Юлия Шилова - Жить втроем, или Если любимый ушел к другому

Павел лег рядом со мной, положил руку на мою талию и, закрыв глаза, через несколько минут провалился в сон. Я лежала рядом с ним, боясь хоть немного пошевелиться, и ненавидела себя за свою слабость. Совсем недавно мой супруг признался мне в том, что у него есть любовница, а я держусь за него, как утопающий за соломинку и, несмотря на его предательство, готова ему простить все, только бы он остался со мной.

Наверно это так унизительно выглядит со стороны, но я не хочу думать о том, что подумают окружающие. Я просто все еще люблю этого человека и не хочу его потерять. Почему я не могу побороться за своего любимого и за отца своего ребенка?

Я не знаю, что будет дальше и как я смогу это пережить. Быть может, после этого я постарею, поседею, сойду с ума, загремлю в психушку, забуду, что такое чувство собственного достоинства, буду себя ненавидеть и перестану себя уважать, но я очень сильно хочу сохранить семью и быть рядом только с этим человеком. Никого другого мне больше не надо. Ведь мы несколько лет выстраивали наш мир, так бережно к нему относились, так дорожили. Неужели я позволю разрушить этот мир какой-то хищной бабе, которая принесла в наши отношения столько боли и отчаяния?

Даже если она поставила перед собой цель увести моего мужика, то она должна четко знать, что мой мужик не уводится, потому что есть Я, а со мной подобные номера не проходят. Если мой муж окончательно потерял голову и рассудок, то я пребываю в здравом уме и твердой памяти. Муж болен, а я здорова. Здоровый не может бросить больного и должен сделать все возможное, чтобы тот излечился и стал прежним.

    ГЛАВА 3

 Я уснула почти под утро, а когда проснулась, то увидела, что Пашки уже нет рядом. Ушел на работу. На кухне возилась моя мать, которая жила на соседней улице и иногда по утрам приходила к нам для того, чтобы отвести внука в детский сад. Накинув халат, я тут же прошла на кухню и, сделав себе чашку кофе, спросила:

— Пашка давно ушел?

— Еще восьми не было. Он же всегда рано уходит. Я только в квартиру зашла — чувствую, дорогим одеколоном пахнет. Он же у тебя вечно такой разодетый, прямо гусь ряженый.

— Работа у него такая, — заступилась я за Пашку. — Он должен хорошо выглядеть.

Мать всмотрелась в мое бледное лицо и как-то обеспокоенно спросила:

— Ксюша, а что у тебя такие синяки под глазами? Не выспалась, что ли?

— Что-то я плохо себя чувствую.

— Заболела?

— Сама не знаю, но чувствую себя неважно.

— С Пашкой, что ли, поссорились?

Как бы я ни пыталась скрыть от матери все, что происходило в моей семье, но она всегда меня чувствовала и могла прочитать по моим глазам, что творится у меня в душе.

— Да, между нами не все гладко.

— Думаешь, я этого не знаю?

— Откуда?

— Да ты сама себя вся съедаешь. Похудела, подурнела. Вечно бледная ходишь. Прямо на смерть вся похожа. Я когда сегодня в квартиру пришла, сразу поняла, что ты ночью валерьянку пила да различные успокоительные микстуры. Одну бутылку ты даже ночью разбила. Запах по всей квартире. Я полы на кухне все перемыла. Доченька, что ж ты с собой делаешь? Разве можно так из-за мужика убиваться.

— У него есть другая, — ледяным голосом произнесла я и почувствовала, как заколотилось мое сердце.

— Может быть, ты сама все придумала?

— Он вчера сам мне во всем признался.

— Он что, из семьи уходит? — не на шутку перепугалась мать.

— Пока нет.

— Что значит "пока"?

— Вот так — пока.

— А что, может уйти? — мать обессиленно опустилась на стул и вытерла мокрые руки о фартук.

— Мама, ну что ты себя ведешь, как маленькая? Ты что, не знаешь, что с мужиками бывает, когда они не головой, а другим местом думают? Страсть сейчас у него. Дикая, сумасшедшая страсть. Что-то ему сейчас объяснять и читать нотации бесполезно. Он меня еще больше ненавидеть будет.

— А как же ты? Как же ребенок?

— Все это отошло для него сейчас на второй план. У него в голове своя каша. Одним словом, он просит время для того, чтобы сам мог во всем разобраться и сделать вывод, кто же ему дороже.

— Вот кобель! — только и смогла сказать мать. — Это он у тебя, значит, время попросил?

— Попросил, — как-то обреченно ответила я. — Попросту он хочет, чтобы я ему трахаться не мешала и не скандалила, когда он приходит по ночам. Так что, гарантии, что он останется в семье, нет.

— И что ты намерена делать? — окончательно расстроилась мать.

— Ждать.

— Чего? У моря погоды?

— У моря погоды, — кивнула я головой. — А у меня другого выхода нет. Я Пашку люблю. У нас совместный ребенок. Почему я должна его какой-то бабе отдавать? За что ей чужой нормальный муж? За какие заслуги? Ведь эта баба, если так разобраться, моего Пашку совершенно не знает. Она придумала себе какой-то миф. Ну какая это, к черту, любовь???

— Почему ты так решила? Ведь они же встречаются.

— Потому что жить и встречаться — это совсем разные вещи. Во время букетно-конфетного периода все влюбленные стараются казаться лучше, чем они есть на самом деле. А я прожила с Пашкой столько лет и, в отличие от нее, я знаю его совсем другим. Она никогда не видела его пьяным, злым, раскидывающим свои носки и рубашки. Она не слышала, как он храпит, матерится, как он противно нудит и достает, когда болеет. Как он пердит в туалете и как чешет по утрам свои яйца.

Мать посмотрела на меня испуганным взглядом и слегка покраснела:

— Ксюша, ну что ты такое говоришь? Даже неудобно как-то.

— Мама, теперь все удобно, — я чувствовала, что меня уже понесло и я просто не могу остановиться. — Она не знает, как он боится высоты, каким он бывает неряшливым, как он может опускать руки и впадать в депрессию, когда у него что-то не получается. Она так же не знает, что трусы и носки за ним стираю я, а не он сам. А еще она не знает, что именно я заставляю его менять эти трусы и мыть чаще голову шампунем от перхоти, которая летит на плечи его пиджака.

Я как-то резко замолчала и тут же добавила:

— Правда, с тех пор, как в его жизни появилась эта проклятая баба, он сам меняет себе трусы и регулярно моет голову шампунем от перхоти. Он очень хочет ей понравиться. Правда, трусы и носки он за собой так стирать и не научился. Просто кидает в корзину с грязным бельем и ждет, когда я все постираю.

— В этом ты сама виновата, — тяжело вздохнула мать. — Мужика приучать за собой стирать нужно с первых дней совместной жизни.

— Просто мне тогда было это как-то несложно...

— А теперь сложно?

— Теперь рука с огромным трудом поднимается. Достаю из шкафа чистые трусы и носки и с ужасом думаю о том, что он будет в них щеголять перед чужой бабой.