Джеки Коллинз - Жеребец

— Привет! Как дела? — Я подмигнул ей и расплылся в улыбке. Обаяние Тони Блейка воистину беспредельно.

— Прекрасно. Это Чики, а это Робин и Генри.

Трое мозгляков из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя мое внимание. Потеха начиналась.

Есть у нас свои клиенты, которые всегда занимают места «на верхотуре». Мы назвали так один стол, потому что он и в самом деле стоит на возвышении — оттуда лучше видно, что творится вокруг. Бывает, я сам сижу там, когда мне удается присесть — то есть раза два за всю ночь. Я стараюсь следить, чтобы несколько стульев за этим столом оставались свободными на тот случай, если появятся какие-нибудь знаменитости. Или если я сам приглашу в «Хобо» какую-нибудь девчушку. Забавно, но мне это дозволяется, если я, конечно, не привожу одну и ту же кралю слишком часто. А что в этом такого — в конце концов, девица сидит там всю ночь в одиночестве.

Остальные на верхотуре, как правило, мужчины. Самые разношерстные, но все — мои друзья. Сэмми, например — приземистый жилистый шатен. Шляпный король. Обожает находиться в окружении девиц. И чем выше ростом — тем лучше. Я давно хочу свести его с Фонтэн. Но она считает, что Сэмми отвратительный, а он называет ее разбогатевшей старой метелкой. Или ведьмой. Для него любая женщина старше двадцати — старая ведьма. Сэмми славный малый, но многие его не понимают.

Или взять Франклина — молоденький красавчик, но при этом тихоня и скромник. Таких днем с огнем не сыскать. Всю ночь напролет дует одну кока-колу. Мы все убеждены, что он девственник.

Третий в нашей компании Хэл — импресарио из Америки, вечно под мухой, любимчик богатых старых вдовушек. Возраст — от сорока до пятидесяти, и по-своему привлекателен, если вам нравится тип Дина Мартина. Человек необычайно щедрой души, все заработанное честным путем пересылает малышу брату в Нью-Джерси, причем никогда об этом не распространяется, хотя в остальном прихвастнуть не прочь.

И, наконец, Мэсси. Известный темнокожий певец и блестящий танцор. Красив и грациозен, как все африканцы.

Когда у меня выдается свободная минутка и если все мы без девушек, мы сидим на верхотуре и обсуждаем танцующих. «Вот эту бы трахнуть!»— раздается время от времени мечтательный возглас из нашего угла.

Фонтэн их всех терпеть не может. «Что за уроды!»— возмущается она, не понимая, почему я их приваживаю. Но они платят, и щедро, так что крыть ей нечем. Друзья мои подозревают, что у нас с Фонтэн роман, но наверняка не знают. Славные ребята, мне с ними хорошо.

Первым сегодня пришел Франклин. Не поверите — с девушкой. Я чуть не упал. Его папаша — важная шишка в кинобизнесе. Девица, должно быть, надеется, что Франклин шепнет за нее словечко. С виду — настоящая секс-бомба, копна рыжих волос, призывно полуоткрытые пухлые губки и пресыщенный взгляд. Как у всех старлеток — слишком много трахаются и слишком мало бывают на свежем воздухе! Бедняга Франклин, как его угораздило! Смотрит на нее, открыв рот, и обращается, как с королевой. Славный парнишка, но растяпа. Такие крали воспринимают только грубовато-развязный стиль. В котором я мастак. Франклин подвел свою куклу ко мне. И вот он, пожалуйста — знакомый призывный взгляд.

— Джанин Джеймс… Тони Блейк, — представил нас Франклин. — Джанин снимается здесь в фильме.

— Привет, — жеманно улыбнулась красотка.

Не люблю я этих гнусавых американок. Развязные, ведут себя так, словно им море по колено. Я удостоил ее понимающим взглядом — мол, вижу ее насквозь. Обычно это их пронимает. В ответ она томно повела глазами. Бедный Франклин — надо же так вляпаться.

