Галина Романова - Любитель сладких девочек

Он же с точностью до секунды помнил тот момент, когда она распахнула дверь вагончика и, кутаясь в простыню, уставилась на него своими странными глазищами. Это он только потом понял, в чем странность, но поначалу опешил. Ресницы…

Они были чудовищно непропорциональной длины.

Острые, будто стрелки на часах, и черные. Оттого и взгляд казался диковатым.

Он быстро тогда пришел в себя, начал ерничать и, кажется, даже оскорблять ее. Суметь бы сейчас взять себя в руки с такой же поспешностью. Но подняв глаза на дверной проем, где немым изваянием застыла Маша, Гарик обмяк окончательно.

— Машка-а-а… — сипло пробормотал он и замер, боясь дышать.

Все было много хуже, чем он себе представлял.

Халат не просто шел к ее светлым волосам, он как нельзя лучше оттенял ее внешность и с безобразной точностью обрисовывал ее всю. Кто же мог представить, что ткань так тонка?! Так непозволительно тонка… А волосы! Что она сотворила с волосами? Мало было их вымыть и расчесать как следует. Надо было так их заколоть, что отдельные пряди спадали на лоб и виски, соблазнительно скользя по шее. А кожа… Кожа и вправду отливала перламутром.

— Что? — Ее темные глаза диковато сверкнули в его сторону. — Что случилось здесь с тех пор, как я ушла?

— Ничего, а что? — Гарик изо всех сил зажал ладони меж коленей, боясь, что когда она пойдет мимо, он непременно схватит ее за поясок халата и потянет его, и тогда…

— Выглядишь странно! — Маша села в самый угол и, закатав рукава халата повыше, склонилась над тарелкой. — Кинза? Ум-м, обожаю! Гарик, ты прелесть! Лук, укроп — терпеть не могу. А кинзу обожаю. Можно я поем?

— Что? — дернулся он, словно от удара, когда она протянула обнаженную почти до плеча руку и тронула его. — А, да, конечно! Слушай, выпить хочешь? Вино хорошее.

— Вино? — Она на мгновение замерла с кусочком мяса у самого рта, потом вернула вилку на край тарелки и согласно кивнула. — Наливай. Эти несколько дней были для меня сущим кошмаром. Дни смешались с ночью и вырывались лишь отдельными эпизодами, причем не самого лучшего свойства. Наливай!

Они выпили по бокалу, и Маша с жадностью набросилась на мясо.

— Надеюсь, что ты есть не хочешь? — бормотала она с набитым ртом. — Потому что я тебе ничего не оставлю! Да, вот такие дела, Гарик. Вот такая у тебя нынче гостья хамоватая.

Гарику было не до комментариев. Он сидел напротив Маши и, наливаясь желчью, с каждой минутой все сильнее завидовал Панкратову. Такого давно не было. Очень давно. Он помнил, чем это кончилось тогда. Сейчас этого делать было нельзя.

А что было можно? Схватить ее и утащить в свою спальню? Это не вариант. Тогда что? Так… А что она там хотела рассказать ему о Панкратове? На что хотела открыть глаза и предостеречь? Так, так, так…

Может, в этом что-то да есть? И отсюда как раз все можно будет раскрутить себе во благо…

— Маш, — Гарик дождался, пока ее тарелка не опустеет и, понизив голос до доверительного полушепота, спросил:

— Так чем ты мне хотела помочь?

— Я? — После ванны, вкусной еды и бокала вина для подобных мыслей в голове осталось мало места, поэтому она не сразу поняла, что он от нее хочет, а поняв, сразу поскучнела. — Гарик, дай мне немного отойти от всего. Поверь, это такое.., такое дерь.., такое нехорошее дело, что просто не хочется сейчас портить атмосферу.

— А у нас с тобой атмосфера? — Молниеносно отреагировав, он поймал ее руку и притянул к своим губам. — Машка, ты такая… Такая славная.

