Мой неверный муж (СИ) - Лейк Оливия
Сто тысяч евро — это депозит клиники, а сопровождение, частный медицинский перелет и процент посредника за услуги — еще пятьдесят.
— Ну так прилетай, помоги с организацией, десятку евро сэкономим, — Полина прохладно ответила.
— Да мне не жалко, просто это большие деньги. Мы оба это понимаем.
— Мама хочет дарственную оформить на квартиру на Иля и Лиану. Не хочет безвозмездно помощь принимать.
— Ну квартира твоя, как единственной наследницы. Сомневаюсь, что ты обделишь наших бандитов. Поль, я закончу дела и прилечу сразу в Мюнхен. Дня через три. Выбери хорошую гостиницу с большой кроватью. Я соскучился, зараза моя.
— Хорошо, — мягко рассмеялась. — Люблю тебя.
Полина отключилась, и я выдохнул. Я так не боялся, наверное, никогда. Жена у меня женщина умная и достаточно прогрессивная. Она многое понимала и не торопилась осуждать. Мы много раз обсуждали фактор измены. Не нашей, чисто гипотетически. Она проявляла здравость и пыталась проанализировать проблему со всех сторон. Я, конечно, более категоричен: убью, если узнаю. Все очень просто. Теперь сам был на скамейке подсудимых и очень боялся, что жена узнает. Сомневаюсь, что Полина будет слушать мои доводы в такой нелегкий для ее родителей период.
— Мам, привет. Ты звонила?
— Сыночек, тебя Поля потеряла. Ты в Москву прилетел и молчал? Все хорошо?
— Да, Поля меня нашла. Слушай, а папа рядом? Мне с ним по нашим делам поговорить нужно.
— Нет, — коротко ответила. — Папа сегодня у Динары.
Я замолчал. А мы ведь с мамой по душам на эту тему не говорили. Может, стоит?
— Слушай, мам, я заеду к тебе. Через часик буду, — отключился и посмотрел на номер, оставленный Камиллой. Я записал его в телефон. Пусть будет. В моей профессии всякое могло пригодиться.
Кое-как привел наглую помятую морду в подобие порядка, оделся во вчерашнее и поехал к матери в закрытый поселок на западе Москвы. Там жило много старейшин нашей татарской диаспоры. Дом большой, но очень уютный, пестрый, яркий. С садом как во дворе, так и в доме. Мама обожала цветы: не только любоваться красотой, но и самой доводить их до душистого цветения. Именно там нашел мать. В перчатках и широкополой шляпе — платок она надевала только на улицу.
Пока ехал в родительский дом, упорно пытался определить, что чувствую после ночи с другой женщиной? Первое: страх, что жена узнает и взбрыкнет. Я не хочу ругаться с Полей, серьезно ругаться. Мелкие бытовые ссоры не в счет. Я не хочу расстраивать жену. Не хочу терять ее доверие. Не хочу, чтобы была нервной и дерганной из-за ревности. Естественно, я не хочу разводиться! Это даже не рассматривалось. Мы никогда не расстанемся: потому что я не захочу, а ей просто не позволю. Мы поженились раз и на всю жизнь. Это константа. Для пары Загитовых развода быть не может!
Второе: совесть и вина… Или нет? Умом я полностью признавал, что виновен в супружеской измене, но внутри меня не рвет и не колбасит. Наверное, потому что это просто секс. Тупое физиологическое совокупление. Вероятно, если бы были замешаны чувства, то был бы стыд и раскаяния, метания и горькие думы. А так: страсть и секс. Главное, без последствий. Не могу отрицать, что понравилось, взбодрило как-то. Горячая девочка, шепчущая, какой я охуенный. Что ее никогда не трахали так хорошо. Что у меня лучший в мире член. От такого у любого мужика стоять будет как по стойке смирно! Самолюбие Камилла мне почесала профессионально. Но рисков больше, чем удовольствия. Можно проиграть, а проигрывать не люблю и не умею.
— Здравствуй, сыночка, — мама обняла меня крепко. — Все хорошо? Ты какой-то сонный.
— Нормально, мам.
— Пошли в дом. Чай пить со сладостями, — обняла и повела к ступеням на крыльцо. Погода хорошая, и мы расположились на веранде. Мама кликнула Зоряну, помощницу:
— Зоря, сделай чай и принеси сладости с медом, — затем на меня посмотрела. — Как Полина? Папа ее? Я так соскучилась по внукам.
