Линда Ховард - Под покровом ночи

Пробежав по коридору мимо комнаты бабушки, Роанна устремилась к кухне. Уэбб наверняка уже там и сам готовит себе завтрак — Тэнси приходила на работу позже.

Распахнув дверь кухни, Роанна увидела то, что ожидала. Стоя у окна, Уэбб жевал кусок хлеба, намазанный джемом.

Улыбнувшись ему, она подошла к холодильнику, чтобы взять апельсиновый сок.

— Ро, ты никогда ничего не ешь, — сказал он, — возьми, пожуй что-нибудь.

У нее действительно был очень плохой аппетит, и в свои семнадцать она была худой и едва развитой девушкой. Роанна была больше похожа на подростка — бегала, прыгала, находилась в постоянном движении, как вечный двигатель. Правда, она давно перестала каждую ночь менять комнаты для ночлега, и ему больше не приходилось разыскивать ее каждое утро.

Уэбб приготовил для нее тост, и она не могла отказаться и съела его, но без джема. Он налил ей чашку кофе, и, стоя рядом с ним, девочка жевала сухой тост и попеременно отхлебывала то сок, то кофе, чувствуя себя совершенно счастливой. Это было именно то, о чем она мечтала, — стоять вот так рядом с Уэббом и чтобы вокруг никого не было.

Легкий запах его одеколона смешивался с ароматом кофе. Она рассматривала его поверх чашки, узкие карие глаза задорно блестели.

— Что-то мне подозрительна эта твоя поездка в Нэшвилл, — ей захотелось подразнить его, — по-моему, ты просто хочешь удрать из дома.

Он рассмеялся. Ни у кого не было такого заразительного смеха! Холодные зеленые глаза теплели, ленивое очарование улыбки было так сильно, что у нее по телу начинали бегать мурашки.

— А ты что будешь делать? Наверное, весь день проведешь в конюшне, чтобы не видеть приезда любимых родственников?

Роанна молча кивнула. По правде говоря, сегодня ей не особенно хотелось быть дома — сегодня приезжала бабушкина сестра с мужем, тетя Глория и дядя Гарлен. Она не испытывала к ним симпатии.

— Дядя Гарлен считает себя самым умным, а тетя Глория — такая заноза в…

— Ро, перестань, нельзя так говорить о родственниках, — сказал Уэбб, нахмурившись.

Только он иногда называл ее так, и это заставляло ее ощущать себя иначе. Роанна — это худая, некрасивая девушка, неловкая и неуклюжая. Ро — нечто совсем другое, она как ветер может мчаться на лошади, у нее все ладится, и ее никто не может заставить покинуть конюшню, если она хочет там остаться.

— Ведь ты их тоже не особенно любишь, Уэбб. Когда Давенкорт станет твоим, неужели ты разрешишь им здесь жить?

— Конечно, маленькая дикарка, ведь они — члены нашей семьи.

— Но у них же есть где жить. Почему они не могут жить в своем собственном доме?

— У них не так много денег с тех пор, как дядя Гарлен отошел от дел. Здесь сколько угодно свободных комнат, так что они вполне могут пожить здесь, хочешь ты этого или нет.

Она кивнула. Действительно, в доме десять спален, и с тех пор, как Джесси и Уэбб поженились и теперь жили в одной комнате, а тетя Ивонн в Прошлом году решила жить отдельно, семь спален оказались свободными.

— А когда у вас с Джесси родятся дети, вам же нужны будут еще комнаты?

— Я не думаю, что нам понадобятся все семь спален, — сухо сказал он, и его глаза помрачнели, — кто знает, может быть, у нас вообще не будет детей.

При этих словах Роанна коротко вздохнула. С тех пор как два года назад Уэбб и Джесси поженились, она пребывала в унынии, а мысль о том, что у Джесси могут родиться дети, убивала в ней последнюю, самую слабую надежду, хотя она и так знала, что шансов у нее не было никогда. Но пока у них не было детей, Уэбб еще не полностью принадлежал Джесси, по крайней мере так казалось Роанне. Она знала, что для Уэбба ребенок был бы той связью, которую нельзя нарушить. Пока этого не было, где-то в глубине ее души еще жила надежда.

Ни для кого в доме не было секретом, что их брак был не из счастливых. Джесси никогда не скрывала своего плохого настроения, потому что, когда она была несчастна, ей доставляло удовольствие делать несчастными других.

Зная Джесси, а Роанна ее хорошо знала, она не сомневалась, что та пыталась использовать постель, чтобы держать Уэбба в узде. Роанна знала расчетливость Джесси. Вряд ли она разрешила Уэббу заниматься с ней любовью до свадьбы, разве что один раз, не больше, чтобы только разжечь его страсть. Но она ошиблась — даже этим способом Джесси не смогла подчинить его волю. Какие бы хитрости ни шли в ход, Уэбб редко менял свои решения и делал это только по собственному желанию. Нет, Джесси не была счастлива.

Роанне было стыдно себе признаться, но ее радовали их плохие отношения. Она не знала всех подробностей, но видела, что Джесси не в состоянии подобрать ключ к такому человеку, как Уэбб. Его можнобыло убедить, используя логику, но им нельзя было манипулировать. Роанна втихомолку радовалась, видя, что попытки Джесси завладеть волей Уэбба оказались тщетными. Джесси никак не могла понять — почему, ведь из всех остальных она могла веревки вить.

Уэбб взглянул на часы.

— Я могу опоздать. — Он быстро допил свой кофе и поцеловал Роанну в макушку. — Постарайся не попасть в какую-нибудь историю.

— Постараюсь, — мрачно сказала она, — но от меня это не зависит.

Толку от ее стараний было немного. Бабушка все равно почти никогда не была ею довольна.

Подойдя к двери, Уэбб оглянулся, и на мгновение их глаза встретились. Потом дверь за ним закрылась, и Роанна со вздохом опустилась на стул. После его ухода мир стал мрачным и тусклым.

Единственным местом, где она чувствовала себя совершенно свободно, была конюшня. Вскочив со стула, Роанна стремглав бросилась к своим лошадям.

Когда в девять тридцать пришел пассажирский поезд, на котором должны были приехать Глория и Гарлен, Роанна едва это заметила. Вместе с Лойелом она приучала к седлу норовистого годовалого жеребенка, которому гораздо интереснее было играть со своими братьями, чем учиться, Роанне и Лойелу понадобилось много терпения, чтобы их труды увенчались успехом.

— Ты меня утомил, старик, — сказала она наконец, похлопав по глянцевой коже животного.

В ответ игривый жеребенок толкнул ее так, что она отлетела на несколько шагов.

— Все это можно было сделать гораздо проще, — тяжело дыша, сказала она Лойелу.

Тот рассмеялся, глядя, как жеребенок скачет и резвится, словно большой щенок.

— Что ты можешь предложить? — Он никогда не оставлял без внимания ее идеи.

— Почему бы нам не начать приручать их в более раннем возрасте? Тогда бы ему не пришло в голову гонять меня по всему загону.

— Что ж, интересная мысль. — Лойел в задумчивости куснул соломинку.

Лойел был крепким худым пятидесятилетним мужчиной. Около тридцати из этих пятидесяти он провел в Давенкорте. Постоянная работа на воздухе сделала его лицо темным, как будто вырезанным из дерева. Он спал, ел, дышал вместе с лошадьми и не мог представить для себя лучшей работы.