Александра Авророва - Отстрел непуганых мужчин

Но возвращаюсь к своим баранам — вернее, овечкам. Им по двадцать лет, обе студентки филфака. Анечка хорошенькая, как ангелочек, прямо до неправдоподобия, однако внешности ее не хватает своеобразия. Подруга зовет ее Бэби, и это метко. Олечка заведомо менее хороша, зато в ней есть некий шарм. Она кажется младше и явно не достигла еще своего расцвета. Тоненькая, высокая, с бесконечными, но слишком худыми пока ногами и недостаточно развитой, хотя приятной формы грудью. Думаю, лет через пять она похорошеет, только вряд ли мне захочется лично в этом убедиться. Анечка же, полагаю, надолго сохранит свой нынешний очаровательный облик. Короче, выбрать было бы сложно. Я и не собираюсь выбирать! Мне нужны обе. Самое смешное, эти дурочки искренне возомнили себя подругами. Женская дружба — от подобного сочетания всякий разумный человек начинает хохотать. Не пройдет и нескольких дней, как мои кроткие овечки забудут про обоюдные нежные чувства и станут так друг друга ненавидеть, что оставлять их наедине будет небезопасно. Что я, не знаю женщин? Их так называемая дружба длится ровно столько, сколько им нечего — или некого — делить, и выражается исключительно в постоянной болтовне.

Теперь о характерах. Ведь я признаю, что даже у женщин, помимо приятных или менее приятных форм, имеются характеры. Анечка явно главенствует в паре, она умна, предприимчива и практична. Олечка пассивно подчиняется, витая в романтических облаках. Таким образом, если б речь шла об одной из них, все равно какой, стратегия была бы понятна. Анечке поднадоело быть ведущей, и она легко клюнет на имидж сильного мужчины, прикрывающего ее своей широкой спиной. Другой вопрос, что жить постоянно с подобным типом она бы не смогла, но об этом речь не идет, речь о двух неделях отдыха. Я уже вижу, как нежно, но властно привлекаю ее к себе, произнося: «Дорогая, никто, кроме меня, не в состоянии понять, что в глубине души ты самая тонкая, самая ранимая, самая нуждающаяся в защите и ни на кого не похожая». В общем, какая-то такая тягомотина. Девочка тает, и можно ложиться в постель, тем более, ей не впервой.

Что касается Олечки, почти убежден, что она девственница. Это не сулит больших удовольствий, зато приятно морально. Я люблю во всем быть первым, и данный вопрос — не исключение. Как бы там ни было, с Олечкой основная идея тоже проста. Надо изображать прекрасного принца, бедная дурочка верит в их существование. Небольшая загвоздка в том, что принцы не укладывают в постель, а сразу ведут в алтарю, но если сыграть вихрем налетевший порыв неодолимой страсти, девочка не устоит и даже не успеет удивиться. Главное, правильно выбрать место для неожиданного порыва, чтобы было куда с удобством прилечь. Учитывая отсутствие у партнерши опыта, следует обязательно предусмотреть удобство и уединение, первый попавшийся колючий кустик может испортить все дело, а вторичная попытка пройдет гораздо сложнее, поскольку в Олечке может проснуться разум. Полагаю, даже у нее есть разум хоть в каком-то количестве.

Короче, каждая в отдельности была бы легкой задачей, но я усложняю ее, намереваясь получить сразу обеих. Проблема в том, что девочки понимают друг друга с полуслова, а иногда вовсе без слов, поэтому нельзя ухаживать за одной в надежде, что другая не узнает. Узнает. И, похоже, они не из тех, кто захочет делиться. Особенно Олечка. Нет, о том, чтобы Олечка сознательно согласилась жить втроем, пока даже речь идти не может, это точно! Ей до этого еще расти и расти. Значит, остается ревность. Ревность — великое чувство, оно горы воротит. Главное, соблюсти равновесие. Надо, чтобы каждая в какой-то момент считала именно себя моей избранницей, почти убедилась в этом — и тут испытала страшное разочарование, увидев, как я начинаю переключаться на подругу. При этом уверенности не должно быть ни у одной, девочек следует держать в состоянии неопределенности. Женщина долго подобного не вынесет. Она возненавидит коварную разлучницу-подругу и сама бросится ко мне на шею, дабы оказаться первой. Если я подгадаю, чтобы они созрели практически одновременно, дело мое в шляпе.