Я рассказал последние новости, показал фотки детей на море в Варне, поделился планами снова поехать в Европу.
— Папа как?
— Да ничего, нормально, жив-здоров.
— Мам, он не слишком часто у Динары? — участливо спросил я.
— Она беременна, ей нужно больше внимания, но папа проводит у нее не больше трех дней. Адам очень справедлив.
Папа взял вторую жену меньше года назад, и она уже беременна. Это было общее решение родителей: папа захотел еще ребенка, принцессу, а мама после того, как меня родила, лишилась возможности к деторождению. Жили они хорошо, по канонам ислама, без фанатизма, но все же. Отец не брал другую жену и не разводился с мамой, хотя всегда мечтал о большой семье и детях. Очень любил маму. Динара появилась в нашей семье как помощница по дому. Двадцатипятилетняя одинокая вдова, одна осталась в большом городе, отца попросили пристроить ее. Мама приняла у себя, сдружилась с ней. Конечно, шестидесятилетняя женщина уступала в пленительности молодой женщине. Динара — черноволосая красавица с большими темными глазами, светлокожая и очень покорная. Отца эта лань сумела заинтересовать кроткими взглядами. Он хоть и в возрасте, но кровь горячая, а плоть еще в силе. Папа пришел к матери и попросил дать разрешение взять вторую жену по законам ислама. Мог потребовать или поставить перед фактом, а он попросил. Мама не отказала любимому мужу. Динара на четвертом месяце, у нее будут близнецы.
— Мам, — начал разговор на, вероятно, не самую приятную тему, — тебе не обидно, что отец так поступил?
— Сынок, — мягко и грустно улыбнулась, — твой папа и так был очень добр и терпелив со мной. Столько лет с пониманием ко мне относился… — мама замолчала. — Адам всегда хотел много детей, но Аллах не дал. Когда папа пришел с этой просьбой, я не смогла отказать. Знаю точно, мое "нет" остановило бы его, но разве после стольких счастливых лет можно быть злой, эгоистичной и неблагодарной?
Я молчал. Не знаю. Мы с Полей обсуждали ситуацию: у нее однозначное мнение. Она не пыталась вникнуть в нашу культуру, а просто считала это сединой в бороду и желанием почувствовать себя молодым рядом с новой женой и младенцем, а мать оставлял стареть в одиночестве. Динару вообще терпеть не могла. Она считала это подлостью в ответ на доброту женщины, которая тебя приютила, дала кров, дом и доход. Взяла и женила на себе чужого мужа. У меня не было четкой позиции, а сейчас, когда услышал мнение матери, понял, что Полина слишком категорична и совсем не хотела признавать, что есть люди, воспитанные иначе.
— Ты так его любишь? — спросил у матери.
— Конечно. Просто сейчас очень волнительно, что у твоего отца появится еще дети.
Какая большая любовь и невероятная преданность. Идеальный союз мужчины и женщины. Полина вот не верила, что можно настолько любить другого человека, что его комфорт ставишь даже выше собственного душевного равновесия. А хотел бы я, чтобы меня любили так же? Возможно, возможно…
— Время полуденной молитвы, — произнесла мама, когда часы пробили, извещая дом. — Намаз, милый, я пойду.
— Мам, я тоже хотел помолиться. Папин коврик на месте?
Она удивленно взглянула на меня и погладила по щеке. Да, я совершил первый намаз за многие годы. Мне скоро сорок, и сейчас наши законы и обычаи как-то ближе для моей души становились…
Глава 6
Полина
Мы с папой уже как два дня находились в Германии. Его сразу определили в палату, чтобы откачали лишнюю жидкость и взять воду на гистологию. Асцит стал прогрессировать и перерывы между откачиванием все меньше и меньше. КТ тоже назначали. Опухоль прогрессировала стремительно, а потеря в весе и трудности с приемами пищи создавали печальную картину. Отца подключили к искусственному питанию через капельницы. Я старалась держаться и не впадать в апатию, но было слишком сложно. Была бодрячком для папы и заражала его оптимизмом, но внутри каждую минуту отмирало что-то важное и нужное — надежда. Мне говорили, что шансы на продление жизни есть, что максимально улучшат прогнозы и комфорт, но необходимо быть готовым к печальному исходу.
