Виктор Бриджес - Изабелла и Молли

— Куда ты собираешься? — освѣдомился Гью.

— На послѣобѣденный спектакль въ театрѣ Гайети.

Гью нѣсколько секундъ, пораженный, растерянно смотрѣлъ на Тони.

— На послѣобѣденный спектакль, — повторилъ онъ. — Что тебѣ… — вдругъ ему все стало ясно. — Ну, понятно… Молли Монкъ… Я совсѣмъ позабылъ о ней. Ты думаешь, что она можетъ помочь намъ?

— Быть можетъ, она одолжитъ намъ листъ бумаги, — сказалъ Тони, направляясь къ двери. — Во всякомъ случаѣ я попрошу ее объ этомъ.

Четверть часа спустя Тони передалъ свою карточку въ окошко, за которымъ возсѣдалъ швейцаръ театра Гайети, и выразилъ желаніе сейчасъ же увидѣть миссъ Монкъ по нетерпящему отлагательства дѣлу. Но швейцаръ только устало улыбнулся ему въ отвѣтъ.

— Я могу, конечно, отправить карточку наверхъ, — важно сказалъ онъ, — но, между нами говоря, это не поможетъ. Директоръ не разрѣшаетъ заходить посѣтителямъ въ уборныя во время представленія.

— Какъ жаль! — задумчиво сказалъ Тони, положивъ на карточку золотую фунтовую монету.

При видѣ золотой монеты глаза швейцара радостно заблестѣли.

— Я самъ снесу наверхъ карточку, сэръ, — сказалъ онъ, слѣзая со своего высокаго стула, — если это, конечно, такое спѣшное дѣло. — Онъ заковылялъ, держа карточку въ рукахъ, и вскорѣ скрылся на поворотахъ узкой лѣстницы.

Послѣ приличествующаго случаю срока строгій церберъ вернулся съ выраженіемъ человѣка, которому только что удалось справиться съ непреодолимыми препятствіями.

— Все въ порядкѣ, — интимнымъ шопотомъ сказалъ онъ Тони, — ей въ данную минуту какъ разъ нечего дѣлать. Пойдемте со мной.

Онъ провелъ Тони въ первый этажъ, гдѣ осторожно постучалъ въ дверь. Дверь была открыта молчаливаго вида дамой, которая, очевидно, собиралась позавтракать булавками, торчавшими у нея во рту.

Въ тотъ же моментъ изнутри послышался ясный увѣренный голосъ Молли:

— Это ты, Тони? Заходи пожалуйста.

Тони послѣдовалъ приглашенію и очутился въ маленькомъ ярко освѣщенномъ помѣщеніи, обстановка котораго состояла изъ большого зеркала, длиннаго узкаго туалетнаго столика, мягкаго кресла и цѣлой соблазнительной коллекціи душистаго дамскаго бѣлья, развѣшаннаго на гардеробной вѣшалкѣ.

Въ креслѣ сидѣла Молли. На ней былъ простой и въ то же время практичный костюмъ молочницы, какъ его представляетъ фантазія опереточнаго режиссера.

— У тебя есть для меня новости, Тони? — сказала красивая „молочница“ дрожащимъ отъ волненія голосомъ. — Я ничего не знаю о всей исторіи тамъ, на югѣ, кромѣ того, что стоитъ въ газетахъ. Я два раза пыталась переговорить съ тобой по телефону, но…

— Какъ долго ты сейчасъ свободна? — прервалъ ее Тони.

Она бросила взглядъ на маленькіе серебряные часики:

— Около 10 минутъ, потомъ я должна выйти на сцену исполнить няню.

Тони спѣшно далъ ей сжатый отчетъ о событіяхъ, разыгравшихся въ послѣдніе 24 часа. По счастью, ему удалось во-время кончить, и въ его распоряженіи остались лишнія полторы минуты.

Но Молли, какъ всегда, была прекрасной слушательницей. Закусивъ нижнюю губу, она съ напряженнымъ вниманіемъ, не покидавшимъ ее ни на секунду, прислушивалась къ его разсказу. Потомъ, помолчавъ немного, съ лихорадочнымъ блескомъ въ своихъ голубыхъ глазахъ, она быстрымъ движеніемъ подошла къ нему вплотную.

— Тони, — спокойно сказала она, съ трудомъ сдерживаясь, — ты серьезно намѣренъ послѣдовать за ними? Ты въ самомъ дѣлѣ сегодня ночью отправишься въ Браксу?

