Барбара Майклз - Призрак Белой Дамы

С полусмехом, с полустоном он исполнил мою просьбу. Мы стояли в объятиях друг друга. Вокруг нас простиралось открытое болото, и нас можно было видеть со всех сторон, но на несколько секунд мне было все равно, если бы на нас глазел весь мир.

— Хорошо, — сказала я чуть спустя. — Теперь вы можете поразмышлять.

Я отодвинулась от Джонатана, и он отпустил меня. Его лицо исказилось, словно от физической боли.

— Я не могу размышлять, когда речь идет о вас. Мне хочется совершать глупые поступки: схватить и убежать с вами туда, где вы будете в безопасности.

— Вы считаете, я в опасности?

— Нет, нет! — Он яростно затряс головой. — Понимаете, я в таком состоянии, что позволил себе поддаться на дикие бредни и испугать вас. Давайте погуляем, ветер освежит мне голову, и я расскажу вам, о чем я думаю, а вы поправите меня, когда я буду не прав.

Он взял меня за руку, и мы двинулись по тропе.

— Гнев вашего мужа на первый взгляд вызван ревностью, — начал Джонатан. — По крайней мере, так его поведение представляется постороннему человеку. Мне известно, вы не давали ему никаких поводов…

— Никаких, — прервала я его, — но был один случай…Это звучит глупо, но мне хотелось бы, чтобы вы знали об этом.

Я рассказала ему о Фернандо. Я давно уже не испытывала никаких чувств, кроме презрения, к этому существу, но мне было удивительно трудно рассказать об этом Джонатану. Я не осмелилась взглянуть ему в лицо, опустив глаза на порыжевшие кустики папоротника, по которому мы шли.

— Клэр знал об этом? — спросил Джонатан. — Не сомневаюсь, ваша тетушка не рассказала…

— Она не должна была рассказать ему, но, возможно, пошла на это. У меня ощущение, что он знает, и знает давно.

— Очень жаль. История глупая и тривиальная, но для человека с темпераментом Клэра мысль о том, что вы предпочли ему другого, причем какого-то учителя музыки.

— Он женился на мне.

— Да, но, возможно, эта мысль терзает его до сих пор, особенно если…

— Если что?.. — спросила я без задней мысли.

— Если какой-нибудь другой случай не подтвердил его подозрений.

— Не понимаю, о чем вы. Джонатан сделал глубокий вздох.

— Я говорил с конюхом, тем парнем Томом. В деревне прошел слух, что его уволили, потому что ваш муж подозревал, что он и вы…

Я поняла тогда, как можно обвинить невинного человека в преступлении, которого он не совершал. Должно быть, я походила на виноватую: кровь бросилась мне в лицо, а ноги ослабели.

— Нет, — сказала я чужим голосом. — Нет, даже Клэру это не могло прийти в голову… Он же мальчик, совсем юный…

— Ему шестнадцать. Моложе вас только на год. Нет, Люси, не отодвигайтесь от меня. Неужели вы можете предположить даже на минуту, что я поверю этой клевете? Могу вам сказать, не многие ваши друзья в деревне верят в это.

— Возможно, — сказала я, с трудом успокаиваясь, — эта ложь — дело рук самого Клэра. Он настаивал, чтобы в поездках меня всегда сопровождал конюх. Это было так естественно, я не знала местности…

— Хорошо, — сказал Джонатан с одобрением. — Вот это то, что нам надо: трезво оценивать опасности и не терять голову в праведном гневе. Как вы говорите, такое возможно, и не исключено, что у Клэра возникала мономания на этой почве. Разве вы не видите, Люси, если он действительно верит этому, его отношение к вам становится объяснимым. Он не делает ничего дурного вам, пока не напьется, и любой судья сочтет оправданным его пьянство, чтобы забыть о неверности супруги.

— Судья, — повторила я в ужасе. — Вы размышляете и с такой точки зрения?

— Я рассматриваю все возможности. Если он будет угрожать вам физически…

— Он ударил меня.

— Я знаю в точности, что он сделал вам, — ответил Джонатан голосом, заставившим меня вздрогнуть. — И если бы я мог обменять десять лет жизни за возможность вернуть ему эти удары… Ну-ну, теперь я говорю как герой глупого романа. Мне же приличествует говорить и думать как адвокату. И с этой точки зрения должен сказать вам, что он не сделал ничего противозаконного в обстоятельствах, на которые он, несомненно, сошлется при судебном разбирательстве.

Я молчала, мне нечего было сказать.

— Я разговаривал с Томом о вашем приключении на болоте, — продолжал Джонатан. — Он рассказывает довольно странную историю. В тот день он получил записку о том, что надо прийти к человеку, перед которым он чувствует себя более обязанным, чем перед вами. Он не говорит мне, кто послал за ним; это девушка, как я предполагаю, и вопреки предрассудкам наших аристократов деликатность не ограничивается только высшими классами. Важно другое — записка оказалась подделанной. Ее не посылала персона, чьим именем она была подписана.

— Это странно.

— Более чем странно.

— Ох, я знаю! — воскликнула я. — Я знаю, что выдумаете. У меня были те же мысли, когда я испугалась. Но они беспочвенны. У кого могут быть причины ненавидеть меня? А мое приключение на болоте не было предумышленным. Я могла погибнуть, это правда. Там есть трясины и ямы, лошадь могла сбросить меня и разбить мне голову, но зачем злоумышленнику оставлять так много на волю случая?

Джонатан кинул, и я поняла, что у него были те же, контрдоводы.

— Думаю, мне нужно кое-что рассказать вам, — сказал он. — Не вижу, чем эта информация сможет помочь вам прямо сейчас, но кто знает! Речь идет о вашем брачном контракте.

— Когда-то вы сказали мне, что следует разбираться в нем. Если бы тогда я настояла…

Никакой разницы. Мистер Бим уважает, когда женщина в чем-то разбирается, но он уважает мою мать, как некоторые люди с уважением относятся к хорошо выдрессированной собаке. Она — исключение, которое доказывает правило общей неполноценности вида. Тем не менее эта тема не сложна, если освободить ее от юридических ухищрений. Упрощенно ваш брачный контракт можно свести к следующему. При замужестве ваша собственность была разделена на три части. Одну передали вашему мужу, получившему полный контроль над капиталом и прибылью. Эту часть, — Джонатан заколебался и затем продолжил: — Клэр потратил на погашение долгов и восстановление титула поместья.

Вторая часть передавалась в ваше распоряжение. Эти деньги тоже израсходованы. Вы подписали их передачу Клэру несколько месяцев тому назад. На что пошли эти деньги, я не знаю, но огромные суммы израсходованы на реставрацию дома и, возможно, на уплату других долгов.

Третья часть, до сих пор наибольшая, передана под опеку ваших наследников. Доходами от капитала распоряжается ваш супруг, но он не имеет права распоряжаться капиталом, из которого изымает прибыль, без согласия мистера Бима. Вижу по вашему лицу, что вы не догадываетесь, что я скажу. Я приехал сюда действительно по этому делу. Во второй бумаге, подписанной вами, от мистера Бима испрашивалось разрешение передать это большое состояние в распоряжение вашего мужа. Мистер Бим решительно отказался санкционировать такой шаг. Он придерживается строгих взглядов на наследование и соблюдение прав на наследство потенциального наследника по мужской линии.