Флакон смерти №5 - Антон Валерьевич Леонтьев
Зоя убедила Андрона, ныне своего законного мужа, что жить вместе со своими потенциальными клиентами, многие из которых были клиентами вполне реальными, было затеей для бизнеса не очень полезной.
А если речь шла о бизнесе, который Андрон именовал своим, муж Зои становился крайне мнительным и щепетильным.
Дом, который построили по индивидуальному заказу, был точно не из разряда средневековых замков и не являлся стилизацией под другую эпоху: современный, минималистически обставленный особняк в скандинавском стиле. Только там, среди белых стен, словно парящих лестниц и изящной практичной мебели, Зоя ощущала себя дома.
Пройдя в холл, она предвкушала встречу с мужем, которому намеревалась устроить сюрприз. Ей так недоставало его, а ему наверняка ее. Хотя в это время он должен был находиться в Центре, своем Центре, но ведь во время ее отдыха отпуск был и у него – для того, чтобы поставить диагноз, мэтру требовалась незаметная помощница и по совместительству супруга.
Сбросив туфли, Зоя стремительно вбежала по воздушной лестнице на второй этаж, думая о том, как подойдет к работающему за компьютером мужу и накроет ему глаза ладошками, а он, смеясь, подхватит ее на руки и отнесет на кровать, где они займутся любовью.
Любовью в их сказочном доме и в самом деле занимались, и именно в этот момент. До Зои донеслись совершенно однозначные, полные экстаза женские стоны, причем из их спальни, и, краснея, она замерла у двери.
Ну да, мужу ее недоставало до такой степени, что он воспользовался услугами соответствующих сайтов в Интернете. Только вот стоило ли включать ноутбук на всю мощность?
– Ах, Дроник, сильнее, быстрее, прошу тебя! – услышала она и поняла, что этот восторженный женский голос, который шел из их семейной спальни, уж точно доносился не из ноутбука.
Осторожно открыв дверь, она стала свидетельницей яростного соития красивой женщины с идеальным мужчиной. Причем идеальным мужчиной был ее муж, а красивой женщиной – одна из работниц Центра.
Те же, в экстазе страсти не замечая вернувшуюся, как в пошлом анекдоте, не вовремя из отпуска жену, продолжали свой животный акт.
– Ах, Дроник, прошу, еще быстрее!
Не выдержав, Зоя прыснула, и муж, абсолютно нагой, открыв глаза, увидел ее, стоящую в дверях.
Работница Центра, имени которой Зоя, как назло, вспомнить не могла, глаза все еще не открывшая, продолжала выкрикивать то, что, по ее мнению, должен был сотворить с ней Дроник, а когда наконец разлепила ресницы, то дико завизжала.
– Ну, это не вы, а я должна визжать, если уж на то пошло. Это мой дом, моя спальня и мой муж. И кстати, разрешите всего один вопрос: на работе вы Андрона Эдуардовича тоже называете Дроником?
Когда гостья в невероятной спешке, так толком и не одевшись, покинула их особняк, вдруг переставший быть сказочным, Зоя, готовя на скорую руку ужин для себя и неверного мужа, почувствовала, как он, подойдя к ней сзади, обнял и поцеловал.
Видимо, так же, как обнимал и целовал до этого работницу Центра, имени которой Зоя, как назло, вспомнить не могла.
– Ох, как вкусно пахнет! Можно попробовать?
Андрон, как ни в чем не бывало, зачерпнул большой ложкой со сковородки жарившийся лук и перец, а Зоя, взирая на проголодавшегося, видимо, от сексуальных экзерсисов с работницей Центра, имени которой она никак не могла вспомнить, мужа, поняла, что он боится.
Очень боится.
Не поняла: унюхала.
Поэтому и ведет себя как можно более естественно – будто ничего и не произошло. А может, в самом деле ничего не произошло?
– Ты меня бросишь? – вздохнула Зоя. – И вы с ней поженитесь?
Положив ложку, Андрон кинулся к ней, снова обнимая и целуя, щекоча носом ее ушко.
– Мой прелестный носик, это всего лишь физическая разрядка. Ну да, каюсь, я, как все мужики, сволочь. Как ты могла подумать, что я променяю тебя, мою любимую и единственную, на эту идиотку?
Снова вздохнув, Зоя сказала:
– Ну, тем хуже, Дроник. Значит, ты использовал в своих низменных сексуальных целях несчастную, зависящую от тебя девицу, которая, может, и идиотка, но явно не заслужила подобного к себе потребительского отношения. И да, подтверждаю, что ты, Дроник, сволочь!
Муж стал увещевать, рассказывать, каяться. Язык у него был хорошо подвешен. Слушая Андрона, она понимала, что, несмотря на все, продолжает его любить.
А вот он ее?
Любит ли он ее – и любил ли он ее вообще? Он любил свой Центр, свой бизнес, свой самолет, которым недавно обзавелся.
Но любил ли он свою жену? Свой прелестный носик, как он выражался.
Ну да, она и была для него прелестным носиком, точнее, носом, нюхачом, на даре которого и зиждился успех его Центра.
Ведь если она бросит его, то пиши пропало. Его Центр придется закрывать, потому что кто будет ставить диагнозы?
Мэтр на это был не способен, о чем знала только она сама.
– Так, значит, бросать ты меня не намереваешься? – подытожила Зоя, выдержала долгую паузу, которую прервал вопрос Андрона, заданный жалобным, столь ему не свойственным, тоном:
– Ты меня бросишь?
Зоя, ставя две тарелки на стол и выкладывая на них скромный ужин, сказала:
– Не знаю. Просто не знаю. Мне надо подумать. Не торопи меня, пожалуйста. И, извини, я пока что продлю свой отпуск.
В Центр она все же вернулась уже через неделю, потому что понимала: пусть это и его Центр, но помощь людям работа в нем приносит вполне реальную. И человеческие жизни, которые можно было спасти при помощи ее дара, она не могла ставить в зависимость от своих сиюминутных желаний.
В конце концов, Центр может превратиться в ее Центр, однако Зоя знала, что не хотела этого. Ее устраивало то, как было: она в полной тени, а лучи славы ярко высвечивают перед многочисленной завороженной публикой Дроника.
Да и Центр давал возможность финансировать ее проекты, которых с каждым месяцем становилось все больше.
У нее был дар, это неоспоримо, но и у Дроника тоже: он работал с людьми так, как она никогда не смогла бы, невзирая на свою внутримозговую гематому.
– Как я рад, что мы снова работаем вместе, – произнес с явным облегчением муж в начале того дня. – Значит, все в прошлом:
Зоя честно ответила:
– Это ничего не значит. Да, мы работаем, потому что я не могу прекратить заниматься этим. Раз у меня есть дар, значит, его надо использовать. И у тебя тоже…
Она имела в виду его особый