11.07. Пожалуй, мне больше нравится Анечка. Она очень меня смешит. Практичная девочка, подобно мне, сумела дойти до мысли о силе ревности, но за отсутствием достойных кандидатов вынуждена охмурять нелепого толстого разиню Петю, который едет с нами в одном купе. Петя купился в два счета, Анечка работает с ним высококвалифицированно, и я просто наслаждаюсь представлением, предназначенном для меня, любимого. Видимо, с Анечкой я выбрал более, чем верный тон, и задел ее сердечко очень сильно, иначе она не стала бы так стараться. Что ж, временно делаю крен к Олечке и демонстративно отдаю ей предпочтение, пусть Анечка пострадает, ей полезно. Женщины обожают страдать от разбитого сердца, это придает их жизни смысл. Руслан как-то сообщил мне, что по мусульманским верованиям у женщин вообще отсутствует душа, как у животных, и что те и другие призваны делать более приятной жизнь мужчины в минуту отдыха. Не могу согласиться — душа есть. Когда я смотрю в прозрачные Олечкины глаза, я почти вижу за ними нечто странное и изменчивое, типа ряби на воде, что, наверное, и следует называть душой. Другой вопрос, что глупо было бы требовать от женщины всей тонкости душевных движений, доступной лишь нам, мужчинам. Женщина живет инстинктами, а не разумом, именно поэтому ею так легко управлять.

Впрочем, и мужики порой не лучше. Петя млеет, как последний дурак. Представляю его зависть, когда он обнаружит, что куколку получил не он, а я! Решено — если придется выбирать, это будет Анечка.

12.07. Потрясающая новость — Лешик совершенно обалдел от Олечки! Нет, я ожидал, что он заведет здесь роман, это было очевидно, на этом я в большой степени и строил свой расчет выиграть пари. Мы с Лешиком поспорили, сильно ли он изменился за последние годы, когда раскрутился и разбогател. Он терпеть не может, когда его называют новым русским, именно поэтому я часто словно невзначай так его называю. Жизнь вообще — странная штука. Когда мы учились, его дразнили моим Санчо Панса. Он бегал за мною, как собачонка, и смотрел мне в рот. Учился он отвратительно, а я блестяще, да и вообще у меня все складывалось блестяще, а он, если б не я, просто вылетел бы из института и загремел в армию. И вот постепенно, год за годом, ситуация перевернулась. Лешик вошел в силу. В его подчинении куча народу, которые выполняют любую его прихоть. Я сам видел, он у себя — царь и бог, прикажи он подчиненным работать, стоя на голове, они и не пикнут. А денег у него столько, что он не знает, куда их девать, разве что приобрести остров в Карибском море. Я же горбачусь в этой чертовой инофирме на чужого дядю. Дядя платит неплохо, даже хорошо, но до острова в Карибском море мне далеко, как до неба. Да дело и не в деньгах! Лешик заманивает меня к себе и обещает платить куда больше. Совсем обнаглел — звать меня работать под его руководством! Да меня тошнит при одной мысли об этом! Меня тошнит даже просто оттого, что какой-то Лешик сам себе хозяин, себе и другим, а надо мною есть начальство, имеющее право мне приказывать. Дело не в том, мешает мне это начальство или нет, возмущает несправедливость. Я умнее в сто раз, образованнее, проницательнее, да все во мне лучше, чем в нем, и тем не менее он занимает положение выше. Чего там скрывать — выше. Одно утешение — Лешику пришлось за это заплатить. Он оказался совершенно в другом кругу, и круг этот заставляет его деградировать, это точно! Я вижу это. Изменились манеры, изменилась речь, упростился внутренний мир. Теперь трудно было бы поверить, что Лешик — человек с высшим образованием, а не выпускник заштатного ПТУ, и я честно сказал ему это. Он возмутился, слово за слово, и мы поспорили, что, вернувшись на короткое время в свое старое окружение, он не сумеет там адаптироваться, не сумеет даже на две недели притвориться нормальным человеком, а выдаст себя. Ему только кажется, что он тот же, каков был раньше, что в любой момент легко вернется к прежней жизни, на самом деле изменения в нем необратимы. Мы вспомнили, как в студенческие годы отдыхали на турбазе Корабелки, и сама собою возникла мысль о ней как об идеальном полигоне для испытания. Руслан и Настя разбили руки, пари было заключено.