Линда Ховард - Все, что блестит

Луны на небе не было, но и слабого звёздного света хватило, чтобы увидеть, куда идти, она осторожно обошла мебель, поставленную на террасе, и незаметно прокралась вокруг фасада дома. Джессика оставила террасу и двинулась по дорожке из каменных плит, которая вела на холм к вертолётной площадке. Она прошла совсем немного, когда ноги начали болеть и дрожать от усталости: неприятное напоминание о том, что она в действительности не совсем выздоровела. Сердце бешено стучало в груди, когда она, наконец, добралась до вертолёта и на мгновение остановилась, задыхаясь.

Дверь вертолёта легко открылась, Джессика влезла внутрь, больно ударившись бедром о чемодан и бормоча проклятья в адрес громоздкого багажа. Затем снова включила фонарик, чтобы осветить проход между сидениями в хвосте машины. Место за задними местами было всего два фута в высоту, и она немедленно попробовала свернуться там, но пространства не хватало для неё и чемодана. Она поставила чемодан на пол между последними двумя рядами мест, но решила, что его слишком легко заметить в таком положении.

Джессика с минуту изучала обстановку вертолёта, затем ещё раз вернулась в потайное место и поставила чемодан между собой и сиденьем; спинка кресла немного наклонилась вперед, но она надеялась, что не очень заметно. Пространство было тесным, и ей придётся не шевелиться вообще, пока они не приземлятся в Афинах и Николас с Андросом уедут, но это лучшее, на что можно рассчитывать. Она оставила чемодан и выползла оттуда, ноги и руки уже закостенели за то короткое время, что она просидела там. Она собиралась принести одеяло, но забыла, и теперь пообещала себе, что, когда спрячется перед взлетом, то захватит одеяло, чтобы смягчить прикосновение к твёрдому холодному металлу.

Ликуя, Джессика осторожно сползла вниз с холма, прокралась в спальню и закрыла за собой раздвижные двери. Она могла бы подождать в вертолёте, но подсознательно опасалась, что Николас может заглянуть к ней до отъезда, и решила улечься в кровать, но под длинной ночной рубашкой оставить одежду.

И тут Джессика увидела, что ей придется снять блузку, если она не хочет, чтобы ту было видно из-под ночной сорочки, но у неё не будет шанса надеть её снова. Останется очень мало времени, чтобы добраться до вертолёта раньше обоих мужчин, и она не хотела впустую тратить время на переодевание. Она останется в блузке, но натянет покрывало до подбородка.

Джессика скинула ботинки и поставила их с другой стороны кровати, подальше от двери, затем прилегла, чтобы отдохнуть. Но не смогла даже задремать, от волнения кровь бурно струилась по венам, она нетерпеливо прислушивалась к слабым звукам в притихшем доме, которые укажут, если поблизости кто-то начнёт передвигаться.

Небо только начало светлеть, когда она услышала звук льющейся воды и поняла, что ждать осталось недолго. Она повернула встревоженное лицо в сторону двери и плотно натянула покрывало до подбородка. Джессика ждала, заставляя себя глубоко и ровно дышать.

Она не услышала его шагов, он двигался неслышно, как большой кот, и первым признаком, сообщившим о его присутствии, было то, что дверь почти беззвучно открылась, и тонкая полоса света упала на кровать. Джессика сосредоточилась на дыхании и сквозь ресницы взглянула на него — он стоял в дверном проёме, наблюдая за ней. Секунды текли, и от страха начало крутить в желудке: чего он ждет? Ощущает что-то необычное?

Потом он медленно закрыл дверь, и она глубоко и судорожно выдохнула с облегчением. Джессика сбросила с себя одеяло и засунула ноги в приготовленные ботинки, затем подхватила тёмно-коричневое одеяло, которое ещё раньше собиралась взять с собой, но забыла о нём, и направилась к раздвижным дверям.

Сердце билось в горле, сбивая дыхание, пока она бежала так тихо, как могла, вокруг дома на холм. Сколько у неё времени? Секунды? Если они покинут дом до того, как она спрячется в вертолёте, то увидят её. Николас оделся? Она не могла вспомнить. Задыхаясь, Джессика взобралась на гребень холма и бросилась к вертолёту, чтобы открыть дверь. Раньше она очень легко открывались, но теперь никак не хотела поддаваться, и с ней пришлось провозиться нескольких мучительных секунд, пока ручка не повернулась и дверь не открылась. Она взобралась внутрь и закрыла дверь, бросив торопливый взгляд на дом, чтобы увидеть, идут ли они. К счастью, насколько хватал глаз, никого вокруг не было видно, и она рухнула на сидение, переведя с облегчением дух. «Вот уж не предполагала, что побег окажется настолько нервирующим», — подумала она устало. Все тело болело от непривычного напряжения, и в голове запульсировало.

Медленно передвигаясь, она доползла до задней части вертолёта и нагнула спинку кресла, чтобы пробраться в потайное место. Джессика развернула одеяло, свернулась калачиком и положила голову на руку. Она настолько измучилась, что несмотря на неудобное положение почувствовала, что засыпает, и только когда Николас и Андрос сели в вертолет, вернулась к реальности. Кажется, они не заметили ничего необычного, но она затаила дыхание.

Они обменялись несколькими словами на греческом, и она закусила губу от расстройства, что не может понять их. Мадам Константинос и Петра научили её нескольким словам, но большого прогресса в языке она не достигла.

Затем Джессика услышала шум винта вертолёта, поскольку лопасти начали вращаться, и поняла, что план сработал.

От вибрации металла у неё возникло ощущение, будто с неё сползает кожа, и левая нога уже затекла. Она осторожно передвинула руку, чтобы растереть сведённую болезненной судорогой ногу, довольная, что грохочущий рев лопастей заглушает все звуки. Шум превратился в своеобразный вой, они взлетели, вертолет накренился вперед, когда Николас направил его от дома к морю, простиравшемуся на пути от острова к Афинам.

Джессика понятия не имела, как долго продолжался полёт — голова болела настолько сильно, что она закрыла глаза, пытаясь забыться во сне. Но не очень преуспела в этом, хотя, должно быть, задремала, потому что, когда лопасти замедлили вращение, а шум затих, она встрепенулась и поняла, что они приземлились. Николас и Андрос о чём-то переговорили, и быстро оба оставили вертолёт. Джессика лежала и прислушивалась к затихающему шуму лопастей. Она побоялась выходить сразу, на случай, если они всё ещё рядом, так что медленно досчитала до тысячи, прежде чем покинула своё укрытие.

Тело настолько закостенело, что она вынуждена была посидеть на месте и растереть занемевшие ноги, чтобы они вновь могли служить ей. Конечности покалывало, потому что восстанавливалось кровообращение. Достав чемодан из-за сидений, она огляделась, но не увидела никого, похожего на мужа; потом глубоко вздохнула, открыла дверь и вышла из вертолёта.