодушие матери сказываются на моем характере и мироощущении в целом. На нервной почве я много ел и старался как можно реже показываться на пороге своей комнаты. Я чувствовал волну раздражения и неприязни, окатывающую меня при каждой встрече с матерью. Если бы мне сразу сказали, что Ирина Матвеевна вовсе не родная мне, возможно, я бы не задавал себе так мучительно вопрос, почему она меня не любит. С годами я бы даже, наверное, смог понять и простить чувства обманутой женщины, которой изменил муж и которой мое присутствие никак не дает смириться и забыть о столь печальном факте ее не больно счастливой семейной жизни…»

– Я всегда говорила Васе, что его сын меня ненавидит. – На удивление спокойно вдруг сказала Ирина Матвеевна. – Всю жизнь смотрел на меня исподлобья, чисто волчонок… Жаль, что он не решился высказать все эти претензии мне лично. Не так вот, с экрана телевизора прилюдно свои обиды детские озвучить, а как нормальный человек, подойти, поговорить… Все-таки я хоть и не мать ему, чего уж душой кривить, это правда, но всем, что в его душу и сердце заложено, он, как не крути, мне обязан… Василию никогда времени на воспитание ребенка не хватало, он всю жизнь и здоровье угрохал на то, чтобы успешно шагать по карьерной лестнице и сколотить приличное состояние, которое теперь Семен почему-то решил самолично поделить так, как ему хочется… А я вынуждена была заниматься этим неблагодарным мальчишкой, который был мне буквально, как кость в горле… – Голос свекрови звучал в полной тишине. Никто из присутствующих, пораженных только что услышанным в этой комнате, не проронил ни слова. – В те годы Вася не мог мне даже приличную сумму выделить на то, чтобы я как-то решила проблему с пеленками, прогулками и бесконечными молочными смесями. Как на зло у Семена был отменный аппетит и никудышный желудок. Он постоянно болел, покрывался какой-то невообразимой сыпью, орал по ночам… Страшно вспоминать все эти ужасы, ей богу… Я даже всерьез подумывала, не расстаться ли мне с мужем, только бы избавится от этого плебейского подкидыша… К счастью, Вася оказался довольно успешным и предприимчивым человеком, даже в те не простые времена мы достаточно быстро обустроили свой быт, обставили квартиру, машину купили, дачу, и, наконец, завели приличную прислугу. Кстати, за Марфушу, которую я лично выбрала Семе в няньки, и которой он привязался сильнее, чем к родной матери, он тоже обязан мне… Я, наверное, человек пятнадцать до нее забраковала, пока не нашла по настоящему добрую, заботливую, во всех отношениях достойную женщину… Так что я не такой уж и монстр законченный, как вероятно сейчас постарается изобразить меня Семен, пользуясь тем, что ответить теперь некому. Но, положа руку на сердце, кто из вас смог бы искренне полюбить чужого ребенка, да еще и при тех обстоятельствах…

– А что с настоящей матерью Семена случилось, вы не знаете? – Глухо поинтересовалась я, не глядя на свекровь.

– Понятия не имею! – Презрительно вскинула брови свекровь. – У этой колхозницы хватило соображения только на то, чтобы соблазнить моего мужа, родить от него ребенка и все… Как только маленькая тварь почувствовала, что получить что-либо от нас с Василием ей не удастся, просто сбежала в неизвестном направлении, оставив своего только что родившегося мальчика на пороге нашего дома. Я была в шоке от того, что случилось, и даже руки на себя наложить хотела от такого подлого и совершенно неожиданного удара в спину… Но Вася так долго и униженно валялся у меня в ногах, молил не бросать его, не разрушать его жизнь и карьеру, что мое сердце в конце концов дрогнуло. Я смогла заставить себя простить мужа и даже оформить его незаконнорожденного мальчика, как своего родного сына. Я делала для них все, что было в моих силах клянусь, я даже полюбила Сему, может не настолько сильно и искренне, как ему бы хотелось, но полюбила… Я даже своего малыша заводить не стала, чтобы Семен не страдал еще больше… а я ведь тогда была такая молодая, господи…

– Красивая история. – Стараясь по возможности сдерживать рвущиеся наружу эмоции, заметила я.

– Чего уж тут красивого-то? – Слегка поежилась, словно от холода все еще бледная, не оправившаяся от потрясения Лариса. – По-моему наоборот… измена, предательство, брошенный ребенок…

– Благородство, всепрощение и искренняя забота о ближнем… – с саркастической усмешкой продолжила я и отвернулась, чтобы не дай бог не выдать жестом или взглядом, что я на самом деле думаю об истории, только что рассказанной Ириной Матвеевной. – Почти сюжет для банального женского романа. В жизни обычно бывает слегка по-другому…

– Молчи уж. – По привычке поджала губы свекровь. – Что ты можешь знать о жизни, свистушка? До двадцати лет сидела в своем козьем углу, потом выскочила замуж за полуспившегося толстяка в два раза старше тебя и начала сорить деньгами его семьи направо и налево. Кому?кому, а уж тебе меня осуждать не с руки, девочка! Ты просто корыстная и циничная до мозга костей самка… Но не обольщайся особенно. Все, чем сейчас владеет семья Наумовых, создано и моими руками тоже, и я по идее имею на деньги равные с Семеном права…