Ким Болдуин - Голубая звезда

— Ааа-а-аа, боже мой, он стреляет! — завопила Крис.

— Беги давай, — рявкнула Аллегро и открыла огонь по афганцу, когда тот показался на лестничном пролете. Она ранила его в плечо — ничего серьезного, Азизи продолжал целиться в Крис. Не раздумывая, Аллегро бросилась на линию огня, сбивая Крис с ног. Приземлились они у самой двери на улицу.

— Сукин сын! — прохрипела Аллегро сквозь сжатые зубы, когда пуля прошила ей бедро.

Она выстрелила в сторону афганца, пытаясь встать. Крис распахнула дверь, и они выбежали в узкий переулок за музеем. Снова шел дождь, на этот раз проливной. Аллегро держала пистолет наизготовку. Они неслись вниз по улице, оглядываясь, не появился ли их преследователь. Добежали до средины следующего здания, где стояло такси. Домино находилась на противоположном тротуаре. Они были у машины как раз в тот момент, когда Азизи выбежал на улицу. Афганец и Аллегро успели обменяться взглядами.

— Отель «Мариотт», пожалуйста, — сказала она водителю и тот тронул.

Испуганная, Крис ахнула.

— Энджи, твоя нога! У тебя идет кровь. — Произнесла она тревожным шепотом.

Аллегро бросила взгляд на растущее алое пятно на правом бедре. В центре кровавого круга на коричневых вельветовых брюках зияла аккуратная дырочка.

— Ничего страшного. Задеты лишь мягкие ткани.

Они ехали молча, смотря, как полицейские машины мчались в сторону музея. Выйдя из такси перед входом в «Мариотт», они направилась на подземную стоянку. Аллегро несколько раз оглянулась вокруг, убедившись, что за ними не увязался хвост.

Забрав сумку из багажника, она бросила ее на колени Крис, устроившейся в пассажирском кресле. Аллегро села за руль, отодвинула сиденье как можно дальше и, расстегнув брюки, неуклюже стянула их, оставив болтаться в районе лодыжек.

— С этим надо разобраться, — сказала она, осматривая рану. Выглядело не слишком паршиво, пуля вошла в мускулы, повыше колена с наружной стороны бедра.

— А может, лучше в больницу? — сказала Крис и побледнела.

— Времени нет.

— Надо обратиться в полицию.

— Это не по их части. И не надо их сюда впутывать, — твердо сказала Аллегро. — Я потом тебе все объясню. — Она потянулась за сумкой, достала оттуда бинт и обеззараживающее средство. Немного лекарства налила прямо на рану. Жгло ужасно, Аллегро зажмурилась на несколько секунд, в ожидании момента, когда боль начнет стихать.

— Так, давай я, — предложила Крис.

— Нет, нормально. Я не раз это делала.

Крис взяла сумку и переложила ее на заднее сиденье. Затем осторожно коснулась руки Аллегро.

— Пожалуйста. Дай, я помогу. Хорошо? Энджи?

Аллегро не ответила, но и не стала возражать, когда Крис забрала у нее антисептик и бинт. Она любовалась профилем Крис, пока та осторожно вытирала кровь. Ничего нельзя было прочесть на ее лице, а все поведение говорило о какой-то подавленности.

— Крис, ты в порядке? В смысле, сама не пострадала?

— Со мной все отлично, — ответила Крис, но руки у нее затряслись сразу, как только она это произнесла.

Она замерла, остановив обработку раны.

— Нет, я не в порядке, — сказала Крис, наконец, и голос ее звучал высоко и напряженно. Их взгляды встретились. — Я в полном смятении, мне страшно, и я хочу знать, что, черт возьми, происходит.

Глядя на свою рану, Аллегро размышляла над тем, что именно можно было ей сказать. Забрав у Крис антисептик, она налила его на рану.

— Аа-а-с-с-сука, зверски дерет.

Крис склонилась над раной и несколько секунд подула на нее. Боль немного стихла. — Так лучше? — спросила она, робко подняв взгляд.

— С тобой все становится лучше. Даже это.

Крис села ровно и нахмурилась.

— Энджи. Что происходит?

— Дай я сначала закончу, ладно? Как у тебя с шитьем?

У Крис округлились глаза.

— Шутишь, да?

— Нет, не шучу. Ладно, если ты не можешь, я сама. Дай сумку. — Аллегро достала бутылочку местного обезболивающего с пульверизатором, широкий рулон бинта и стерильный набор, где были нитка с иголкой.

— Ты что, серьезно?

— Мне не впервой. — Аллегро побрызгала анестетиком ногу и открыла стерильный набор. Она как раз закончила вдевать нитку в иголку, когда Крис остановила ее руку, и проговорила:

— Нет, я… могу.

Когда началось действие обезболивающего, Аллегро скрежеща зубами, сделала первый стежок, чтобы показать Крис, насколько глубоко должна проходить игла. Потом приступила Крис, постоянно посматривая на Аллегро и вытирая кровь. Каждый стежок был сделан кропотливо и ровно. Всего их было пять.

— А у тебя замечательно получилось, — сказала Аллегро. — Скрываешь таланты.

Крис силилась улыбнуться.

— Мне в жизни не пришлось даже пуговицу пришить.

Аллегро подняла бедро, чтобы Крис могла пропустить бинт и закрепить его. Ее руки были так же нежны, как и прошлой ночью, и Аллегро мучительно боролась с собой, пытаясь прогнать воспоминания, от которых щемило в груди. Крис посмотрела на нее долгим взглядом, и только потом проговорила:

— Так ты мне расскажешь, что произошло, Энджи?

— Мишель. — В ее голосе было столько нежности, она сама себя не узнавала.

— Что?

— Меня зовут Мишель Тейлор.

Глава двадцать вторая

Ошеломленная, Крис смотрела на нее, не отрываясь.

— За тобой охотится полиция, или что-то в этом роде?

Аллегро покачала головой. И как на это ответить?

— Ну, тут все сложно. Я работаю на частную организацию.

— И чем она занимается?

— Всем, что может быть нужно. Об этом я не могу распространяться.

Крис какое-то время изучала ее лицо, точно видела впервые.

— То есть, ты шпионка?

— Не совсем. Я не работаю на какое-то определенное правительство.

— Типа, наемник?

— Я делаю этот мир… более безопасным местом.

Крис вжалась в сидение, отпрянув.

— Господи. Ты убиваешь за деньги?

— Иногда приходится избавляться от всяких тварей, — сказала Аллегро. — А иногда я защищаю себя. Или других.

Крис смотрела на нее с опаской.

— И кто был тот мужчина?

— Он здесь с той же целью, что и я, с той лишь разницей, что он намерен убить тебя, когда получит то, что ему нужно. — Аллегро мучили сомнения. Она не хотела чрезмерно пугать Крис. Она готова была смеяться над собой. Куда уж хуже. Их уже преследовали и едва не пристрелили. — Меня сюда послали, чтобы получить бриллиант, который пропал очень давно, и который принадлежит афганскому правительству. Это тот, который тебе оставил отец.

— Хочешь сказать, у меня настоящая «Голубая Звезда»?