Хелен Филдинг - Как отказать красивому мужчине

Она выглянула из небольшого арочного окна кухни, и перед глазами предстала привычная картина: окно квартиры напротив, лишь слегка прикрытое куском ткани вместо штор, поэтому прекрасно просматривался пол, по которому расхаживал совершенно голый мужчина. На улице какой-то парень открывал дверь «Форда Мондео» и садился на переднее сиденье рядом с водителем. Они оба метнули взгляд на ее окно, но, заметив там Оливию, тут же отвернулись. Машина так и не тронулась с места. «Чайники», – подумала Оливия и приветливо помахала им рукой, гадая, кто именно выбирает столь профнепригодных сотрудников: Ферамо или МИ-6. Она зажгла плиту, достала из холодильника батон хлеба, приготовила из него тосты с фасолью, с удовольствием их съела и мирно уснула под сериал «Жители Ист-Энда».

Проснулась она лишь к полудню следующего дня и тут же бросилась к окну на кухне. Парни в «Форде Мондео» все еще были на месте. Интересно, куда они ходили помочиться ночью? Остается надеяться, что не у ее подъезда. Столь интересные размышления прервал телефонный звонок.

– Это ты, Оливия? – раздался в трубке голос Салли Хокинс. – Боже, как же я рада, что ты благополучно вернулась! – Странно, ведь Салли никоим образом не могла знать о ее возвращении, если только ей не слила информацию служба безопасности Ферамо. – Как у тебя дела? Заканчиваешь статью о Гондурасе?

– Ну, в общем, да. Может, нам стоит встретиться, поболтать? – ответила Оливия, хмуря лоб и тщетно пытаясь понять, что все это означает. – Я ведь прилетела только вчера вечером.

– Мне позвонил Пьер Ферамо. Думаю, ты знаешь, о чем речь. Он предложил поездку на Красное море, чтобы осветить еще одно направление дайвинга в неизведанных местах. Нам очень интересен этот материал. Мне бы просто хотелось узнать, ты не возражаешь против того, чтобы поехать туда? Если ты согласна, то мы могли бы…

Все это лишь усилило подозрения Оливии – по голосу Салли было слышно, что она слегка испугана.

– Ну разумеется, – как можно непринужденнее произнесла Оливия. – Звучит крайне заманчиво, а уж какой там замечательный дайвинг, могу только представить. Мне понадобится парочка дней, чтобы прийти в себя, а потом я готова отправиться туда.

– Вот и отлично. – Салли подозрительно замолчала. – И еще кое-что, Оливия… – В ее голосе появилась странная напряженность, как у плохой актрисы, читающей вызубренный текст. – Мне бы хотелось, чтобы ты встретилась с одним человеком… Он когда-то писал для нас несколько статей. Это специалист по арабскому Востоку. Очень интересный человек. Сейчас ему уже за восемьдесят. Нам повезло – сегодня он будет в Лондоне. Было бы неплохо, если бы ты встретилась с ним перед поездкой: он может дать пару ценных советов.

– Почему бы и нет? – Салли определенно свихнулась, думала Оливия, строя в зеркало гримасы.

– Вот и отлично. Встреча состоится в клубе «Брукс» на улице Сент-Джеймс. Ты знаешь, где это? Неподалеку от отеля «Ритц».

– Не беспокойтесь, найду.

– В половине четвертого. Его зовут профессор Уиджетт.

– О, я его знаю. Читала его книгу об арабском менталитете. Ну, по крайней мере, некоторые выдержки из нее.

– Вот и отлично, Оливия. Рада, что ты вернулась. И позвони мне завтра во второй половине дня.

Оливия положила трубку и протянула руку к ящику комода – ей явно понадобится еще одна шляпная булавка.

Сейчас за ее подъездом наблюдали двое других мужчин в коричневой «Хонде Сивик», припаркованной через дорогу.

Оливия приветственно помахала рукой и им, включила новый ноутбук, любезно предоставленный МИ-6, и набрала в поисковой строке: «Профессор Уиджетт, востоковед».

Глава 40

Уиджетт был заслуженным профессором Колледжа Всех Святых, а также автором сорока монографий и более восьмидесяти статей на различные темы, связанные с Ближним Востоком, в том числе «Угроза с Запада: арабский менталитет и обоюдоострый меч технологического развития», «Лоуренс Аравийский в номере люкс: идеал бедуинства и гостеприимство горожан» и «Арабская диаспора: вчера и сегодня».

Она провела пару часов в Интернете, читая те работы профессора, которые ей удалось найти. Затем оделась с учетом прохладной февральской погоды. Было довольно странно облачаться в колготки, сапоги и пальто, но ей даже нравился этот процесс. Оливия выглянула в окно: топтуны по-прежнему были на боевом посту. Она прошла в спальню, вылезла из окна, спустилась по пожарной лестнице, перелезла через стену ухоженного садика, прошла насквозь через почтовое отделение и вышла на оживленную главную улицу района Примроуз-хилл. На кого бы ни работали эти горе-наблюдатели, они явно не являлись образцом профессионализма.

Клуб «Брукс» принадлежал к той категории заведений, куда до сих пор дам пускали лишь в сопровождении членов клуба и подавали обед из трех блюд с острыми закусками на десерт. Будка швейцара, пол, выложенный черно-белой плиткой, и настоящий камин в викторианском стиле со множеством декоративных деталей, в котором весело горело пламя. Швейцар в поношенном жилете и фраке, с морщинистым лицом заядлого курильщика провел Оливию наверх в библиотеку.

– Профессор Уиджетт ожидает вас там, мисс, – сказал он.

В комнате стояла тишина, за исключением тиканья высоких напольных часов. В потертых кожаных креслах сидели пять джентльменов почтенного возраста, увлеченно читающих «Financial Times» и «Telegraph». Здесь тоже горел камин. В углу стоял старинный глобус, стены были уставлены шкафами с книгами, покрытыми слоем пыли. «Непорядок, – подумала Оливия, – просто руки чешутся пройтись тут с бутылочкой полироли и тряпкой».

Профессор Уиджетт поднялся на ноги, чтобы поприветствовать ее. Он был очень высок и стар. При виде его Оливии невольно пришло на ум стихотворение Томаса Элиота «Шорохи бессмертия», которое они учили в школе: «Джон Вебстер, смертью одержим, под кожей череп наблюдал». Череп старика почти просвечивал под прозрачной, тонкой, как бумага, кожей и синими венами на висках. Профессор был почти полностью лыс.

Однако стоило ему заговорить, Оливия поняла, насколько неоправданно снисходительное отношение к старикам. Уиджетт отнюдь не был добреньким жизнерадостным старичком, какими принято изображать профессоров преклонного возраста. Оливия смотрела на него и видела перед собой того мужественного покорителя женских сердец, которым он когда-то, без сомнения, был: полные чувственные губы, гипнотический взгляд голубых глаз – насмешливый, твердый, холодный. Его легко можно было представить скачущим на верблюде, с лицом, закрытым арабским платком, – этакий герой колониальных времен, штурмующий какую-нибудь крепость в пустыне. Его поведение отличалось некоторым артистизмом и даже манерностью, обычно свойственной гомосексуалистам, но при этом было совершенно ясно, что этого человека интересует только прекрасная половина человечества.