Валерий Жмак - Крестовый марьяж

Голова со страдальческим лицом исчезла, тихо прикрыв за собой дверь. Прислонившись к холодной стене, Влад, так и не раскрыв книгу, с безразличием слушал беспорядочный топот моряков. Нервная беготня продолжалась несколько минут, пока неожиданно не стихла, сменившись обманчивой тишиной. В коридоре отчетливо послышались шаги — кто-то направлялся к его камере. Дверь без стука открылась — в камеру вошел контр-адмирал. Берестов, отложив книгу, встал…

— Как самочувствие? — поинтересовался комендант, придирчивым взглядом осматривая помещение.

— Нормальное, товарищ контр-адмирал…

Пожилой офицер приблизился к небольшому столу и с интересом полистал лежавшие книги:

— Уже осилил?

— Не все еще… Но за три дня прочитаю.

— Пообедать успел? — продолжал задавать вопросы шеф исправительного заведения.

— Нет…

— Ну и хорошо… — задумчиво произнес комендант, подходя к порогу, но, задержавшись, неожиданно добавил: — пять минут вам на сборы. У ворот стоит моя машина…

Сбитый с толку пилот вышел из калитки комендатуры немного раньше — на то, чтобы застегнуть воротничок кителя и надень фуражку, понадобилась минута. Адмирал уже поджидал его, сидя рядом с водителем черной, служебной «Волги». Кивнув майору на приоткрытую заднюю дверцу, старик пригласил летчика занять место сзади…

«Хоть убей меня — ничего не понимаю… — удивлялся Влад, поглядывая в окно автомобиля, — куда едем, зачем?.. Что теперь взбрело ему в голову?..»

Машина неслась по предместьям Владивостока, пока не влилась в интенсивное городское движение. Не доезжая до центра, они свернули к плотно стоявшим многоэтажным домам и остановились возле подъезда одного из них. Комендант, не проронивший за полчаса дороги ни единого слова, открыв дверцу, наконец, промолвил:

— Приехали, Владислав. Пошли…

Берестов вышел из автомобиля и, прихрамывая, зашагал вслед за комендантом.

— Александра Семеновна!? — позвал кого-то адмирал, открыв дверь квартиры и пропуская вперед подопечного арестанта, — у нас гость, встречай…

Из кухни вышла пожилая, миловидная женщина и, вытирая руки о фартук, приветливо поздоровалась.

— Владислав… Очень приятно, — продолжал топтаться у двери пилот.

— Вы проходите, пожалуйста, располагайтесь. Хотите пока телевизор посмотреть? У меня скоро все будет готово, стол почти накрыт… — говорила мягким голосом хозяйка.

— Нет, Сашенька… — с удивительной добротой и мягкостью произнес контр-адмирал, — человек седьмой день на гауптвахте и сегодня ему полагается сначала банька…

— Конечно-конечно… — тут же засуетилась Александра Семеновна, подавая большое махровое полотенце, — пойдемте Владислав, я все вам покажу…

Изумлению Берестова не было предела… Он ничегошеньки не понимал в происходящем. Странный приказ коменданта, приезд к нему домой, «банька», наконец, накрытый стол… Отчего свирепый начальник грозной службы вдруг проникся к нему отеческим расположением и настроил на ту же волну жену? Вопросов накопилось слишком много. Ответов пока не было… «Господи, что происходит? — путался в своих мыслях Влад, стоя под теплой струей душа, — не обознались ли они, ошибочно приняв меня за другого? Почему я здесь, зачем?..»

— С легким паром, — улыбнулась женщина, завидев вышедшего из ванной гостя и, снимая фартук, пригласила к столу: — проходите в зал, присаживайтесь. Мы с Федором Андреевичем вас уже ждем…

Посреди зала, скромно обставленного старой, неброской мебелью, стоял накрытый обеденный стол. Хозяйка, похоже, с самого утра не покидала кухни, чтобы поспеть приготовить такое количество разнообразных и вкусных блюд. Майор неуверенно присел с краю и, не зная, что сказать, молча посматривал на хозяев. Пожилые супруги, понимая его замешательство, переглядывались, пока адмирал не решился внести ясность. Наливая в рюмки красное, домашнее вино, он осторожно произнес:

— Владислав, мы знаем о произошедшей с тобой трагической истории…

Но, внезапно заметив, как молодой человек, опустив взгляд, вздохнул, поспешил добавить:

— Нет-нет, мы понимаем, как тяжело это все вспоминать, и не просим рассказывать…

Александра Семеновна сидела напротив, и от летчика не ускользало её беспокойство и напряженность. Она, отчего-то волнуясь, посматривала то на мужа, то на молодого гостя и не знала, куда деть руки…

«Отчего такой интерес? Почему они так взволнованы?..» — спрашивал себя Влад, но ответов снова не находил…

— Скажи, а вообще из плена тяжело было бежать? — помолчав, закончил свой вопрос хозяин дома.

— Мне во многом повезло. Удачно сложились обстоятельства…

Супруги внимали каждому слову. Казалось, они ожидали услышать что-то важное, нечто такое, от чего зависела вся их дальнейшая жизнь…

— Целая череда удачных обстоятельств… — уточнил Берестов, — слабая, избалованная спокойствием заключенных тюремная охрана. Соседство крупной авиабазы. Заправленный самолет — с его помощью я вырвался с хорошо охраняемой базы и отмахал более трехсот километров в сторону границы. Наконец, малонаселенная и плохо охраняемая приграничная местность, по которой пришлось топать три последних дня… Оборвись хотя бы одно звено и я не сидел бы сейчас здесь…

Пожилые собеседники молчали. Но через минуту Александра Семеновна не выдержала и вот-вот готовая заплакать, упавшим голосом призналась:

— Сынок наш — Сереженька… пропал без вести в Афганистане… Уж скоро два года, как ждем…

Упругий ком подкатил к горлу Владислава. Покусывая нижнюю губу, он с жалостью смотрел на вытиравшую платком глаза женщину, на поникшего адмирала, положившего ладонь поверх её руки. Все копившиеся и мучившие вопросы об отношении к нему старого коменданта, о происходящем сегодня, — отлетели в один миг…

— Он всю жизнь мечтал стать десантником… — негромко начал хозяин, — окончил училище, пять лет прослужил на Урале. Каждый год приезжал в отпуск… Потом два месяца в Афганистане и пришло это горестное известие…

— Федор Андреевич ездил к ним в часть, встречался с командованием… — прерывающимся голосом продолжила жена, — ничего толком сказать не смогли. Никто его гибели не видел. Только заверяли: ищем, ведем переговоры с афганскими полевыми командирами… Но мы верим, что он жив — где-то там в плену… Надеемся, может быть, повезет как и вам Владислав…

— Я пребывал в неизвестности полгода, — тихо сказал Берестов, — никто уже не верил, что вернусь живым. Никто, кроме двух самых дорогих мне людей. Продолжала ждать мама, живущая в Волгограде и любимая девушка. Кстати, её тоже зовут Александра…