Екатерина Гринева - Герой-любовник, или Один запретный вечер

– Я была на квартире у Франсуа. Он меня держал у себя несколько дней. Видимо, обговаривал все детали с теми, кто его нанял.

Костя погладил меня по плечу.

Я не находил себе места, и когда услышал в сводках новостей об этом взрыве, помчался сюда. Я предчувствовал, что увижу тебя здесь. Наверное, Денис подумал, что тебя уже нет в живых и решил отомстить. Или хотел взорвать санаторий, чтобы добраться до замурованных тайников и подвалов, где могли тебя держать… Теперь уже никто не знает.

– А кто… меня оперировал? Дмитриев?

– Нет. Его заместитель Боренко Николай Эдуардович.

– Тот-то мне лицо доктора, который собирался меня оперировать, показалось смутно знакомым. Правда, он был в повязке, но все равно… – Я помолчала, потом буркнула:

– Значит, Дмитриев здесь не причем.

– Тебе это важно?

– Да, – кивнула я. А затем пожала плечами и добавила: – Наверное. – Внутри была страшная пустота и безразличие. Теперь, когда я узнала все, у меня не было даже слез. Только пустота.

– Сань! – Костя развернул меня к себе.

– Пусти, – попросила я. – Пожалуйста, пусти.

– Ты хочешь, чтобы я…

– Да… Пойми меня. А насчет денег…

– Брось! – процедил Ангел сквозь зубы. Теперь он стоял напротив меня, засунув руки в карманы.

Я отошла от него, но Костя нагнал меня.

– Я отвезу тебя.

– Хорошо. Отвези. Ко мне домой.

– Поехали в Москву. Я возьму отпуск или отгулы и мы куда-нибудь поедем, развеемся. Тебе обязательно нужно отдохнуть. Сань!

– Нет. Не надо. Костя… Если ты будешь настаивать, я пойду до своего дома пешком. Даже не пытайся меня уговорить. Я никуда не поеду.

Он стоял бледный и кусал губы.

– Я тебя хорошо понимаю. Он был твоим другом…

– Костя! – я подняла на него глаза.

Он поднял вверх руки, как бы сдаваясь.

– Все! Не буду. Ей-богу!

Ангел довез меня на машине до дома.

– Можно подняться к тебе?

– Нет.

Костя притянул меня к себе и быстрым движением поцеловал в лоб.

– Пока!

Я ничего не ответила.

Поднявшись к себе в квартиру, я рухнула на пол и залилась слезами. Я рыдала во весь голос, по-бабьи, подвывая и раскачиваясь из стороны в сторону. Я вспоминала Дениса, каким он был – надежным и заботливым. Как скала. Сань, часто говорил он, я ради тебя готов на все. Вот он и пошел. На все.

Теперь я казнила себя за то, что была к нему невнимательной и по-женски равнодушной. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы все обязательно исправила и вела бы себя по-другому. Но ничего поделать было уже нельзя… И это убивало меня больше всего.

Я встала с пола и пошла к телефону. Набрала номер.

– Эва! – прошептала я. – Приезжай сейчас ко мне. С близняшками.

Спустя три месяца.

– Сань! – Эва энергично взбивала омлет и прижимала к уху телефонную трубку. – Подай мне соль.

Я протянула ей солонку.

– Конечно, приезжайте, – настаивала Эва. – Что за глупости.

– Они приедут?

Она кивнула.

– К вечеру. Одним омлетом тут не обойдешься. Придется приготовить что-то посущественней.

– Давай я помогу тебе.

– Справлюсь сама.

– Что за глупости!

– Сань! – Эва снисходительно посмотрела на меня. – С обедом я управлюсь, ты не сомневайся. Все сделаю в лучшем виде. А ты лучше посмотри за девчонками.

Я прошла в маленькую комнату. Две малышки – Машка и Санька спали и сопели в кулачки. Я облокотилась о кроватку и залюбовалась ими.

К нам собирались приехать Дмитриев с Асей. После того взрыва он разыскал меня и сказал, что виноват и просит прощения.

Я попросила его осмотреть Эву. Так все и началось…

Сначала это были просто встречи, потом свидания, следующий этап – совместного житься уже вовсю обсуждался между ними. Но Эва не хотела оставлять меня в таком состоянии и говорила, что пока поживет со мной.

Я слабо отнекивалась. Но в той пустоте и отчаяньи, в которых я жила все это время Машка и Санька были для меня лучом света в непроглядном мраке. Их милые родные мордашки не давали мне окончательно свихнуться или погрузиться в пучину депрессии.

Капитан Гаврилин нашел свидетелей, которые видели, как Анн Прево и Марсель Донек разговаривали на повышенных тонах. Организация «Медицина будущего» отправила француженку с миссией разобраться с Донеком и найти Эву. Донек был убит, а Эва тогда скрылась…

Когда я узнала об этом, то вспомнила слова Дмитриева об отступниках и праведниках – врачах, чья совесть не позволяет им совершать поступки, идущие вразрез с врачебной этикой и нравственностью. Марсель Донек был из таких, за что и поплатился.

Вспомнила то, что Франсуа рассказывал мне о нем, о том, что он хотел помочь Эве.

Среди раненых в санатории Франсуа не было, он ушел еще до взрыва…

Судя по всему, Анн Прево и Франсуа Даладье покинули Россию; им удалось замести следы и выйти сухими из этого скандала.

Боренко признался, что регулярно делал омолаживающие операции в санатории «Утренний». И когда на него вышли эмиссары из организации «Медицина будущего» и предложили хороший гонорар за «эксперимент» над французской гражданкой Эвой Даладье, он согласился.

Дмитриев о «второй» деятельности своего коллеги ничего не знал…

Мила и Паша готовились к свадьбе, которую наметили провести через три недели.

Костя не звонил. Я ему тоже. Несколько раз я брала в руки телефон и порывалась позвонить, но что-то останавливало меня.

– Сань! – раздался звонкий голос Эвы. – Помоги мне пирог сделать, а то я здесь зашиваюсь.

– Иду!

Я послала воздушный поцелуй близняшкам и пошла на кухню.

Эва была в угаре. На плите жарилось мясо, пыхтела картошка и варился борщ. Тесто лежало на столе, раскатанное.

– Я думаю, с чем сделать пирог? – энергично вопрошала Эва. – С ежевичным вареньем или с цукатами?

– Я думаю… – случайно я перевела взгляд на улицу. Была уже осень, и золотисто-красные деревья стояли, как разноцветные свечки в праздничном торте.

К нам во двор заворачивал знакомый красный «Мерседес-Бенц». Я прижала руку к горлу.

– Ты что? – с недоумением спросил Эва.

– Я сейчас… я одну минуту. – Я рванула в коридор и стала лихорадочно шарить под галошницей, чтобы найти свои туфли, которые я глубоко заснула после утренней прогулки с девчонками в коляске.

Эва вышла в коридор.

– Ты куда?

Но я уже не слышала ее, я неслась по лестнице, сломя голову. Больше всего на свете я боялась, что от переживаний у меня возникли глюки, и как только я выскочу на улицу, мираж рассеется.

Я рванула на себя тяжелую дверь и оказалась на улице. Нет, он никуда не исчез – красный «Мерседес-Бенц». Его владелец стоял около машины и набирал номер телефона.