Потом завалился Сэмми. Дружелюбный и любвеобильный, кокни, который ни одной юбки не пропустит. Пришел один и тут же переключился на Джанин, осыпая ее комплиментами. Франклин с мрачным видом пил кока-колу и молчал. Эх, растяпа и есть растяпа.

Столик Фонтэн находится по соседству с нашим. Я ей раз сто объяснял, что на верхотуре ей не место, поскольку там нужно усаживать внезапно свалившихся с неба знаменитостей. Фонтэн это пришлось не по нраву, и она согласилась только при условии, что займет соседний стол. Какого черта — ведь она не каждую ночь проводит в «Хобо». Иногда бывает шесть ночей кряду, а потом две-три недели не появляется — пока колесит по свету. Куда она только не мотается! Благо, частный самолет Бенджамина всегда под рукой. А в «Хобо», как правило, приходит с компанией человек в пять-шесть. Среди них Ванесса — прехорошенькая блондиночка. Чуть пухловата, пожалуй, но груди — блеск! Тугие, налитые… Замужем за сынком владельца сети крупных универмагов. Тоже стоит кучу миллионов. Успела уже нарожать целую троицу. Ванесса балдеет от Фонтэн и во всем ей подражает. Вот и пришлось с ней переспать. Она чуть не силой меня заставила. Однажды пригласила к себе, пока рогоносец-муж торчал в конторе, а детишки доводили няньку. Вряд ли Ванесса догадывается насчет меня и Фонтэн. Но в любом случае она пообещала, что про нас Фонтэн не проболтается. Надеюсь, не соврет. Иначе мне несдобровать. В постели, кстати, она пустое место. Я бы сдох с тоски, если бы не ее потрясающие сиськи! Готов часами с ними возиться — ум-м! Ванесса обычно сидит рядом с Фонтэн; иногда с мужем, иногда одна. Муж, кстати, ничего чувак, не сравнить с Бенджамином. Насколько я знаю, он тоже содержит любовницу в потайной квартирке. Я все знаю — в моем деле надо держать ушки на макушке.

Фонтэн с компанией пожаловала в половине второго. Роскошная белая норка до самого пола. Гладкая высокая прическа, брильянтовая диадема. Выглядит сногсшибательно! Рядом Бенджамин — чуть выше ее плеча; толстый, никак не отдышится. Кто бы мог подумать, что еще утром она стояла в моей спальне, привалившись к стене и бесстыже раскорячив ноги!

На миг меня обуяло желание заорать: «Она моя»! — но вместо этого я поспешил навстречу почетным гостям — само воплощение радушия и дружелюбия. Поцелуи, ахи-охи, пожатие рук — «как я рад вас видеть!»— и прочая дребедень. Ванесса тоже приволокла мужа. Хорошенькая, как куколка. Воздушные волосы, колышущиеся под шифоновым платьем груди. Целуя ее в щечку, я украдкой провел пальцем по соску. Ванесса вспыхнула, а я обменялся рукопожатием с ее мужем. Меня так и подмывало поинтересоваться, как поживает Вероника, его любовница. Еще с ними была пожилая французская чета, незнакомый моложавый тип и совсем юная девчушка. Она держалась особняком, и видно было, что шум и веселая свободная обстановка явно ее смущали. Одета она была скромно, в простое шерстяное платье, чуть длинноватое, на мой вкус, с ниткой жемчуга на шее. Длинные блестящие каштановые волосы зачесаны назад и схвачены на затылке жемчужной заколкой. Косметики почти никакой. Назвать ее красивой я бы не решился, но было в ней нечто такое, от чего у меня прямо дух перехватило и засосало под ложечкой. Может, всему виной карие невинные глаза, в которых чудилось легкое презрение. Да, эта девушка была не из тех, кто ломает голову над тем, в чью бы постель прыгнуть да как бы укоротить уже и без того сверхкороткую юбку. Молоденькая, лет семнадцати-восемнадцати. Я сразу понял, что она должна стать моей. И не так, как все.