Филлис Уитни - Красный сердолик

— Лайнел! Я очень волновалась. Ты никогда не возвращалась с работы так поздно.

Я подошла и села на край ее постели.

— Сондо мертва. Убита, как и Монти. Я нашла ее. Я… я пошла в комнату манекенов за одной поясной фигурой. И когда я протянула руку, она была в шкафу, и я дотронулась…

Журнал выскользнул у Елены из рук и упал на пол, шелестя страницами. Она пыталась держать себя в руках, пока я говорила, но ее губы дрожали.

— Я так и знала! — вскрикнула она. — Эта вечеринка. Я знала, что затея Сондо ни к чему хорошему не приведет. Подобные вещи нельзя контролировать — они развиваются по своим законам.

Я рассказала о более раннем нападении, рому подверглась в своем кабинете, и было приятно видеть, как она переживает за меня. Но теперь я относилась к Елене с некоторым недоверием. Мы не оставались с ней наедине с тех пор, как она отказалась говорить о Лотте Монтес, и мне казалось, что Елена на моих глазах превращается в какую-то загадочную роковую женщину.

— Я знаю о Лотте Монтес, — сказала я, когда тема смерти Сондо была исчерпана.

— Ты о ней знаешь? — отозвалась Елена тихо, почти шепотом.

— Да. Что она была замешана в истории с кражей меховых шуб. Она и ее партнер по танцам.

Я внимательно за ней наблюдала. Елена хорошо владела собой, и я не могла понять, какое впечатление произвели на нее мои слова.

Лотта Монтес. Разумеется, это сценическое имя. Но кто за ним скрывается? Почему Елена сожгла то письмо?

Она наклонилась вперед, обняла меня за плечи и повернула к себе лицом.

— Ты молода, Лайнел, — сказала она. — Только на пару лет старше Крис. Наверное, слишком молода, чтобы проявлять терпимость.

— Терпимость! — воскликнула я. — Как ты можешь говорить о терпимости, когда два человека убиты?

— Послушай меня, — проговорила она с мольбой в голосе. — Я не имею в виду убийство. Речь идет невиновном человеке, и он не должен пострадать.

Я не могла не поверить в ее искренность. Пусть мотивы ее поведения непонятны, но правдивость Елены не вызывала у меня сомнений.

— Все равно я уже ничего не могу поделать, — заметила я. — Геринг знает о краже шуб, и он передал все сведения Мак-Фейлу. Но теперь Мак-Фейл занят тем, что подозревает Билла Зорна.

— Билла? — недоверчиво воскликнула Елена. Тут она вспомнила. — Он звонил тебе сегодня вечером. Я сказала ему, что ты задержалась на работе и что все в порядке. Он ответил, что вы скоро увидитесь, и повесил трубку.

Ну и удружила. Елена не виновата: она не знала, что произошло в магазине. Но если Билл всерьез отнесется к ее словам, он может подумать, что у нас и впрямь все в порядке, и завтра не приедет. А он должен вернуться. И как можно скорее. Чтобы защитить себя.

Готовясь ко сну, я рассказывала Елене о ходе дальнейших событий и чувствовала, что возникшая было между нами напряженность начинает ослабевать. В конце концов, Елена имеет право защищать того, кого считает нужным, точно так же, как Билл защищает меня, а я его. Возможно, никто из нас не затемняет дела. Но мне было любопытно, кого защищает Елена. И почему?

Я долго не могла заснуть, а потом мне приснился странный сон. Я находилась в своем кабинете, и пропавшая картинка снова висела на стене на прежнем месте. Я знала, что она там висит. Но она висела, пока я стояла к ней спиной. Стоило мне повернуться — и на стене опять зияла пустота. Я долго пыталась изловчиться и взглянуть на картинку, но она каждый раз от меня ускользала.

Я проснулась совершенно разбитая, но, встав с постели, стала приводить себя в норму. Сегодня будет день действий. Чтобы Билла не арестовали, как только он вернется, кто-то должен что-то сделать. И я знала, чем займусь в первую очередь: paзберусь наконец с этой пропавшей картинкой.

Признаюсь, я была поражена, когда свернула на Стейт-стрит и увидела окна магазина Каннингхема, яркие, насыщенные цветом и светом. Шторы открыты, и окна сияли во всей красе. Там были и мои девизы, выведенные красными буквами на кремовой бумаге. «Цвет года — красный!» — с малиновым восклицательным знаком на конце. И яркие зрелищные задники Сондо — такие живые, в то время как сама Сондо непоправимо мертва.

Я не думала о витринах с того момента, когда нашла Сондо. Но другие оказались более ответственными, чем я. Несмотря на вовлеченность в полицейские процедуры, Тони умудрился воплотить свой замысел. Окна получились броскими, как мы и надеялись, и у меня защемило сердце оттого, что Сондо не довелось их увидеть. Несмотря на постоянные перебранки с Тони, она любила свою работу и гордилась, когда ей что-то удавалось.

В магазине было неспокойно. Новость о втором убийстве уже распространилась, и у многих служащих тряслись поджилки. Женщины проявляли сугубую осторожность. Они входили в раздевалки и поднимались на верхние этажи группами по двое и трое, в течение дня несколько человек подали заявления об увольнении. Полицейские стояли у каждой двери, репортеры прятались в каждом углу. И на этот раз влияния Каннингхема не хватило на то, чтобы сдержать их натиск.

День проходил в безжалостно быстром темпе. Одно следовало за другим, и так скоро, что я не успевала перевести дыхание.

Началось все с Кейта. Когда я пришла, он был уже на месте, и по его лицу я поняла, что он знает о случившемся.

— Я говорил вам, что так и будет, — встретил он меня. — Джинн выпущен из бутылки, и никто не сможет вздохнуть спокойно, пока его не загонят обратно. Я говорил вам, что слишком много знать небезопасно. Помните? Поэтому я собираюсь освободиться от того, что знаю.

— Что же ты знаешь, Кейт? — спросила я самым обыденным тоном.

В его черных глазах, блестевших на желтоватом лице, угадывалась одержимость.

— Сейчас я уже могу вам об этом сказать, потому что скоро пойду к Мак-Фейлу и все ему сообщу. Помните, во вторник после обеда — до того, как мистер Монтгомери был убит, — вы поручили мне отнести объявления в отдел женского белья?

Я кивнула.

— Ну вот, после этого я не сразу ушел из магазина. Я решил спуститься на нижний, полуподвальный этаж, в отдел мужской одежды, чтобы присмотреть себе рубашку. Я стал спускаться вниз с первого этажа по лестнице, которая расположена у входа. Вы знаете, где она начинается?

Я прекрасно это знала. Лестничный пролет начинался возле окна номер пять.

Он видел, как обострился мой интерес.

— Когда я начал спускаться вниз, до меня донеслись голоса. Кто-то в окне говорил громко и сердито. Я совершенно уверен, что это был мистер Монтгомери, и я услышал часть того, что он говорил.

Я наклонилась вперед. Видимо, именно об этом эпизоде умолчала Крис.