Елена Арсеньева - Бабочки Креза

— Труп? Вы привезли его сюда? Зачем? Скинули бы в Волгу с откоса, да и все!

— Не так все просто, — сказала Наталья. — Пока еще не труп, а живой Гектор.

Аглая с мучительным усилием перевела дух, и только страх быть замеченной удержал ее от того, чтобы не зарыдать от внезапно нахлынувшего, ослепительного счастья.

И тут же ей пришлось напомнить себе, что человек, заставивший ее преисполниться счастьем, — коварный убийца, бандит, разбойник.

Напомнила. Устыдилась. Сердце продолжало колотиться как бешеное.

Он жив! И она была счастлива.

— Да вы что? — заорала Лариса Полетаева. — С ума сошли? Не надоело еще с ним возиться?

— Погоди кричать, Лара, — устало проговорила Наталья. — Я же говорю, все не так-то просто!

— Но мы же договорились, что, как только он придет к камню, вы его немедленно прикончите! — снова взвизгнула Лариса.

— Да угомонись ты! — уже грубо окрысилась Наталья. — Дай слово сказать.

— Ларочка, — с хрупким спокойствием проговорил доктор Лазарев. — Ну что ты, в самом-то деле? Пусть Наташа расскажет.

"Очень интересно! А ведь доктор Лазарев, кажется, очень активно всем здесь заправляет… И никого это не удивляет… И он все знает о Гекторе… Он с ними заодно, вот что! — думала Аглая. — Не только с Ларисой, но и с Натальей, и с матросом! И он для них командир, начальник…"

— Итак, вы ждали его у камня, и он пришел-таки, — подсказал доктор. — Что было дальше?

— Прийти-то он пришел, но на глаза нам не показался, — заговорила Наталья. — Это было перед самым рассветом, мы уже устали ждать, не верили, что он появится, отчаялись, кое-кто уже дремал. А тут вдруг он, да еще не с той стороны, откуда мы его ждали. Пальнул в воздух и кричит: "Я знаю, где бабочки Креза! Я написал про все письмо и оставил его у надежного человека, он наблюдает за вами! Если вы меня убьете, письмо через час уже будет у Хмельницкого! И тогда вам конец!"

— Гектор о ней говорил, — простонала Лариса. — О той девке, которая влезла сюда и забрала мою одежду. Она его сообщница с самого начала была. Я же говорила, а вы мне не верили. Случайность, случайность… Какая, к чертям, случайность? Нас кто-то продал, я сразу говорила!

— Но кто, Лариса? — с усталой безнадежностью проговорил Лазарев. — Ни ты, ни я, ни Наташа, ни Конюхов не могли. Значит, все же Хмельницкий. Но ведь нонсенс! Он так же, как все мы, заинтересован в уничтожении Гектора! Он и придумал план, как выманить его из укрытия и устроить ему ловушку в его же собственном доме! Гектор хотел захватить Ларису, чтобы вызнать у нее, где находится коллекция Креза. Он считал, что об этом знает Хмельницкий, а Лариса в курсе всех его дел. Гектор был уверен, что Наталья в моем доме только трудится на кухне и выслеживает Ларису. — Доктор сардонически хмыкнул. — Наталья сообщила ему время, когда якобы можно захватить Ларису. Гаврила и Учкасов дали возможность людям Гектора увести у них автомобиль, и по следу автомобиля тайно шел отряд Хмельницкого. Они должны были захватить Гектора на месте преступления — как белобандита, который похитил красного комиссара, и шлепнуть его на месте. Хмельницкий не мог знать, что Гаврила тоже был готов идти по следу похищенной Ларисы со своими анархистами. Конюхов вполне мог решить, что люди Хмельницкого — переодетые бандиты, и в завязавшейся перестрелке Оська был бы убит… Конечно, — теперь в усмешке Лазарева появилась нотка конфуза, — это было бы не совсем порядочно по отношению к Хмельницкому, но ведь пуля на войне не выбирает. И к тому же я вполне отдаю должное его уму. Его план был и в самом деле хорош — нам удалось одурачить Гектора. Если бы не план Хмельницкого, Гектор бы продолжал шататься со своими дружками по лесам. А так мы…

