Юлия Шилова - Хочется кричать, или Одним разбитым сердцем стало больше

Не верится, что больше я не жена, что буду ждать с надеждой наступления нового дня. Я знаю: пока я жива – он навеки со мной. Для меня он жив!

Обязательно научусь жить ОДНА. Я же сильная. Перетерплю одиночество, я всё смогу, всё преодолею. Не сломаюсь без поддержки и мудрого совета близкого человека.

Я смогу пройти земной путь одна во имя его памяти. Так будет честно и правильно. Во мне всегда была разумная доля эгоизма, но только не по отношению к нему. Если понадобится совет, надеюсь, мой любимый всегда даст его с небес. Он просто ушёл в страну под названием «Вечность».

Я раньше не задумывалась, как приходит смерть. Теперь знаю – беззвучно и коварно. Есть человек – нет человека. Какое-то мгновение, и он мёртв. Мой муж ушёл, даже со мной не попрощавшись. Теперь мой любимый лежит в гробу, и не верю, что он не проснётся.

После смерти мужа даже небо стало каким-то особенным – чёрным, тяжёлым, гнетущим. Смотрю на облака и спрашиваю себя, как ему ТАМ, но не получаю ответа. Закрываю глаза и представляю, что он рядом. Всё вокруг замирает, жизнь останавливается. Страшно осознавать, что его больше никогда не будет. Душа обгорела, словно спичка. Я могу забыть о чём угодно, только не о нём и о нашей любви. Невозможно смириться с потерей.

Я буду ПОМНИТЬ ВСЁ. От первого до последнего дня. С того момента, как поняла, что ЛЮБЛЮ. Так началась наша совместная счастливая жизнь. А потом настал день, когда я в последний раз видела ЕГО живым. ОН ушёл навсегда.

Я готова к тому, что все годы моим любимым занятием станет сидение на подоконнике. Я буду смотреть на небеса и вспоминать, вспоминать…

Я по-детски верю, что он не умер, а просто улетел покорять небеса в сказочную страну, в небытиё. Иногда небо будет плакать о нём. Тогда не выдержу и заплачу сама. Я буду чувствовать ЕГО дыхание, видеть ЕГО тень и в отчаянии выбегать на улицу.

Дождь, чувствуя мою боль, припустил ещё сильнее. Не будет ни луны, ни звёзд, всё закроют тучи. Даже сейчас я ощущаю на своих руках оковы. Их невозможно снять, потому что эти оковы – мои чувства. Когда закончится дождь, тёплый ветер высушит мои слёзы, и в моём сердце прозвучат слова, что ОН всегда будет со мной.

Чтобы никогда не забывать мужа, я завела альбом памяти, поместив туда самые лучшие фотографии, начиная с детских, его личные документы, письма, записки, дипломы, грамоты, визитки.

Я разбила всё по темам: детство, юность, армия, учёба, свадьба, семья, увлечения, работа, путешествия. После похорон обязательно посажу дерево во дворе своего дома, отнесу одежду мужа в церковь, пусть отдадут нуждающимся. Закажу годовое или вечное поминание об упокоении в храме или монастыре.

– Может быть, вдова покойного что-то скажет? – неожиданно услышала я.

– Что? – растерянно очнулась я от мыслей.

– Может, вам есть что сказать? – настаивал ушлый старикашка, играющий на похоронах роль тамады. – Вы хотите рассказать присутствующим, каким именно был ваш муж?

– Нет, не хочу, – сухо бросила я, дав понять, чтобы он от меня отвалил.

Всё, что хотела сказать любимому, сказала мысленно, про себя. Зачем говорить всем этим людям о том, как мне горько? Радует одно: человек отмучился и попал в лучший мир, туда, где всегда хорошо. Я точно знаю, что смерть физическая – это не конец. Дальше свобода от мира земного.

Мне не нравится лицемерие в таких «торжествах». Умер человек, а люди готовы устраивать застолье, причём пьют водку и матерятся. А некоторые провожающие выглядят совсем не траурно, а празднично. Сама процедура похорон утомительна для близких и безразлична для покойного.

Неожиданно я взяла слово:

