Анна и Сергей Литвиновы - Рецепт идеальной мечты

Дарью Михайловну видели на стройке нового дома.

Надя первая бросила ей в лицо: у меня, мол, в отличие от некоторых денег покупать квартиры нет. Начальница свела разговор на шутку. А потом была разъехавшаяся стремянка. А на следующий день – отравленный чай…

Надя ярко, как на хорошей фотографии, увидела лицо Дарьи Михайловны. Начальница смотрела на нее с ироничной, чуть грустной улыбкой. Будто бы говорила:

"Ну что, Наденька, ты наконец поняла?"

– Поняла, – ответила Надя вслух. И заговорила, громко и страстно, будто бы шефиня сидела против нее:

– Именно тебе было легче всего испортить сигнализацию в отделе редкой книги. Уж кого-кого, а тебя, заслуженную, с двадцатилетним стажем, никто не подозревал. Но вдруг незадача: я, дура, начинаю в этом деле копаться. А тут еще и Крючкова вылезла: видела тебя на стройке нового дома. Но доцентша – малахольная, она не опасна. А вот меня ты стала бояться, слишком настойчиво я рою. Что остается? Только заткнуть мне рот – благо есть все возможности. Тебе ведь ничего не стоило вывинтить болты на стремянке. А что у самой плечо разбито – так это хорошо получилось, все кругом тебя сразу стали считать героиней… Но со стремянкой – не получилось. Не повезло тебе, что я смогла уцепиться за полки, да и Максимыч вовремя подоспел. Но ты тут же пошла еще дальше и подсыпала мне в чай отравы – интересно, какой? Судя по симптомам, клофелин. Молодец, Дарья Михайловна, все сделала правильно: чуть-чуть выждала, а потом предложила поехать домой и отоспаться: надеялась, что я уже не проснусь.

Надя заморгала, прогоняя образ начальницы. "Не верю!" – прошептала она. Дарья Михайловна, остроумная, иногда едкая, заботливая и забавная в своей любви к глупым дамским романам… Не может быть.

Зазвонил телефон. Резкий звонок ударил громом, Надя вздрогнула. Машинально взглянула на часы: почти десять. Это, наверное, соседка: проверяет, проснулась ли ее подопечная. Надя дотянулась до аппарата и максимально бодро произнесла:

– Слушаю!

– Надюха, здоровченко! – услышала она взволнованный голос Катюшки из хранилища. – А ты чего не на работе?

"Они ничего не знают? – удивилась Надя. – И Дарья Михайловна притворяется, что удивлена: почему я не вышла?"

– Привет, Катюша. Я приболела. Что-то с желудком, – отвечала Надя.

– А-а-а, – равнодушно протянула Катюха и детали выяснять не стала, даже обидно.

– Ну, что там у вас? – поинтересовалась Митрофанова.

– Ничего, – бодро ответила Катюха. – Готовимся к похоронам.

– Чьим? – не поняла Надя. Возникла дикая мысль:

"Значит, они все-таки знают, что ее отравили? И уже хоронить собрались?"

– Как – чьим? – удивилась Катюшка ее непонятливости. – Начальницы твоей, чьим же еще!

Митрофанова сердито сказала:

– Ты, Катька, сначала шутить научись. А то не смешно получается.

Пауза. Потом хриплый шепот:

– А ты что.., еще ничего не знаешь?

– Слушай, говори, что случилось, или я трубку повешу.

– Ух ты! – не сдержалась подруга. – Ну, тогда знай…

Она сделала злорадную паузу и спросила:

– А чем ты болеешь-то? Может, тебе волноваться нельзя?

– Катерина! Прекрати, – рыкнула Надя.

– Подходишь, – непонятно отреагировала Катюша. – Завтра, наверно, и приказ будет.

– Ка…

– А что, из тебя хорошая начальница выйдет. Еще повредней, чем Дарья Михайловна! Ну, ладно, ладно… Дарья вчера из окна упала. С девятого этажа. Насмерть.

