Людмила Бояджиева - Умереть, чтобы жить

…Алина явилась почти под утро и, едва стянув влажное платье, рухнула в кровать. Посапывание и крепкий запах алкоголя не оставлял сомнения в том, что задавать вопросы бессмысленно. Разговор состоялся лишь на следующий день. Измученная бессонной ночью, Аня едва уснула, и была разбужена капризным хныканьем:

— Принеси холодного кваса бедной девочке. Хотя, лучше бы пивка. Эй, Нюша, слышишь, сбегай на кухню, не хочу глаза нашим церберам мозолить.

Аня уставилась на Алину, отыскивая на её лице следы раскаяния или смущения. Но кроме синяка на губе и шее ничто не изменилось в облике русокудрой девчушки.

— Ну что разглядываешь? Тоже мне, святая невинность! — приподнявшись на локтях, Алина икнула.

— Ты… ты… — Слезы уже невозможно было удержать. Рыдая, Аня рассказала о том, что видела на берегу и все твердила, что завтра же с мамой уедет в Москву. Алина слушала гневный монолог с выражением смертельной скуки.

— Ладно, раз уж тебе так приспичило, давай расставим все по местам, словно страдая от зубной боли процедила она. — Мы, действительно, не родня. И не ровня. Пойми, как бы ни была хороша твоя мордашка, Денис или ему подобный папенькин сынок с бурной карьерой в недалекой перспективе, выберет меня! Ему нужна жена из его круга. И ничего тут не поделаешь. Так лучше уж не заблуждаться. А то принесешь дитя в подоле, как твоя мамаша…

— Я?! Д-да я вчера поцеловалась-то впервые… А ты…

— Прекрати истерику. Не хватает, чтобы нас кто-нибудь услышал. Тоже мне — паинька! Собственными глазами видела, как рыжий Антон твои коленки в раздевалке лобызал — за просто так, что ли? И вообще я не знаю, с кем ты сегодня провела ночь.

— Алина… как ты можешь?..

— Могу. И вот, что тебе надо твердо запомнить: ты моя подружка по школе. Инга Фридриховна, благодетельница, вас, Венцовых, поддерживает. А следовательно — мое поведение тебя не касается. И если кто-то из родителей что-то пронюхает, — тебе же хуже.

Аня убежала к реке и просидела там до обеда.

Чуть позже разоткровенничавшаяся Алина призналась, что уже десять дней «крутит страстный роман с Денисом».

— У нас жуткая любовь, и все по-настоящему — и страсть, и ревность. Ты же вчера специально, чтобы меня позлить, Дениса охмуряла. Тсс! Не оправдывайся — Линочка все понимает. Только ему на тебя плевать. — Алина томно потянулась. — Ох, Анька, ты не представляешь, какое нынче волшебное лето…

3

Черноволосого смугляка, гибкого и ловкого, как цирковой наездник звали Карлосом. Он был настоящим, но давно обрусевшим испанцем, и являлся при Денисе кем-то вроде Меркуцио при Ромео — наперсником и шутом. Карлос считался классным бас-гитаристом в популярной рок-группе и одним из первых в Москве стал связывать на затылке в «хвост» блестящие вьющиеся волосы. Как-то он окликнул Аню, собиравшую шишки в сосняке:

— Эй, Красная Шапочка, я тебя съем. — Карлос ощерился и щелкнул крупными ослепительно-белыми зубами.

Аня сдернула с волос оранжевую панаму с надписью «Coca-Cola» — подарок Инги Фридриховны из поездки в Калифорнию.

— Угости пирожком. Ого, полная корзинка!

— Это шишки. Для самовара. Пирожки будут вечером.

— Так я могу считать себя приглашенным? Нет, избави Бог! Я не навязчив. Если леди стеснена в домашних обстоятельствах, джентльмен ждет её у себя. Когда изволите оказать честь? — Он живописно встал на тропинке, весь в подвижных бликах от пробивающегося сквозь сосновые кроны солнце. Было в нем что-то нездешнее, огненное, испанское. Прищуренный взгляд лохматых от длинных ресниц глаз, насмешливо изогнутые губы, гибкие пальцы, необычно, с вывертом подносящие к губам сигарету.

— Послушай, я занята.

— И сегодня и завтра?

— И вчера, и сегодня, и завтра, и — всегда. — Аня обошла парня.

— Понял… — Карлос щелчком отбросил бычок. Аня заметила, что крупный рот парня изысканно и четко очерченный, призывно улыбается. У Карлоса Гарсиа Ромейры недостатка в поклонницах не было. И тем не менее, с того самого вечера у Дениса он не упускал случая заговорить с Аней. Получив отказ в свидании на долгую перспективу, он пригласил её на концерт в клуб фабрики «Дукат», где выступала его группа с «обвальной программой». Услышав, что там непременно будут Южный с Алиной, Аня решительно отказалась.

— Послушай, ты неправильно живешь. Вся в напряге. Надо расслабиться, покайфовать. Посмотри на меня. — Карлос отступил на пару шагов и распростер руки ладонями вверх. Его глаза в смоляных ресницах устремились к верхушке высоченной, роняющей иголки сосны. — С пяти утра сегодня общаюсь с природой и космосом. Обостряет чувство прекрасного. — Карлос шагнул к Ане, едва покачиваясь, как по канату. — Ты восхитительна, малышка…

— Знаю. — Аня увернулась за шершавый, золотистый ствол. — Знаю, с чем ты тут общаешься.

— Подумаешь, выкурил один косячок! Это ж не «колеса». Это всего лишь приправа к удовольствию жить. Ведь ты не станешь, к примеру, трескать мясо без соли или танцевать без музыки? Ну… или… — Он прищурился. Заниматься любовью без страсти?

Аня присела, подгребая к себе шишки:

— Я бы не стала употреблять наркотики. Это уж точно.

Присев рядом, Карлос поймал её руку:

— Только раз бывают в жизни встречи, детка. Только раз судьбою рвется нить. Когда-нибудь, в осенний хмурый вечер ты поймешь, что время ушло, что ты состарилась, упустив то, что жизнь преподносила тебе на блюдечке… Допустим, это лето…

Они поднялись, столкнулись, оказавшись чуть ли не в обнимку. Глаза встретились, и Аню качнуло от легкого головокружения.

— Мне надо идти. Спасибо за советы про нить. Я подумаю.

— Эй! — Окликнул Карлос удаляющуюся по тропинке девушку. — Концерт послезавтра. Заеду за тобой в шесть. На тот случай, если ты все же решишься пропустить в монастыре вечернюю мессу…

…— Завтра на концерт рок-группы в Москву еду. Там вся здешняя компания будет… И Алина тоже. — Объявила Аня матери.

— Ага… — Верочка задумалась, не решаясь задавать вопросы. Она уже поняла, что в отношениях «сестричек» что-то изменилось и, по всей вероятности, у Алины появился ухажер. Он теперь часто здесь показывается красивый парень, образованный, и родители какие-то шишки. Только вот Аньке, по всему видать, не очень весело.

— Вот и хорошо, что на концерт пойдешь. Говоришь, там все будут? Ну, тогда так… — Верочка исчезла и через минуту вернулась с журналом. Это был роскошный французский журнал с глянцевыми листами, обалденными фотографиями и рекламой такой красивой жизни, что закачаешься.