– Ненавижу похороны, – произнесла я. За моей спиной тут же послышался сильный гул. Я обернулась и решительно выпрямилась: – Тех, кто не закроет свой рот, охранники будут выводить, – строго выдала я. – Ни жратвы, ни выпивки вам не светит! Мне дали слово, так слушайте. Я ненавижу похороны! В современном обществе похороны – это дебильный повод пожрать и выпить. Особенно бесит поездка всей гурьбой на кладбище, отпевание, обилие народа, традиционное застолье в ресторане. А самое больное и мерзкое – тупые слова утешения «не расстраивайся». Действительно, зачем расстраиваться? Вся эта процедура оставляет след в психике человека и влияет на его восприятие мира. Никому не желаю с этим столкнуться, живите и радуйтесь каждому мгновению. Знаете, я сейчас говорю, а у меня в голове только одна мысль: «Вы все припёрлись на труп посмотреть и меня с мужем осудить?» Делать из подобного события спектакль – очень жестоко по отношению к людям, переживающим потерю, а самое страшное, что после похорон возникает мысль: наконец всё закончилось, потому что это действительно кошмар. Смотреть на лицо мёртвого человека, который ещё недавно с тобой разговаривал, улыбался – очень тяжело! Последний поцелуй в лоб, горсточка земли в могилу. И всё! Ты больше не увидишь того, кто был с тобой, разделял радость, горе, дружил, общался. Меня пугает тяжёлая похоронная музыка. Этот барабан, литавры… Ненавижу поминки: людям лишь поесть, а не разделить горе. Дикость какая…

Глава 4

Я замолчала, посмотрела на присутствующих. Одни застыли, как столбы, другие недоуменно перешёптывались.

– Я же просила вас всех заткнуться! Если дали мне слово, наберитесь терпения и выслушайте! Вы представить себе не можете, что такое последний взгляд на дорогое лицо, прежде чем закроют крышку гроба. Жуткий стук молотка по гвоздям. Шорох лопат. Верёвки, застрявшие под гробом. Комья земли, тихо сыплющиеся на крышку. Опять стук лопат, теперь навсегда засыпающих яму землёй. Ужасно терять любимых людей, а похороны – страшный ужас: строго, мрачно, нельзя дать волю чувствам. Ощущаю себя чужой, раскаиваюсь, что не плачу. А надо ли вообще плакать? Сложно любить и ценить живых? Обязательно устраивать эти угнетающие похороны, заказывать отпевание, чтобы пузатый поп противным голосом тянул: «Прими раба божьего»? До жути пафосно. Похороны – это момент, когда смерть показывает своё лицо из-под капюшона. Очень, очень тяжело. Любить, ценить и помнить надо живых, а не говорить кучу ненужных слов над могилой.

Застывшие как статуи люди зашевелились. Некоторые даже с шёпота перешли на громкую речь. Я с негодованием взглянула на них.

– Да, чем круче похороны, тем хуже. Тем, кто по-настоящему страдает, всё равно, они от горя ничего толком не замечают. Получается, вся эта торжественность – для сплетников, которые будут долго потом перетирать: похороны такого-то были «пышнее, чем эти». Похороны в нашей стране – чистой воды садизм. Сначала молчаливое стояние над гробом, всхлипы, потом вынос гроба к автобусу, да под душераздирающую музыку, которая каждой нотой сердце выжигает. Потом прощание на кладбище, жуткое осознание, что ты видишь человека в самый последний раз. Закрывание гроба, забивание гвоздями, опускание в могилу. Действие так растянуто, словно призвано свести людей с ума. И ещё меня удручает, что человека закапывают – то есть опускают в землю, в вечную тьму, где сырой холод и черви. Мне кажется, если бы покойников просто сжигали, причём без музыкального сопровождения и отпевания, это воспринималось бы гораздо легче. Словно душа человека и вправду уходит куда-то в небо вместе с дымом. Я за кремацию! Это намного экологичнее. Похороны – это очень страшно, – громко произнесла я. Голос предательски дрогнул. – Это строжайший ритуал, где нельзя сказать и сделать лишнего. Ночные дежурства возле гроба на второй день… Торжественное обмывание и переодевание: в грязи и лохмотьях оставить нельзя, ибо человек должен отойти в мир иной в чистом виде, иначе опасно! А уж когда гроб выносишь, тут предельную осторожность нужно соблюдать: если заденешь о косяк двери – умрёт кто-нибудь ещё из семьи. А ведь среди вас есть те, кто радуется смерти моего мужа. В общем, сплошная запретная зона, окаймлённая траурной лентой. И это наша варварская традиция – открытый гроб. Я хочу помнить человека живым, а не лежащим в длинном ящике с чужим застывшим лицом. Потом к тебе подходят родственники, которых раньше не видела, и отпускают замечания по поводу похорон. Хочется им сказать: «Идите веселитесь, стервятники, а не то следующие похороны будут вашими». Начинается прощание в морге. Обстановка жуткая: маленькое помещение, где стоят шесть гробов с подготовленными навынос покойниками. Это неправда, что горе сближает. Горе у всех своё, вот и стояли сегодня в морге домовины с покойными, над которыми никто не причитал, им никто не принёс ни цветочка. Может, родственники в «пробке» задержались, может, похороны позже заказаны, но это было ужасно, когда моего мужа вынесли, а эти там остались. – Я сделала небольшую паузу и продолжила: – Ну что, господа, кто скажет следующую речь? Нет желающих? А поехали в ресторан! Водка рекой, балык и чёрная икра в любых количествах. Никто не пожалеет, что почтил своим присутствием эти роскошные похороны…