Джулия Ортолон - Не соблазняй меня

Джеки удивленно заморгала, и Эйдриан почти увидел, как охватившую ее страсть душит голос разума.

— Постой-ка, — остановила она его, задыхаясь. Коротко рассмеявшись, она выпрямилась и огляделась по сторонам. — Что же это такое!

Эйдриан вскинул бровь, хотя впору было стонать от досады. Ну что ж такое, почему она опомнилась именно сейчас? И почему на дверях отсутствуют замки?

— Просто не верится. — Джеки помотала головой, чтобы прийти в себя. — Да что с нами? Неужели мы не в состоянии хотя бы пять минут вести себя прилично, оставаясь наедине в замкнутом пространстве?

— А меня удивляет, почему мы вообще пытаемся соблюдать приличия.

Джеки отстранила Эйдриана на расстояние вытянутой руки.

— Ты что, забыл? Мы же решили оставаться друзьями.

— Не знаю, как ты, а я в данный момент настроен как нельзя более дружелюбно. — Эйдриан оторвал ее руку от своей груди и лизнул в середину ладони. — Я хочу тебя. Сейчас же.

В глазах Джеки вновь полыхнула страсть, но уже в следующий момент она выдернула руку.

— А что потом? Что будет, когда ты перестанешь хотеть меня…

— Не уверен, что такое вообще когда-нибудь случится.

— …Или я перестану тебя хотеть?

Упершись руками в стойку по обе стороны от нее, Эйдриан коснулся носа Джеки кончиком своего носа.

— Но ты, по крайней мере, готова признать, что хочешь меня сейчас?

— Пф! — Джеки внимательно на него посмотрела. — Но как же…

— Стоп! — Эйдриан прижал палец к ее губам. — Я последние два дня думал об этом, и мне вдруг пришло в голову, что, возможно, мы с тобой чересчур печемся о будущем. Быть может, нам не стоит проигрывать в голове худшие варианты развития событий, предлагаю просто плыть по течению. А будущее покажет, куда это течение нас вынесет.

В глазах Джеки отразилось смятение — в ней боролись желание и страх, и Эйдриан заметил момент, когда страх победил.

— Прости, но я не могу. Слишком многое у меня поставлено на карту. Это не стоит такого риска.

Грудь Эйдриана иглой пронзила острая боль.

— Ну-ка, попробую угадать. Твоя работа, твой корабль, твое будущее. Это все, что тебя занимает? Прости, но, по-моему, то, что возникло между нами, стоит того, чтобы рискнуть.

— Эйдриан…

— Да ладно. — Он сгреб лопасти от миксера и отнес их в мойку.

— Ну вот, все снова: опять будешь дуться за то, что я отказываю тебе? — Джеки спрыгнула со стойки, подняла с полу фуфайку и встряхнула ее, выворачивая. — В жизни есть вещи и поважнее секса.

— Разумеется, есть. Да только тебе, к сожалению, и половины из них не дано знать. Ты знаешь только то, что можешь ощутить, только то, что можно потрогать рукой и увидеть глазами. То, что нужно чувствовать сердцем, тебе неведомо.

— Это неправда.

— Разве? — Эйдриан повернулся к ней. — Ты смертельно боишься, что тебе причинят боль, и поэтому приучила себя ни на что не надеяться, ни о чем не мечтать и ничего не чувствовать. Весьма убогое, надо сказать, существование. Можно иметь свое дело, свой корабль, уважение подчиненных, но какой от всего этого прок, если у тебя нет ни одной живой души, которая бы вместе с тобой могла порадоваться твоим успехам? Ни семьи, ни близких друзей… Ты так уверена, что люди осудят тебя, что никогда и никому не даешь шанса.

— Однако ведь ты меня сейчас осуждаешь.

— Только за недостаток куража.

— Прелестно! — Джеки решительно натянула через голову фуфайку и резко одернула ее на себе. — Очень просто быть смельчаком, ни разу в жизни не получив зуботычины. Как ты смеешь судить меня, когда все время сидишь себе спокойненько в своей гостинице, как у Христа за пазухой, в окружении семьи, которая всегда, ты знаешь, готова прийти тебе на помощь? Ты не бывал в моей шкуре, Эйдриан Синклер. Так что избавь меня от своих наставлений насчет куража. Скажи, можешь ли ты припомнить хоть раз, один только раз, когда ты не получал желаемого? Ты когда-нибудь переживал сокрушительное отчаяние?

— Да, переживал. В день смерти родителей.

— Хорошо, тут я не спорю. Но ведь вокруг тебя были люди, которые помогли тебе пережить горе. Посмотрела бы я на тебя, когда бы вся твоя предыдущая жизнь сплошь состояла из череды катастроф. Только тогда ты был бы вправе давать мне какие-то советы по поводу куража. И еще я хочу вот что тебе сказать: я не стану твоей очередной жертвой.

— Ты о чем?

— Да ладно тебе! — Джеки хмыкнула. — Скольким женщинам ты разбил сердце, а сам был таков?

— Ни одной. — Эйдриан вскинул голову. — Я всегда честен с женщинами, и главное для меня в отношениях с ними — не причинять им боли.

— И они каждый раз, разумеется, уверяют тебя, что абсолютно счастливы скрашивать твою жизнь в качестве временных любовниц. «О, милый Эйдриан, — притворно слащавым голоском запела Джеки. — Мне ничегошеньки от тебя не нужно, только чуточку внимания да хороший секс. На твою любовь я и надеяться не смею и обещаю не плакать, когда мы расстанемся, лишь улыбнусь и скажу: все в порядке, мы можем оставаться друзьями», — закончила Джеки и уже нормальным голосом спросила: — Так у тебя обычно бывает? — Эйдриан ничего не ответил, но лицо его окаменело.

— Я не хочу служить временной забавой. Я не могу себе этого позволить.

— А кто говорит о временной забаве? — тихо проговорил Эйдриан.

Сердце Джеки при этих словах затрепетало. Весь мир вокруг на миг замер.

— Ты хочешь сказать, что это не будет временный роман?

— Я не знаю, — медленно ответил Эйдриан. — Но только на этот раз у меня все по-другому. Обычно, завязывая отношения с женщинами, я всегда знал заранее, что это ненадолго. А с тобой… Я ничего не знаю.

Грудь у Джеки сдавило так, что стало трудно дышать. Слова Эйдриана подразумевали то, о чем она мечтала больше всего на свете. О собственной семье, о взаимопонимании и любви. Но это было не обещание, а лишь намек, неясная возможность обрести все это. Вот только… вдруг протянешь руку, и все это растворится, словно мираж?

— Прости, но риск слишком велик. Я теряю больше, чем ты.

— Ты так считаешь? А мне казалось, что разбитое сердце — это всегда разбитое сердце, кому бы оно ни принадлежало.

— Можно подумать, я могла бы разбить твое сердце. — попробовала рассмеяться, но у нее ничего не вышло. — Мне нужно идти. — Охватившая ее паника заставила ее броситься к двери бегом.

— Джеки, — окликнул ее Эйдриан.

Она оглянулась через плечо. Эйдриан стоял посреди кухни какой-то до странности одинокий и потерянный. Но ведь это только видимость. Эйдриан не одинок. Не так ли?

— Я очень серьезно предлагаю тебе попробовать, даже, несмотря на все осложнения. Для меня это уже не простоудовольствие и игра.