– Что-о?

– Окна, наверное, мыла, да сорвалась, – со знанием дела заключила Катюша. В ее голосе не звучало ни капли сочувствия – одна лишь гордость от причастности к событию.

– Ты все врешь… – отчаянно прошептала Надя.

А Катюха искренне удивилась:

– Зачем мне врать? Все уже знают, к директору следователь пришел, девчонки на похороны скидываются, по сто рублей, я уже отдала…

Митрофанова отчаянно цеплялась за стену: кухня закружилась, пол под ногами плыл…

– Надя! Надя?.. – позвала удивленная ее молчанием Катюша.

Митрофанова тихо вернула трубку на рычаг, обхватила голову руками. Кажется, ей надо вернуться в постель.

Просто лечь – и все. И только потом – попытаться понять, переварить и осмыслить…

Но в двери проскрипел ключ, в прихожей затопотали шаги.

– Надя! – требовательно крикнула соседка, Юлия Ефимовна.

Надежда вздрогнула. Ей нужна хотя бы минута. Минута наедине с собой.

Ефимовна копалась в прихожей, и Надя, как могла быстро, кинулась к ванной комнате. Пол качался из стороны в сторону, как аттракцион-корабль в Парке Горького. Семеня по шаткой "палубе", Надя домчалась до ванной, закрылась на задвижку.

– Я сейчас выйду! – крикнула соседке.

Лицо заливали слезы.

* * *

"Все! Хватит!" – Надя еще раз взглянула на свое отражение в зеркале – испуганное, жалкое – и раздраженно плеснула в него водой. По бледному лицу расплылись неряшливые капли.

"Дашка – умерла.., умерла", – тупо повторяла она про себя. И ничего не чувствовала, ничегошеньки – будто смотришь новости, где погибают обезличенные боевики или афганские крестьяне. Только слезы – все лились и лились.

– Дарья Михайловна – умерла, – произнесла Надя вслух. Душа, внутренний голос опять молчали – ничего: ни сожаления, ни ужаса от случившегося. Просто невозможно так вот сразу: и привыкнуть, и пережить.

"Туда ей и дорога", – вдруг мелькнула злая, нелепая мысль. И Надя немедленно ужаснулась своей жестокости.

Она присела на край ванны. Почему же даже думать сил нет? Хочется просто забиться в постель, укрыться одеялом, и чтобы никто не трогал…

– Надя! – возмущалась за дверью Ефимовна.

– Сейчас, – отозвалась она. И включила воду, будто бы умывается.

"Зачем я зеркало-то водой обрызгала?" – спросила себя Надя. И порадовалась: видно, она успокаивается, раз о таких глупостях думает.

"Зеркало, зеркало, все в разводах меркло.., стоп. Разводы. Разводы". И Надя представила: Дарья Михайловна вдруг, в конце марта, еще не весь снег сошел, решает мыть окна. Что за чушь! Михайловна – исключительная неряха! Помнится, Надя была у нее в гостях – та пылесосит-то, кажется, раз в год! А уж на такую мелочь, как мутные окна, внимания сроду не обращает! У нее они и зимой, и летом – все в разводах!

– Значит, ее убили? – произнесла Надя вслух. На последнем слове голос сорвался.

"Да что за чушь? Почему бы ей, Дарье, действительно раз в жизни не собраться привести квартиру в порядок?

Катька же ясно сказала: окна мыла и сорвалась. Ну и поделом ей! Предательница!"

– Нет, не годится, – произнесла Надя.

"Я должна сначала все узнать. Что это было? Несчастный случай – или убийство? – Она принялась протирать забрызганное зеркало полотенцем. – Несчастный случай… Уж очень все сходится.., пытались отравить меня… И потом несчастье с ней… Значит – ее убили?" – Надя взглянула на полотенце в своих руках – оно ходило ходуном.