— А так вы решили убить сразу двух зайцев, — послышался голос, при звуке которого сердце Аглаи не просто пропустило удар, а вроде как даже совсем перестало биться. Потому что это был голос Гектора. — Причем у каждого из вас: у Хмельницкого, у Ларисы и доктора, у Натальи и Конюхова — зайцы были свои. Но одна величина оставалась неизменной, одним зайцем в каждой паре был именно злополучный Гектор. Я вам здорово насолил, верно? Каждый из вас тянулся к бабочкам Креза, но вы знали, что, пока я жив, никому из вас не удастся спокойно владеть драгоценностями. Вы знали, что я на все пойду, дабы вернуть их тем, кому они по праву принадлежат! Положи оружие, Конюхов! Быстро!

Послышалось сдавленное рычание, потом стук — надо думать, Конюхов опустил на пол "маузер" и гранату.

— Отойди подальше! — приказал Гектор. — Вон туда отойди!

— Какого черта… — послышался голос Лазарева, в котором клокотало тихое бешенство. — Что за балаган? Как он сюда попал? Вы же сказали…

— Наташка, что это значит? — истерически завизжала Лариса.

— Ох, змей проклятущий… — с тихой яростью выговорила Наталья. — Как же ты веревки развязал? Как от Учкасова избавился?

Вопрос адресовался Гектору, однако тот молчал.

— Ваш Учкасов оказался довольно разумным человеком, — послышался другой голос, и Аглая подумала, что, если бы она писала пьесы, скажем, как Антон Павлович Чехов, или Максим Горький, или Александр Николаевич Островский, то сейчас настало бы самое время для ремарки: "Те же, и Хмельницкий" , потому что голос был именно Оськи Хмеля. — Он, оказывается, давно смекнул, что анархия — весьма блудная мать очень недолговечного порядка, и только и мечтал порвать с вашей полубезумной вольницей. Я прочел это в его глазах и, пользуясь суматохой, во время которой вы искали сообщницу Гектора в его доме, перекинулся с Учкасовым словцом-другим. Так что со вчерашнего дня он потихоньку докладывал мне обо всех ваших замыслах. Именно он дал мне знать, что Гектор в ваших руках. Стоять смирно, Конюхов! Забудь о своей пушке! Ты можешь, конечно, продырявить мне голову, но ты должен знать, что я умею делать выводы из ошибок и больше никогда не окажусь в компании с вами, но с меньшим количеством вооруженных людей в арьергарде. Дом обложен. Вам отсюда не выйти, господа, а также товарищи! Если только я сам не отдам приказ своему отряду убраться.

— А что, существует хотя бы гипотетическая возможность того, что вы можете отдать подобный приказ? — осторожно поинтересовался Лазарев.

— Я умный человек, — важно заявил Хмельницкий. — И не только Учкасову, но и мне наскучила жизнь без всякой уверенности в завтрашнем дне. Насколько я понимаю, наскучила она также и вам, доктор, и вам, Лариса… Ну и Наталье с Конюховым — само собой. И для того, чтобы эфемерный завтрашний день обрел реальные очертания, всем нам нужно только одно: твердый базис под настройкой нашего существования. Все согласно учениям классиков марксизма-ленинизма. Бытие определяет сознание! Однако для нашего сознания мы желаем самого наилучшего бытия, верно? А создать наилучшее бытие могут только деньги. Причем не советские рубли, не керенки, даже не бумажные ассигнации Российской империи, а некие прозрачные камушки, которыми битком набита коллекция Креза, всем нам очень хорошо известная. Но нашим планам мешает, как всегда, только один человек. Мешал, хочу я сказать… Отдай мне свой "наган", Гектор! Ну! Ты меня знаешь, я прошу только раз.