— Я?! — еще больше удивилась она, но отчего-то не поспешила высвободить руки. — Помнится, ты был несколько другого мнения обо мне.

— А как бы ты хотела, чтобы я реагировал на тебя? Начал восторгаться девушкой своего друга?! — возмутился Гарик, сокращая расстояние между собой и Машей, незаметно съезжая по скамейке в ее сторону. — Надо было орать на весь ваш поселок, что как только ты открыла мне дверь в этой дурацкой тоге…

— Это была простыня. — Маша вдруг смутилась, почувствовав своим бедром бедро Гарика.

— Плевать! Простыня, тога, что это меняет? Ты смутила меня и моментально окрутила, как говорят бабы на базаре.

— Я окрутила? Ну ты даешь!

Его рука легла ей на талию, и Маше стало трудно дышать. Ей совсем не того было нужно от друга своего фиктивного мужа. И ей самое время сейчас было встать и выйти из кухни, с тем чтобы дать ему время немного успокоиться. А успокоиться ему и в самом деле было нужно. Дыхание участилось. Глаза потемнели, хотя, казалось бы, куда уж темнее.

А руки предательски ласково поглаживали ее по позвоночнику.

— Гарик! — предостерегающе крикнула Маша, когда поясок халата заметно ослаб и полы поползли в разные стороны. — Тебе нужно остановиться!

Я не за этим здесь!

— Маша, прекрати надо мной издеваться! — прохрипел он ей в самое ухо и принялся судорожно хватать ее за плечи, стаскивая с них тонкую ткань. — Я и так слишком долго ждал!

"Какие банальные, дурацкие слова, господи, — думала Маша, вяло сопротивляясь наскокам импульсивного Гарика. — Неужели нет других, способных не так грубо искажать правду?.. Он хочет меня, это очевидно. — Так и сказал бы об этом прямо.

Зачем врать о каком-то давнем чувстве, затаенной страсти… Какая чушь! И почему его руки делают все так не правильно? Мне от этого ни хорошо и ни плохо, мне никак от его прикосновений…"

— Гарик, я не хочу тебя! — спокойно заявила Маша в его макушку, когда он склонился над ее грудью. — Это не правильно, я знаю, но когда ты меня трогаешь, я думаю об этом мерзавце! Вот такая ерунда получается…

Он отпрянул от нее с резвостью дикой кошки и даже, кажется, зашипел так же злобно. А, нет, это он в очередной раз обозвал ее. Так-то вот! То люблю-хочу, а то сразу и сволочь!

Гарик исподлобья смотрел на нее долгих пять минут, потом тяжело вздохнул, отодвинулся и, взъерошив темные волосы, выдохнул:

— Извини, совсем потерял голову. Ты очень…

Очень соблазнительная… Извини, Маш… Выпьешь еще? Нет? Ну и ладно. Я один выпью.

Он схватил бутылку и, припав прямо к горлышку, опрокинул в себя добрую половину в несколько глотков. Ухватил веточку кинзы с рабочего стола и принялся ее вяло жевать, глядя в невидимую точку у себя под ногами.

— Эй, — осторожно позвала его Маша, — с тобой все в порядке?

— Хм, какое своевремененное внимание, — Гарик невесело усмехнулся. — Вполне в американском стиле… Они там через раз задают друг другу подобный вопрос. Эй, как твои дела? Эй, с тобой все в порядке?.. А самим абсолютно плевать на дела друг друга… Вот и тебе, Машка, ровным счетом наплевать на меня. И вопрос ты задала просто по инерции. Все больше потому, чтобы не молчать. Что со мной может быть в порядке, скажи? Что? Ты меня отвергаешь, попутно опустив дальше некуда. Панкратов почему-то оказывается мерзавцем. Почему — мне еще предстоит узнать, но дела это не меняет. И почему со мной после всего этого должно быть в порядке?