Юна-Мари Паркер - Под покровом тайны

Джесика нетерпеливо постукивала ногой, стараясь скрыть свое раздражение, и все время поглядывала на вход в бар. Бернард мог выйти в любую минуту, и ей очень хотелось снова встретиться с ним. Она посмотрела на часы. Он находился в баре всего пять минут, и если ей удастся поскорее отправить в номер эту старую клячу, возможно, Бернард еще будет там, когда она вернется.

– Позвольте проводить вас в ваш номер, мисс Герберт, – вежливо сказала Джесика, когда последние формальности были завершены.

Лайнет Герберт не собиралась торопиться. Когда они наконец добрались до ее номера на втором этаже, она настояла, чтобы Джесика показала ей, как работает лульт управления телевизором, как позвонить в комнату обслуживания и как пользоваться холодильником.

– И не забудьте сказать им, – потребовала мисс Герберт писклявым голосом, – что я люблю только тоненькие тосты «Мелбикс» на завтрак.

– Уверена, что мы сможем устроить это. А сейчас, если вы извините меня… – Джесика переминалась с ноги на ногу, стремясь поскорее уйти. Бернард, должно быть, уже вышел из бара и даже может покинуть отель до обеда.

– Может кто-нибудь погладить мой костюм? – спросила мисс Герберт капризным голосом. – Завтра, во время завтрака, мне нужно появиться на телевидении, и мой костюм должен быть отглажен.

Джесика быстро подошла к столику у кровати, сняла телефонную трубку и набрала девятку.

– Пришлите, пожалуйста, горничную в двадцать первый номер, – сказала Джесика, как только ей ответили. Затем она поспешила к двери, намереваясь сбежать. – Через минуту за вашим костюмом придут, мисс Герберт, а если вам понадобится еще что-нибудь, наберите пятерку. А сейчас, извините, у меня еще одна встреча. – Не дожидаясь ответа, Джесика выскользнула из номера и побежала по коридору к лифту.

Бернард Шеллер стоял в середине вестибюля, поглядывая на вращающиеся двери, и, казалось, ждал кого-то. Джесика проглотила подступивший к горлу ком и двинулась через вестибюль, стараясь казаться спокойной.

– О, добрый вечер! – воскликнула она удивленно, поравнявшись с Бернардом. Можно было подумать, что она меньше всего ожидала увидеть его в этот момент. Он обернулся, посмотрев на нее своими темно-синими глазами, и она готова была поклясться, что в них промелькнула радость.

– Привет, Джесика! Я видел тебя здесь несколько минут назад, но ты занималась кем-то. Я искал тебя.

– О! – В этом возгласе отразилась целая гамма чувств. Затем она добавила официальным тоном: – Могу я что-то сделать для вас?

– Возможно. – Он серьезно посмотрел на нее.

– Слушаю вас.

– Я хочу, чтобы ты выпила со мной, – медленно произнес Бернард.

– Благодарю, – просто ответила Джесика. – Я согласна. – Однако внутри она ощутила дрожь.

– Давай поднимемся в мой номер – в баре слишком шумно, – решительно сказал он.

– Хорошо.

«А почему бы нет? – подумала она. – Маловероятно, что он хочет дать мне какое-то поручение, тогда какого черта ему надо!» У нее было такое настроение, что ей неожиданно захотелось приключений. Похлопав себя по карману, чтобы убедиться, что сигнализатор при ней, на случай если вдруг возникнет крайняя необходимость поднять тревогу, она последовала за Бернардом к лифту.

Вид из его номера был весьма эффектным, что дало Джесике повод поговорить о нем. Несколько человек ехали верхом по Роттен-роу, и вечернее солнце пробивалось сквозь густую листву Гайд-парка. Матери звали своих маленьких детей, чтобы отправиться домой, а двое мальчиков-подростков выгуливали собак.

– Что ты будешь пить? – спросил Бернард, прервав банальные рассуждения Джесики о прекрасном вечере.

– Водку с тоником, пожалуй…

Пока он наливал спиртное, стояла напряженная тишина. Джесика беспокойно заерзала на большом белом диване. Неожиданно Бернард повернулся и посмотрел на нее:

– Я пригласил тебя выпить со мной, Джесика, потому что хочу поговорить.

– О! – И опять в ее возгласе прозвучало нечто очень многозначительное.

– И это все, что ты можешь сказать? – насмешливо произнес он и улыбнулся такой теплой улыбкой, от которой лицо его просветлело.

– Ну так о чем вы хотели поговорить со мной? – смущенно спросила Джесика.

– Я хотел рассказать, почему не встречался с тобой последние два дня.

– Полагаю, вы были очень заняты.

– Нет, Джесика, я не был занят. Я размышлял. Я пытался решить, как мне быть с тобой.

Рука Джесики с бокалом начала дрожать от такого откровенного начала. При этом его слова позабавили ее. В этот век феминисток ни один англичанин не осмелился бы сказать такое. Она молча смотрела на него своими круглыми голубыми глазами.

– Джесика… – Бернард взял ее руку обеими ладонями. – Я знаю, это звучит безумно, потому что мы знаем друг друга слишком мало, но я полюбил тебя. – Голос его был очень нежный. – Я говорил тебе, что очень одинок, но дело не только в этом. Пожалуйста, поверь мне. Я люблю тебя и думаю, ты тоже влюблена, хотя еще не сознаешь этого.

Джесика смущенно отвела свой взгляд, не в силах смотреть ему прямо в лицо.

– Не знаю, – сказала она с полной откровенностью. – Просто не знаю, Бернард. Я только что прервала свои отношения с мужчиной, которые длились свыше трех лет… и мне было ужасно больно… Однако, видишь ли, мне очень нравится моя жизнь здесь, в отеле. Я люблю свою работу. Вот почему я пожертвовала Эндрю… Как я могу полюбить тебя, когда мы едва знакомы?

Он понимающе, но и как-то загадочно улыбнулся.

– Тем не менее ты любишь меня, – тихо сказал он. – Помнишь то утро, когда мы впервые встретились? Как только увидел тебя у входа – ты, казалось, была готова, подобно маленькой птичке, вспорхнуть, – я понял, что мы очень подходим друг другу. Я люблю тебя, дорогая, и больше всего на свете хочу быть с тобой.

Джесика, несмотря на сомнения, увлеченно слушала этого властного человека, который мог кого угодно поразить и ослепить блеском своей незаурядной личности. Затем ее твердая внутренняя убежденность постепенно начала таять. Она была готова поверить в то, что действительно влюблена в него. Ее терзало мучительное чувство, но было ли оно вызвано непосредственно Бернардом или его музыкой? А может быть, она просто страдала от одиночества, живя в безликой атмосфере отеля, а не вместе с Эндрю в его квартире?

Джесика посмотрела на Бернарда. Он стоял перед ней, внимательно изучай ее реакцию на свои слова. В этот момент некий узел, связывающий ее по рукам и ногам, как бы распустился, и она почувствовала, что стропы ее самоконтроля окончательно ослабли, отпуская ее на волю. Она не могла противостоять этому человеку. Да уже и не хотела. Наклонившись, он взял ее за обе руки и осторожно поднял на ноги. Через мгновение они оказались в объятиях друг друга, притянутые словно магнитом. Джесике казалось, что она слышит гул литавр и грохот барабанов. Бернард был ее музыкой. Этот невероятный человек олицетворял собой страсть и вдохновение, ликование и горькую сладость, и когда он крепко поцеловал Джесику, она почувствовала, что слабеет.