Эльмира Нетесова - Полет над пропастью

— Мне надо время! Не смогу вот так сходу.

— Кончай базар! Приводи себя в порядок! Прими ванну, побрейся, погладь костюм, начисти ботинки, не забудь почистить зубы! И чем скорее отвлечешься, тем лучше для тебя. А я позвоню своей, что с тобою приду. Пусть она предупредит приятельницу…

Когда Вася отмылся и почистился, отец усадил его за стол:

— Ешь плотнее, чтоб в гостях жратва не отвлекала внимание. Это плохой тон. Общайся с женщинами, постарайся произвести хорошее впечатление. И еще, поменьше жалуйся на жизнь. Сегодня в высшем обществе такая тема считается дурным тоном.

— Выходит, нужно рассказывать анекдоты?

— Только не скабрезные. Не советую. Помни, рядом будут дамы.

— Нет! Давай я останусь дома. Может эта стерва опомнится и позвонит. Все ж у нас сын! Да еще какой малец! Он любит меня один изо всех!

— И что если позвонит? Ты ее простишь после всего услышанного? Тогда и впрямь дебил! Если колеблешься, не нужно ничего затевать. Возвращайся к ней, падай на колени, проси пощады, но ко мне ни шагу! Ты еще не проучен и не дозрел до мужчины! Мне больно представить, что ждет тебя!

— Но ведь в том коттедже и моя квартира!

— Там твой сын! С детьми не судятся и не забирают жилье!

— А где же жить стану?

— Что-нибудь придумаем. На улице не останешься, это точно, — пообещал человек и вечером вместе с Васей отправился в гости.

Их встретили так тепло и приветливо, что Василий вскоре забыл о своих неприятностях. Милая, моложавая женщина очень охотно показала ему особняк.

— Это не мой. Я тут неподалеку живу, всего через два дома. Как-нибудь и ко мне заглянете. Поверьте, у меня не хуже, — покраснела от собственной торопливости, какая могла показаться поспешной и назойливой.

— С удовольствием приму приглашение! — живо отозвался Василий.

— Да! Мы с вами не познакомились! Какая досадная забывчивость, меня зовут Олей, — подала руку, Василий поцеловал ее, сказал, что это имя всегда считал самым красивым изо всех женских имен.

Они задержались в зимнем саду перед громадным аквариумом. Василий разглядывал множество рыбок и удивлялся, как они такие разные, а спокойно уживаются в одном аквариуме и даже дружат меж собой. Совсем чужие, они резвились, удивленно смотрели на людей.

— А у меня попугаи и канарейки есть! Забавные они, одни матом ругаются, другие целыми днями поют, — рассмеялась Оля.

— Я павлинов держал вместе с фазанами. Они так и не сдружились, — заметил Вася.

— Честно говоря, я цветы люблю. У меня их много, всякие есть. Всю зиму цветут.

— Значит, вы добрый человек! Цветы не приживаются и не цветут у плохих людей. Они, как дети, очень чувствительны.

— Василий! Вы предприниматель? — спросила Оля, сев за столом совсем близко.

— Сейчас я никто. Ничем не занят. Сложил свои полномочия.

— Почему? Разорились?

— Наоборот! Процветал, но получил отставку.

— Почему? Или хозяин глупый?

— Хозяйка! Но не будем о ней! Не останусь без дела. Вот осмотрюсь и что-нибудь подыщу! Было бы желание…

— Это верно! А давайте у меня встретимся. Поговорим. Я давно ищу надежного партнера. Может, поймем друг друга!

— А чем вы занимаетесь?

— Василий, только не за столом и не в гостях. Договорились? — предложила тихо.

— Хорошо, Оля, я понял вас, — погладил руку.

Они целый вечер обменивались взглядами, шутили,

что-то рассказывали, спохватились лишь, заметив, что за столом кроме них никого больше нет.

— Выходит, что мы засиделись? В таком случае я провожу вас домой, если вы не против, — предложил Вася, женщина согласилась.

Человек довел Олю до двери особняка.

— Проходите! Там уже никого не ждут. А мы немного пообщаемся, если вы не против.

Они прошли в небольшую, но очень уютную комнату.

— Василий, чем вы занимались в своей жизни? Расскажите, если можно! — устроилась Оля в кресле.

— Брался за многое. А вот получилось далеко не все и не так, как хотел, — рассказал женщине коротко о своей жизни.

— У нас с вами много похожего. Но такого, как вы, можно слегка примять, сломать не получится. У вас натура медвежья, терпеливая, но уж если кто наступит на хвост, не обрадуется. Взорвешься мигом и обидчика в клочья понесешь. Хотя под остыв, потом себя ругать будешь, но это уже запоздало…

— Медведь зверь сильный, но сентиментальный, — согласился Вася и рассказал слышанную еще от деда былину о медведице, укравшей из леса молодого парня:

— Он никогда не был охотником. И тайгу не уважал. Пришел вместе с братом на зиму дров заготовить. Таскают они в одну кучу сушняк да перестой. Уже целую гору натащили. Вот тут младший взял котелок, чтоб чай сообразить, а его хвать за хребет и куда-то бегом поволокли. Кто и куда — не враз врубился. А потом разглядел медведицу. Сунула она парня в берлогу, сама вокруг ходит, обнюхивает, рычит. Человек подумал, что она присматривается, откуда его начать жрать. Но зверюга к нему не прикасается. Легла у дыхала, той дыре, что вверху над берлогой, и следит, чтоб парень в нее не выскочил. Ну что тут делать? А старший брат ходит неподалеку, кричит, зовет младшего. Тот голос подать, боится. Медведица огромная лежит рядом. Такая одной лапой махнет, от человека только мокрое пятно останется. Сидит бедолага, дышать боится. Решил, что медведица взяла его про запас и сожрет, когда проголодается. Но зверюга была старой. От голода не мучилась. Ее заело одиночество. Она уже несколько зим не рожала и жила одна. Уж очень она стосковалась в своей берлоге. А тут еще зима приближалась. Все медведи давно в пары сбились, а этой никого не досталось снова. Вот и притащила человека, чтоб хоть он был рядом с нею. Все ж кто-то живой зиму с ней перезимует. Как она своей удаче радовалась! Всех своих блох отдала бы парню в подарок, только бы не ушел никуда. Мясо выкопала для него из-под кучи листьев. А человек не стал его есть. Зверь самый лучший кусок отдал, парень не притронулся. Медведица три дня его стерегла. Потом видит, дело плохо, человек тоже затосковал по своей «берлоге». Осерчала зверюга, да как рявкнет в лицо парню. Тот со страху чуть жив остался. А она взяла и выкинула его из дыхалки прямо в лес. Сама следом шла, чтоб никто другой парня не обидел. Довела его до опушки, откуда до деревни рукой подать, остановилась, лизнула его в лицо и пошла обратно. Когда по весне пошли в тайгу тамошние мужики, увидели, что померла медведица прямо в берлоге. С тоски, от одиночества кончилась. Вот тебе и зверюга. Куда до нее иным людям? Она любому была рада, чтоб только спастись от одиночества. В человечьей стае все наоборот. На любую пакость идут, чтоб только о другом не заботиться и не делиться с ним ничем. Жадность и зависть людей губят. Зверям эти «болезни» не знакомы.