Анна Пудова - Главная роль

Андреа узнала всю правду о вегетарианстве.

И она, в свете своего нового мировоззрения, решила организовать небольшой бизнес, связанный с производством экомебели: без использования кожи животных, их меха и костей. Она уже начала откладывать деньги на учебу — хотела изучить все тонкости ведения малого бизнеса.

Она не изучала экономику раньше, но чувствовала, что у нее есть к этому способности. Андреа нашла удобную учебную программу, наполовину заочную. Она решила, что по ее окончании одолжит денег у Шона и Джессики и откроет свое небольшое дело.

Шон и Джессика, кстати, поддерживали ее в этом. Хотя Джессика, в отличие от Андреа, не поняла йогу и не увлеклась ею.

И Андреа думала так: «Поработаю у Грегори еще немножко, подкоплю еще чуть-чуть денег, а потом уволюсь».

Но пока это были только планы.

А сейчас Грегори стоял внизу на ресепшене и ждал Андреа, чтобы поехать с нею на ужин. Она спустилась. Медленно, в свете ярких софитов холла отеля шла к нему.

Он оторвал глаза от журнала, который разглядывал, и оценивающе посмотрел на нее.

— Прекрасно выглядишь, Андреа.

— Спасибо.

Андреа опять заметила огонь неприкрытого желания в его глазах. Она уже привыкла игнорировать этот взгляд и была благодарна Грегори уже за то, что он не пытался пойти дальше страстного взгляда.

Вечер в ресторане прошел в дружественной и веселой атмосфере.

Они свободно и весело болтали, ели вкусные фирменные австрийские блюда. Когда Грегори и Андреа вернулись в отель, было уже поздно.

— Я бы выпил чаю на ресепшене. Составь мне компанию. Пожалуйста.

Вид у Грегори был веселый, ничего плохого не предвещающий.

«Всего лишь чай. Вкусный венский чай с апельсиновой цедрой!»

— Уже поздно. Я, наверное, лучше пойду.

— Пожалуйста, Андреа. Мне хочется поговорить. И не с кем.

«Боже мой! Он меня просит… Властный Маккалан — просит…»

— Хорошо.

Он прихлебывал горячий чай и рассказывал ей, как переживает за сына.

Нет, он не был пьян. За ужином они пили немного. Так, выпили по бокалу хорошего мозельского.

Андреа смотрела на него и не чувствовала в себе страха и желания отгородиться. Грегори нынче вечером был не похож на себя: мягкий, искренний, доверительно говорящий о важных для него самого вещах. О том, что и вправду наболело.

У Грегори совсем не было близких людей. Только его родители, которые жили где-то далеко и были уже совсем старенькие. Оливия — нет, разве может женщина без сердца быть родной и близкой! Друзей у него не было, одни лишь компаньоны.

Да у него и не было такой потребности — изливать душу.

Но сейчас ему захотелось поговорить откровенно.

И он чувствовал, что Андреа его поймет.

Не потому, что работает у него и на него.

Грегори чувствовал: этой женщине можно доверять. Андреа действительно с интересом выслушала его и даже дала пару дельных советов.

Они пожелали друг другу спокойной ночи в гостиничном коридоре: тепло, ласково, уже как давние и близкие друзья.

После этого разговора за чаем Андреа начала смотреть на Грегори по-другому. Этот вечно оптимистичный, сильный и волевой мужчина стал казаться ей ранимым, как дитя, и очень одиноким.

Следующие два дня прошли примерно так же.

Днем они ездили на встречи в офисы. А вечером пили чай в баре отеля и разговаривали.

В последний вечер в Вене они перешли на «ты».

Когда они вернулись в Лос-Анджелес, то смотрели друг на друга немного иначе.

За эту поездку они стали друг другу ближе.

И Андреа еще не знала, хорошо это или плохо.

Глава 25

Оливия решила разобраться, откуда появилась Андреа Каммингс.

Не могла же эта женщина возникнуть из воздуха?

Она собиралась поговорить с Шоном, ведь это он привел ее к Грегори.

Шон… Они так давно не разговаривали… Она очень скучала по нему.

Шон немного удивился звонку Оливии.

Она не звонила уже очень давно.

…Они встретились в парке рядом с клиникой Шона. Раньше они часто гуляли здесь.

Оливия остановилась около раскидистого платана. Вздернула голову.

В ее взгляде Шон не прочитал ничего, кроме знакомой решимости выведать то, что ей нужно.

— Кто такая Андреа Каммингс и почему ты привел ее к моему мужу?

Шон заметно занервничал.

Оливия поняла, что этот человек все еще в ее власти, и сказала еще более жестким тоном:

— В какую игру ты играешь, Шон?! Я думала, мы с тобой хорошо знаем друг друга…

Прошлое серьезно связывало их.

Именно Оливия помогла Шону много лет назад.

Она когда-то спасла его от гибели.

Послушай, Лив. — Он облизнул губы. — Я просто помогаю этой женщине… как ты когда-то помогла мне.

— Шон…

Внезапно она помягчела, словно растаяла.

Перед такой нежной Оливией Шон не смог устоять.

Он не мог предать Андреа.

Но он не мог и обмануть Оливию.

Он чувствовал себя в долгу перед Оливией, которой был обязан жизнью.

И он рассказал ей правду.

…Оливия была ошарашена.

Она не верила.

Но, с другой стороны, зачем Шону от нечего делать придумывать такую сногсшибательную историю?

— Я не верю тебе, — сказала она.

— Ты можешь спросить у Чарли.

Несколько минут оба молчали. Потом Оливия, до конца не веря в то, что произносит это, спросила, и голос ее дрожал:

— Андреа, секретарша моего мужа… Мелани Сандерс?!

Шон уже пожалел, что рассказал ей все.

Но он не мог сопротивляться Оливии. Она имела над ним слишком большую власть.

— Прошу, Лив, сохрани это в тайне. Я не должен был тебе говорить.

…Какое-то время назад, когда Шону исполнилось восемнадцать, Оливия спасла его.

Тогда Шон решил покончить с собой.

Его тогда звали по-другому.

Молодой и глупый, он случайно ввязался в преступную историю.

Его друзей уже убили. Отомстить должны были лишь ему одному.

Со дня на день ждать смерти — что может быть ужаснее?

Он сам решил свести счеты с жизнью.

Выпил для храбрости.

Он собирался броситься под машину.

Оливия ехала к себе домой от Грегори. Несколько дней назад Грегори сделал ей предложение. Она ехала и думала об их близкой свадьбе. Оливия представляла себя в роскошном белом платье, в невероятной фате, со сверкающим на безымянном пальце золотым кольцом.

Она хотела организовать «свадьбу года», собрать около тысячи человек; она уже видела в воображении газетные заголовки, предвкушала шумиху и всеобщее внимание. И в центре внимания она, Оливия Маккалан — блистательная и неподражаемая.