Вкус подчинения - Любовь Попова
Лана и того больше пропала со всех радаров. Давид нашел ее номер, но на звонки она не ответила.
В итоге в секс-шоп со мной пошла веселушка Варя и Аня Сладенькая, которые, до жути раздражали своими вопросами и вечным хихиканьем на разного формата половыми органами.
Но я все равно купила, все что мне нужно, и пока Давид спал подговорила его друга Вову. Не нравился мне этот тип. Насмешливый взгляд и темные глаза говорили о властности и острой ненависти ко всему женскому роду.
— Если ты причинишь боль Давиду, я в порошок тебя сотру.
— А если наоборот? — смело прищурилась я и скрестила руки на груди, думая, что нелегко придется девушке, которая его полюбит. — Или вы считаете, что если однажды попалась протухшее блюдо, нужно совсем перестать есть?
— Нет, просто перестать ходить по забегаловкам, — не остался он в долгу.
— Вам ли не знать, Владимир, что даже в самом дорогом ресторане можно найти в тарелке супа муху.
Этот разговор был прозрачным, как стекло. Оба все понимали, и по итогу Владимир принял мое объяснение и мой пусть и не до конца высказанный план.
— Ему будет хорошо? — только и спросил он.
— Очень, — игриво улыбнулась я в ответ, на что он только вздохнул и пошла, получать права на самого лучшего мужчину в мире.
Когда последние тосты были произнесены, танцы отплясаны, я подсыпала Давиду немного снотворного, и как бы, не хотелось ему быть идеальным женихом, со свадебного праздника его выносили на руках.
Не знаю, почему, но наказание, которое меня ждет за проступок возбуждало, даже больше, чем точно подготовленная месть.
На кровать его уложили, как я сказала. Почему-то мне не хотелось начинать все в мягкой комнате.
Там была его территория, а здесь в спальне я могу организовать свою.
Стянув с себя жутко неудобное, но очень красивое все в жемчугах и вышивке платье, распустив замысловатую прическу, я, напевая марш Мендэльсона, методично раздевала мужа.
Это заняло много времени, потому что после каждого предмета, я замирала над его телом и долго не могла поверить, что это теперь все мое. И четко отчерченные линии бедер и твердый пресс и плоская, чуть присыпанная волосами грудь.
Часть 2
В какой-то момент позвонили в дверь и я, со вздохом оторвалась от такого приятного занятия, и пошла смотреть, кто пришел.
Сначала появился охранник.
Он извиняюще спросил, что делать с Татьяной, которую поймали на поезде.
Она сбегала в другой город.
Я пожала плечами. Месть бывшей подруге самое меньшее, что меня сейчас волновало. Тело горело возбуждением, а в голове уже отрывками жгли душу картины будущей экзекуции мужа.
Тем более нужно было спешить. Снотворное скоро перестанет действовать.
— Попросите Макара Александровича. Она его работница. Пусть и решает, как с ней поступить.
— Хорошо, тут еще вот… — он кивнул в коридор. — Не хотели вам мешать, но она настаивает.
— Лана! — увидела я светлые волосы, черный блейзер и черные джинсы и быстро подбежала к ней, затянув в квартиру.
Собственные желания отошли на второй план, но она лишь обняла меня. Поправила конский хвост и напряженно сообщила, что беременна.
— От Макса?! — взвизгнула я от радости, что наши дети будут одногодками и возможно даже когда-нибудь поженятся.
Когда она кивнула, я тут же расцеловала ее в обе щеки и спросила:
— Он уже знает? Я Давиду еще ничего….
— Нет, — отрезала она и отвернулась, сглотнув. — Он ничего и не должен знать. Мы…
Я сжала ее руку, чувствуя острую нехватку воздуха. Столько боли в голосе. Столько отчаяния в глазах. За нее стало страшно.
— Он будет тебя искать?
— Нет, — качнула она головой и сквозь слезы улыбнулась. — На этот раз точно нет. Теперь я ему противна.
— Но почему?! Он же любит тебя! Он так смотрит на тебя. Как одержимый.
— Я спала с его отцом, — рубанула он словами и я потеряла дар речи. Тело покрылось мурашками. Боже.
— Но как ты… То есть… — я не могла выговорить, насколько мне стало противно. Нет, отношение к Лане измениться не могло, а вот к ситуации в целом.
— Но это же было давно. Это ведь не было изменой? Он наверняка тебя заставил!
Она подняла затравленный взгляд, зеленых как свежескошенная трава глаз.
— Я не знаю, чем это было. Но Максим принял за предательство.
— Откуда? Откуда он узнал?
— Ему прислали диск с видео, — истерически рассмеялась она. — Представляешь? Мы после бурной ночи, пьяные, счастливые. Он надевает мне кольцо на палец и звонок в дверь. Я сразу поняла. Пизда. Не знаю почему.
— И он смотрел?
— Да, держал за руку, не давая мне сбежать. И смотрел. От начала до конца.
— Он больной?! — ужаснулась я, и стерла капли слез с ее щек.
— Иногда мне так и казалось. Еще в юности, он был не совсем адекватным. Его часто кидало из стороны в сторону. Он то спасал меня, то причинял боль. Предавал.
— И ты его прощала?! — неверяще ахнула я.
— Мне было восемнадцать. Он казался мне богом. Да, и в общем-то ничего не изменилось. Я пришла извиниться, что на свадьбу не пришла и попрощаться.
— Ты уезжаешь, — поняла я.
— Недалеко. Я буду на связи. Не обижайся, ладно, милая, — она прижалась ко мне всем телом. — И обязательно будь счастлива с Давидом. И за меня. И за Ваську. За всех женщин, что пострадали от мужского недоверия и жестокости.
— Ох, Лана, когда ты так говоришь, я чувствую себя виноватой, что
