Сюзанна Брокманн - Запрет на любовь. Книга 1. На грани

– О черт! – выругалась Джина, потому что «кузен Марио» купился на обманный маневр «Люсии» и набирал скорость. Она изо всех сил нажала на гудок, но было уже поздно.

«Марио» успел нажать на тормоза, но джип все-таки врезался в океанский лайнер, хвостом задев машину Джины и вытолкнув ее – господи! – на полосу встречного движения.

Раздался скрежет металла о металл и потом еще… Какой страшный звук! Слава богу, что все, кроме «Марио», ехали медленно.

У Джины на мгновение перехватило дыхание – то ли из-за надувшейся подушки, то ли из-за врезавшегося в грудь ремня, – а потом, так же внезапно, все кончилось. Она ясно различила шум барабанящих по крыше струй дождя и шорох дворников, не справляющихся с потоками воды.

Кто-то постучал по стеклу, и она испуганно вздрогнула. Воздух из подушки уже вышел, и Джина смогла протянуть руку и нажать на кнопку замка. В то же мгновение дверь распахнулась:

– Ты цела?

Не веря своим глазам, Джина смотрела на Макса Багата. Он и одет был как всегда: в темный костюм и белую рубашку, только насквозь мокрую.

Вода струйками бежала по его лицу, капала с волос, делая его совершенно не похожим на обычного, безукоризненно аккуратного Макса.

И все-таки это, несомненно, был он.

В первую секунду Джина даже подумала, что, наверное, авария была серьезнее, чем ей показалось, и она погибла. А сейчас пребывает в раю.

Но холодная вода, капающая на нее с темных волос Макса Багата, была совершенно реальной.

– Ты цела? – еще раз спросил он, наклоняясь и внимательно осматривая ее: от глубокого выреза футболки до обрезанных джинсов, открытых сандалий и ярко-красных ногтей на ногах.

Рукой Макс откинул с ее лба волосы, и его пальцы оказались неожиданно теплыми.

Господи, это действительно он! Наконец-то, наконец-то, он нашел ее, чтобы сказать, что скучал так же, как она скучала по нему, и что разница в двадцать один год ничего не значит по сравнению с вечностью!

Наверное, ей тоже следовало что-то сказать ему и вообще вести себя поумнее и пособраннее, но Джина не выдержала и разревелась.

– Макс! – потянулась она к нему.

Он был крепким, теплым и очень-очень мокрым. Но Джине было наплевать на все это и на дождь, потому что Макс обнимал ее и прижимал к себе, и впервые за много лет она чувствовала себя в полной безопасности.

– Эй, – окликнул он ее своим мягким, как бархат, и удивительно ровным голосом. Этот голос до сих пор снился ей пару раз в неделю, а иногда и чаще, в зависимости от уровня стресса на работе или в колледже.

Именно Макс Багат вел переговоры с террористами, захватившими самолет, которым Джина летела из Афин в Вену. Она тогда оказалась главной заложницей, потому что, пытаясь спасти остальных пассажиров, выдала себя за дочь сенатора. Четыре дня голос Макса, раздающийся из приемника авиалайнера, удерживал ее на грани безумия.

– Эй, – повторил сейчас этот голос, – поговори со мной, Джина. Тебе больно?

– Уже нет, – пробормотала она ему в плечо.

– Ты не ушибла голову? – Макс слегка отстранился, и ей пришлось вытянуть шею, чтобы видеть его. Он внимательно изучал ее зрачки, и его собственные карие глаза казались встревоженными.

– Вроде нет, – покачала головой Джина.

Почему он не целует ее? Она уже целую вечность ждет, чтобы он ее поцеловал.

Его руки все еще обнимали ее, а губы были совсем близко.

И Джина поняла, что не может больше ждать. И сделала то, что должна была сделать еще несколько лет назад.

Она сама поцеловала Макса.

12

Ной снял трубку почти немедленно:

– Да?

– Привет, Ной, – сказал Сэм.

– Черт возьми, Роджер, где ты? – взорвался тот после недолгого молчания. – Что вообще происходит? Я обязан доложить какой-то леди по имени агент Винтере, если услышу, как ты пернешь на соседней улице.

Собственно, именно это Сэму и надо было выяснить.

– Обязательно позвони ей, – кивнул он, – как только мы договорим. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

– Так ведь не в первый же раз.

– Поверь мне, таких еще не было.

– Да? Ну, ладно. Клэр на тебя немного злится, а когда она злится на тебя, то злится и на меня. А если меня еще и арестуют за содействие государственному преступнику, то… Скажем так: остаток жизни мне, по все видимости, придется провести в грустном одиночестве.

– Ха! Можно подумать, она от тебя куда-нибудь денется, – засмеялся Сэм. – Она же в тебя влюблена с десятого класса.

– Нет, это я влюблен в нее с десятого класса, – поправил Ной. – А ее тогда интересовало только мое тело.

– Не гони!

– Я серьезно, – настаивал Ной. – Знаешь, как долго мне пришлось уговаривать ее выйти за меня замуж?

Ну ни хрена себе! А Сэм-то всегда считал, что Ной тогда решил поступить благородно: девушка залетела, значит, ничего не поделаешь… Конечно, потом он никогда не жаловался и даже казался счастливым, но…

– А я думал, что она этого хотела. Думал, у тебя просто не было другого выхода, раз уж так карта легла…

– Ничего подобного. Мне пришлось здорово попариться, чтобы эта свадьба состоялась. Она все время твердила что-то типа: «С чего ты взял, что это настоящая любовь? А что будет, если через год или два мы встретим кого-то, кто нам на самом деле предназначен судьбой?»

– Так ведь этого никогда не знаешь наверняка, – перебил его Сэм. – Всегда рискуешь.

– Ну, я-то знал, – возразил Ной. – Я всегда точно знал, что она – та единственная женщина, которая мне нужна. Мне было семнадцать несчастных лет, а я уже знал. – Он негромко засмеялся: – Как ты думаешь, почему дедушка, в конце концов, благословил наш брак? После того как целый месяц кричал, что ни за что не позволит, что мы слишком молоды, что у нас ничего не получится?

Ни за что не позволит!

– А мне дядя Уолт сказал, что согласился потому, что ты принял правильное решение.

– Да, дурень. Правильное, потому что я до одури любил эту девушку! Я тогда объяснил дедушке, что если мы прямо сейчас не поженимся, если родители уговорят ее сделать аборт или отказаться от ребенка, то это потом всегда будет стоять между нами. И я ее потеряю, потому что всегда буду напоминать ей о том, что она сделала. Господи, Ринго, да я только о том и мечтал, чтобы она вышла за меня. Я всегда хотел быть с ней. Я сказал дедушке, что ради этого готов отказаться от всего: уйти из школы, найти любую, самую грязную работу – только для того, чтобы содержать Клэр и ребенка. Я знал, что это будет непросто – вечерняя школа или диплом экстерном… Я всегда хотел учиться, но гораздо больше я хотел прожить всю свою жизнь вместе с Клэр.

– Вот дерьмо, – пробормотал Сэм. – А я-то думал… – Он думал, что Ной сделал то, что был должен, а не то, что хотел.