Стелла Камерон - Несколько дней в аду

Чак легонько постучал в дверь, подождал, потом постучал сильнее и уже потянулся к карману, где лежали ключи, как за дверью раздался голос:

– Кто там?

Грейси была девушкой осторожной.

– Это Чак, милая.

Ах ты, чертова сука.

Грейси открыла дверь и посмотрела на часы.

– Я помешал? – спросил Чак.

Он должен держать себя в руках и показать ей, что случится, если она не сделает то, что он ей велит.

Грейси натянуто улыбнулась, и он увидел в ее глазах страх.

– Конечно нет. Проходи.

Чак вошел и подождал, пока Грейси не окажется в шаге от открытой двери в ее квартиру. Тогда он поднял ногу в тяжелом рабочем ботинке и нанес удар по ягодицам Грейси. Удар был такой силы, что она, вскрикнув, влетела в свою квартиру и упала. Чак вошел и захлопнул за собой дверь.

– Вставай, – прошипел он сквозь зубы, – ты, чертова шлюха, поднимай свою задницу с пола, или я прикончу тебя прямо здесь. Я буду бить тебя по лицу до тех пор, пока от него ничего не останется.

Грейси всхлипнула, встала на четвереньки, подползла к креслу и с трудом выпрямилась.

– Моя спина, Чак… – Она прижала руку к пояснице. – Она разламывается от боли. Что я сделала? За что ты так со мной?

– Потому что ты обещала мне кое-что и не сдержала слово. И теперь по твоей милости у меня совсем не осталось времени. Это ты все испортила.

– Я не…

Чак нанес ей такой удар в живот, что она согнулась от адской боли и со стоном повалилась на пол. Чак сжал губы. Ни одна баба не помешает ему использовать выпавший ему шанс.

Грейси медленно перекатилась на другой бок и застыла, тихо всхлипывая.

– Я не знаю, что я сделала не так.

– Я сказал, что ты должна делать, – сказал Чак, опускаясь возле нее на колени, чтобы видеть ее лицо. – Я дважды велел тебе держаться подальше от Эйлин и остальных, но с тех пор, как мы виделись с тобой в последний раз, ты уже несколько раз разговаривала с ней. Ты солгала, когда пообещала, что она никогда не узнает о нас. Никто не может солгать мне безнаказанно.

– Чак… – он едва расслышал свое имя в хриплом шепоте, – я никому ни слова не сказала.

Чак разорвал на ней блузку, потом лямки бюстгальтера. Грейси пыталась сопротивляться, но все было бесполезно. Сильные руки Чака стянули с нее хлопковые шорты и вместе с ними трусики.

Грейси попыталась сесть, со слабой улыбкой расстегнула бюстгальтер и отбросила его в сторону. Помада размазалась по ее подбородку, тушь потекла, образовав черные круги под глазами.

– Так сделай это, – сказала она, – делай со мной что хочешь. Я не причинила тебе никакого вреда, но ты можешь наказать меня. А потом я скажу тебе, что собираюсь делать сегодня вечером.

– Скажи сейчас, – потребовал Чак, быстро раздеваясь.

Ее тело было соблазнительно упругим, она обладала воображением, которое превращало каждое занятие сексом в феерию.

– Скажу, когда захочу. Сначала докажи, что я должна тебя слушаться.

Чак заметил кровь в углу ее рта и выругался. Ему казалось, что он в совершенстве овладел искусством не оставлять следов. По крайней мере, на тех частях тела, которые не закрывала одежда.

Его джинсы полетели на пол. Грейси привалилась к стене, маня его к себе. Чак подошел так близко, что их тела соприкоснулись. Он вошел в нее и крепко прижал свои бедра к ее бедрам. С каждым ударом он вскрикивал, возбуждаясь все больше.

– Тебе ведь нравится, – стонал он, – скажи мне, что тебе это нравится. И пообещай, что больше никогда не подойдешь к Эйлин… или к Аарону…

Наконец Чак остановился и открыл глаза. Лицо Грейси было совсем рядом, и на нем была написана откровенная ненависть.

– Грейси?

– Через полчаса твоя драгоценная Эйлин будет здесь. Я собираюсь угостить ее чаем и печеньем. Она сама напросилась ко мне в гости, хочет сказать спасибо за то, что я оказалась хорошей подругой. Может быть, я скажу ей то, что она не ожидает услышать.

Чак оттолкнул ее, и она упала в кресло.

– Живо одевайся, идиотка!

Чак быстро натянул джинсы. Грейси сидела в кресле, глядя перед собой застывшими глазами.

– Черт бы тебя побрал, Грейси, подними свою задницу. Давай одевайся. Умойся и подкрась губы какой-нибудь светлой помадой. Шевелись!

Грейси не двигалась.

Подхватив ее на руки, Чак отнес ее в спальню, швырнул ей одежду.

– Одевайся.

Грейси медленно надела нижнее белье, розовое хлопковое платье и белые сандалии. Чак сам расчесал ее волосы, благодари Бога за то, что у нее короткая стрижка. Потом он умыл ее лицо и принялся рыться в ящике комода, где она хранила косметику.

– Убирайся, – проговорила Грейси и оттолкнула его, накрасила губы и ресницы.

Чак облегченно вздохнул, увидев, что она выглядит так, будто ничего не случилось.

– Детка, можно я зайду через пару часов посмотреть, как у тебя дела?

– Если ты еще раз приблизишься к этому дому, я позвоню в полицию. Теперь будем играть по моим правилам.

– Послушай…

– Нет, это ты послушай. Я собираюсь встретиться с Эйлин. Ты не узнаешь, что между нами произошло до тех пор, пока я сама не решу тебе рассказать. А теперь убирайся отсюда.

– Прошу тебя, Грейси, – сказал Чак, протягивая к ней руки.

Грейси обошла его, прошла через спальню, гостиную и вышла из квартиры. Когда Чак догнал ее, она стояла у входной двери, распахнутой настежь.

– Грейси… – сказал он, посмотрел ей в лицо и вышел из дома. – Ты позвонишь мне вечером? – спросил он, обернувшись.

Глава 40

Эйлин толкнула дверь «Безделушки» плечом, сгибаясь под тяжестью огромной коробки. В ней лежала свежая индейка от Сэди и Сэма, приправы и все прочее, что Эйлин было необходимо, чтобы сотворить рождественский ужин. Пироги остались в фургоне, все сразу она бы не дотащила.

Несмотря на протесты Эйлин, Сэди положила ей в коробку своих домашних пирожков.

– У тебя было трудное время, – сказала Сэди. – В конце концов, я же твоя соседка.

Сэм просил передать Сонни и Аарону, что рад будет их возвращению, когда ситуация позволит.

Магазин встретил ее рождественской музыкой и перезвоном колокольчиков на елках.

– Эйлин! – воскликнула Сью-Джо. – Тебе не следовало бы приходить, но я так рада тебя видеть! Ты выглядишь гораздо лучше. Не беспокойся о магазине, тут все идет хорошо. У нас все под контролем.

Из кладовой выглянула миниатюрная женщина с огромными голубыми глазами и копной вьющихся черных волос. Увидев Эйлин, она всплеснула руками.

– Ух ты, Эйлин, целая и невредимая!

Это была Аурелия Борд.

– Этот город специализируется на драматических историях, – сказала она. – Я ожидала увидеть женщину без головы.