Стефани - Солнце полуночи

 - А ты не думал, что в тот день мне было суждено попасть под фургон Тайлера, а ты нарушил весь ход событий? - спросила Белла.

 - Не только в тот день, - ответил я, опустив глаза и уставившись на темно-бордовую скатерть, плечи мои опустились. Крушились мои защитные барьеры, правда вытекала все так же свободно и опрометчиво.

 - Твоя судьба была предрешена тогда, когда мы впервые повстречались.

   Это было правда и я ненавидел её. Я был в ее жизни подобно подвешенному лезвию гильотины. Походило на то, как будто она была отмечена для смерти жестокой и несправедливой судьбой - кажется, мне было отведено место некоего инструмента, которым та же самая судьба старалась казнить Беллу. Я попытался "оживить" такую судьбу - ужасный гризли, ревнивая ведьма, мстительная гарпия - вот что выходило.

   Мне нужно что-то, кто-то, ответственный за эту несправедливость - таким образом, у меня бы появилось нечто, с чем можно бороться. Что-нибудь, что угодно, что можно разрушить, так, чтобы она могла быть в полной безопасности.

   Белла сидела тихо-тихо; дыхание участилось.

   Я наблюдал за ней, зная, что в конечном итоге увижу тот ужас, которого я так дожидался. Допускал ли я вообще, как близко я был к тому, чтобы убить ее? Ближе того фургона, который затормозил в сантиметрах от того, чтоб не задавить ее. И все же, ее лицо было по прежнему спокойно, ее глаза, все еще внимательны, они излучали только заботу.

 - Ты это помнишь? - она должна была помнить это.

 - Конечно, - отозвалась Белла совершенно спокойным голосом. Ее глубокие глаза были полны понимания.

   Она знала. Она знала, что я хотел убить ее.

   И где же крики?

 - И ты по прежнему сидишь здесь, - сказал я, указывая на ее врожденную противоречивость.

 - Да, по прежнему здесь сижу… и это благодаря тебе, - ее выражение изменилось, стало присутствовать любопытство, но тут Белла резко сменила тему:

 - И все-таки, каким же невероятным образом ты смог меня сегодня найти...?

   Безнадежно, меня еще раз подтолкнули к барьеру, защищавшему ее мысли, отчаявшись понять. Для меня это было так нелогично. Как ее вообще заботило что-то еще, если такая явная правда открывалась сейчас за этим столом?

   Белла с интересом дожидалась ответа. Ее кожа была бледная, и хотя для нее это было естественно, это касалась меня. Ее обед стоял практически нетронутым перед ней. Если я продолжу рассказывать в том же духе, ей понадобятся силы, чтобы легче перенести предстоящий шок.

   Мне пришлось поставить условие.

- Ты - ешь, а я буду говорить.

   Не прошло и тридцати секунд, как Белла бросилась наполнять свой рот с такой скоростью, которая противоречила ее спокойному состоянию. Она мечтала узнать ответы гораздо больше, чем подавала вид.

 - Это гораздо тяжелее, чем могло бы быть - разыскивать тебя, - сказал я ей. - Обычно я могу найти кого-то очень легко, единожды услышав их мысли.

   Я более внимательно стал следить за ее реакцией, как только это произнес. Определить ее было одним делом, а вот делать какие-либо выводы - другим.

   Сидела она неподвижно, широко раскрыв глаза. Я стиснул зубы, ожидая вот-вот наступления ее паники.

   Но она только единожды моргнула, громко проглотив еду, а затем быстро запихнула в рот очередную порцию. Она хотела, чтобы я продолжил.

 - Я начал следить за Джессикой, - продолжал тем временем я, наблюдая какой эффект на нее произведут мои слова. - Но без пристрастия - как я уже говорил, только ты могла найти неприятности в Порт Анжелесе, - я просто не мог не подчеркнуть это. Понимала ли она, что другие человеческие жизни не были столь близки к смертельным опасностям, или она думала, что для нее это нормально? Она была настолько далека от нормального, что с таким мне еще не приходило сталкиваться:

 - Я даже упустил момент, когда ты осталась одна. Когда я осознал это, ты уже была далеко от твоих подруг, я начал твои поиски с книжного магазина, образ которого увидел в мыслях Джессики. Я мог сказать, что ты туда не заходила, а так же то, что ты двигалась к югу... и еще - я знал, что ты бы вскоре вернулась. Таким образом, я ожидал тебя, беспорядочно перебирая мысли прохожих,  которые могли тебя заметить и дать мне информацию о твоем местоположении. Причин беспокоиться у меня не было... но я был странно взволнован… - дыхание участилось, как только я вспомнил то ощущение паники. Ее аромат вспыхивал в моем горле и я был этому рад. Эта боль означала, что она все еще жива. Пока огонь не угасал, Белле не угрожала опасность.

 - Мне пришлось наворачивать круги… прислушиваясь.

Я надеялся, что для нее мои слова имели смысл. Все выглядело таким запутанным.

 - Наконец-то скрылось солнце, я собирался выйти, и искать тебя пешком. И вот тогда-то…

Воспоминания нахлынули на меня - совершенно ясные и как яркие, как будто я снова переживал этот момент - я почувствовал ту же самую убийственную ярость, струившуюся по телу, которая сковывала меня словно лед.

   Мне хотелось видеть его мертвым. Это было просто необходимо мне. Мне пришлось сжать челюсти, я пытался сосредоточиться на своем поведении здесь, за столом. Белла все еще нуждалась во мне. Только это имело значение.

 - И что случилось потом? - прошептала она, широко открыв свои карие глаза.

 - Потом, я услышал то, о чем они думали, - процедил я, стиснув зубы, неспособные препятствовать словам перейти на рычание. - В их мыслях я увидел твое лицо.

     Я с огромным трудом цеплялся за свои убеждения - не убивать. Я все еще точно знал, где смогу его отыскать. Его темные помыслы присосались к ночному небу, подталкивая меня на это…

Я закрыл свое лицо руками, зная, что на нем сейчас было выражение монстра, охотника, убийцы. Я зафиксировал ее образ сквозь закрытые глаза, чтобы контролировать себя, сосредотачиваясь только на ее лице. Изящное строение её тела и тонкие покровы ее бледной кожи - как шелк, натянутый вокруг стеклянного стакана, невероятно мягкая и так легко разбиваемая вдребезги. Она была слишком уязвима для этого мира. Она нуждалась в защитнике. И, по воле некоего искривленного, неумелого руководства судьбы, я был наиболее близкой и доступной кандидатурой.

   Я попытался объяснить свою бурную реакцию так, чтобы она поняла:

 - Это было очень… тяжело - ты даже не можете вообразить, насколько трудно для меня, чтобы вот так просто забрать тебя, и оставить их… в живых, - прошептал я. - Я смог бы позволить тебе вернуться с Джессикой и Анжелой, но я боялся, что если бы ты оставила меня в одиночестве, я направился бы разыскивать их.

   Дважды за вечер, я признавался в намеченном убийстве. По крайней мере, этот раз был защитным.