— Да, — сказалъ Тони съ несвойственной ему серьезностью, — видишь ли, мнѣ только что стало совершенно ясно, что я въ самомъ дѣлѣ люблю Изабеллу и не вижу никакой другой возможности получить ее обратно.

— Ты думаешь, что это — возможность? — спросила она съ такой настойчивостью, что въ вопросѣ не звучало ни малѣйшей ироніи.

— Охотно соглашаюсь съ тѣмъ, что это только весьма отдаленная возможность, — сказалъ Тони, — но, въ концѣ концовъ, никогда нельзя знать… это, впрочемъ, зависитъ до извѣстной степени отъ тебя, Молли, — добавилъ онъ послѣ нѣкоторой паузы.

— Отъ меня?

— Ты моя козырная дама, — кивнулъ Тони. — Помнишь ли ты о снабженномъ подписью паспортѣ, который нашъ другъ Педро былъ настолько любезенъ дать тебѣ наканунѣ отъѣзда, и о томъ, что онъ сказалъ, что этотъ паспортъ откроетъ тебѣ въ Ливадіи всѣ пути?

— Да, и…? — медленно сказала Молли.

— Въ случаѣ, если ты въ данную минуту не нуждаешься въ этомъ паспортѣ, то я былъ бы чрезвычайно признателенъ тебѣ, если бы ты одолжила мнѣ его. Если онъ только наполовину будетъ имѣть то дѣйствіе, какъ утверждаетъ Педро, то онъ мнѣ очень пригодится.

На моментъ въ маленькой комнатѣ воцарилось молчаніе, потомъ въ коридорѣ послышались быстрые шаги, и кто-то рѣзко постучалъ въ дверь.

— Миссъ Монкъ, прошу пожалуйста на сцену, — послышался громкій пронзительный голосъ.

— Иду, Чарлисъ! — спокойно отвѣтила Молли.

Она бросила послѣдній испытующій взглядъ въ зеркало и обратилась къ Тони:

— Черезъ нѣсколько минутъ я вернусь, можешь тѣмъ временемъ закурить. О паспортѣ не безпокойся, какъ-нибудь мы это устроимъ.

— Ты въ самомъ дѣлѣ хочешь мнѣ одолжить его? — съ благодарностью воскликнулъ Тони.

Молли, стоявшая уже на порогѣ, обернулась къ нему съ шаловливой улыбкой.

— Нѣтъ, — сказала она, — я не одолжу тебѣ паспорта, но сама доставлю его на мѣсто.

Съ этимъ ошеломляющимъ заявленіемъ она открыла дверь и исчезла.

Какое вліяніе оказали на Тони ея послѣднія слова, неизвѣстно, но когда она вернулась въ комнату, онъ уже успѣлъ придти въ себя. Онъ сидѣлъ, откинувшись на спинку кресла, окутанный дымомъ, такой же хладнокровный и невозмутимый, какимъ она оставила его.

— Твой прощальный выстрѣлъ былъ всерьезъ, или же ты хотѣла напугать меня, Молли? — освѣдомился онъ, освобождая кресло, въ которое Молли упала тяжело дыша.

— Это было сказано вполнѣ серьезно, — объявила она. — Если ты хочешь имѣть письмо Питера, то долженъ взять меня въ Ливадію. Скажи да, Тони, — добавила она, сильно волнуясь: — Развѣ ты не видишь, какъ это важно для меня?

— Да, я вижу, — сказалъ Тони, глядя на нее съ безстрастнымъ восхищеніемъ, — но это палка о двухъ концахъ. При извѣстныхъ обстоятельствахъ дѣло можетъ изъ увеселительной прогулки превратиться въ нѣчто другое.

Молли взяла сигарету изъ коробки на столѣ.

— Милый Тони, — сказала она, — хотя я знаю, что я опереточная пѣвичка, но изъ этого еще не слѣдуетъ дѣлать неизбѣжный выводъ, что я круглая дура. Мнѣ совершенно ясно, что мы пускаемся въ предпріятіе чрезвычайно опасное и при томъ довольно безнадежное. Если Да-Фрейтасъ узнаетъ въ чемъ дѣло, то можно побиться объ закладъ десять противъ одного, что никто изъ насъ не выйдетъ живымъ изъ каши. Теперь ты доволенъ?