Джастин Скотт - Женщина без мужчины

Натали хотела узнать, в чем причина задержки, но она помнила наказы Уоллеса. У русских бюрократов бессмысленно и даже опасно спрашивать, чем они заняты.

В стеклянной будке появился офицер. Солдат показал ему документы Натали, и офицер с серьезным видом занялся их изучением. Он перевел взгляд своих бесцветных глаз с фотографии в паспорте на лицо Натали, коснулся пальцами места где-то между фуражкой и ухом. Натали со смешком повторила его жест. Она поняла, что на фото в паспорте ее волосы были короче, и убрала их назад. Она приняла позу, как манекенщица. Офицер был удовлетворен и кивнул солдату. Тот поспешно проштемпелевал визу.

Нервничая до дрожи в теле, Натали поставила свой багаж на серую ленту таможенного конвейера. Она уже боялась всего. Ей представилось, как русские пограничники будут вынимать из ее сумок презервативы, женские тампоны и с хохотом листать «Перлы».

Содержимое чемоданов семьи Моргулисов было выпотрошено на стол. Они шумно, но безрезультатно протестовали.

Служащий таможни молча взял протянутую ему Натали декларацию и углубился в ее изучение. Она аккуратно вписала туда все ценности, ввозимые ею в Россию. Список возглавлял меховой жакет, подаренный Уоллесом. Она помнила его рассказ о том, как он был вынужден уплатить пошлину на выезде за собственный фотоаппарат, который забыл упомянуть в декларации при въезде в страну.

Таможенник запустил руку в ее сумку и стал рыться там, извлекая на свет божий то щетку для волос, то фен, то косметический набор. Он открывал баночки с кремами, вдыхал аромат продукции фирм с мировой репутацией, подозрительно щурил глаза и, казалось, уже был готов засунуть в крем свой палец с коротко остриженным ногтем. Особый его интерес вызвали книги — пустой детектив Дональда Уэстлейка и роман Лоуренса. На помощь первому таможеннику подошел другой, вежливым жестом попросил Натали снять сумочку на ремне с плеча и тут же поставил ее на просвечивание рентгеном.

Сын Лео вдруг весь залился багровой краской, когда таможенники извлекли из его чемодана из-под стопки его носок и нижнего белья видеокассету.

— Никакой порнографии, — прозвучал безжизненный механический голос.

— Черт возьми, вам какое дело! — вскипел старик Лео. — Всюду вам мерещится порнография!

Натали сдерживала себя. Изучение книг дошло до объемистого романа Роберта Ладлэма, который, как она узнала, был переведен и издан в России.

В этот момент служащий, занимавшийся просвечиванием, вернул ей сумку. Одарив Натали дежурной улыбочкой, он поинтересовался:

— Все это для вашего личного пользования?

— Конечно.

— Надеюсь, вы не будете испытывать никаких неудобств, госпожа Невски!

Ее осенило: он же не видел ни ее паспорта, ни таможенной декларации! Так откуда же он узнал, кто она такая?

Дрожь опять пробежала по ее телу, но она постаралась взять себя в руки. За барьером ее встречали незнакомые, но приветливо улыбающиеся люди. «Союзпушнина» — возвышалась надпись на табличке над толпой, и соответствующий значок был приколот к одежде каждого из встречающих. Громко выкрикивались по-английски слова приветствия. Ярко освещенный автобус «Интуриста» ждал прибывших гостей за стеклянными дверьми. Насколько демонстративно ледяным был прием официальных властей, настолько же преувеличенно горячими были объятия дельцов русской пушной монополии.

В Натали буквально врезался на полном ходу возбужденный коротышка без шапки и пальто, одетый, несмотря на мороз, в щегольской итальянский костюм из синтетики. Он сыпал английскими фразами с чудовищным акцентом:

— Я так счастлив приветствовать вас в нашем городе, миссис Невски! Я Федор Шелпин. Я взял на себя смелость заказать вам апартаменты в «Астории». Там, где любил останавливаться ваш муж… Уоллес.

— Он много говорил о вас, — решила сделать приятное незнакомцу Натали.

— Неужели? Да, мы были друзьями. Как все печально!

— Кажется, все участники аукциона будут жить в «Прибалтийской»?

— Мы не отдадим ее тебе, Фредди. Не надейся! — вмешался старый Моргулис.

— Ой, Лео! Куда ты пропал на столько лет? — Коротышка запрыгал от восторга, как мячик.

Мороз должен был превратить его итальянскую синтетику в несгибаемые рыцарские доспехи, надетые на голое тело. Он мучился, но держался молодцом.

— Ба, знакомые все лица, как говорил наш родной великий Чацкий. Я думал, что миссис Невски предпочтет «Асторию».

— Вы угадали мое желание, — твердо сказала Натали. — Я иду дорогой, проложенной моим мужем.

— Это мрачный отель, — проворчал Лео.

— А я приехала сюда не веселиться.

— У нас будет прием в «Прибалтийской», — напомнил Лео.

— Доставку миссис Невски туда, куда она пожелает, я беру на себя! — Шелпин изо всех сил старался выглядеть гостеприимным хозяином и галантным кавалером. Он посадил Натали в свою дешевенькую японскую машину, явно гордясь тем, что является ее владельцем.

— Держи ухо востро, — предупредил ее Лео. — Он прикидывается дурачком и мелкой сошкой. На самом деле он один из тузов «Союзпушнины».

Натали помнила, что Уоллес хорошо отзывался о Шелпине, и ей была приятна его обходительность после пугающей мрачности пограничников. По дороге Шелпин завязал светскую беседу:

— Уоллес был моим другом. Мы много времени проводили вместе. Он любил наш город, нашу страну. Вы здесь впервые?

«Если он был так дружен с Уоллесом, как утверждает, то наверняка знает все про меня с его слов», — насторожилась Натали.

— Я родилась в Москве. Так получилось. Мой отец был дипломатом.

Натали решила ошарашить собеседника и произнесла это по-русски.

— Вы прекрасно владеете нашим языком. — Шелпин изобразил удивление.

— У меня было мало практики.

— Мы готовы вам помочь. Вы уже для нас не чужестранка. Вы почти наша!

— Благодарю.

После обычных для всех городов мира кварталов новостроек наконец-то за стеклами «тойоты» замелькали известные по открыткам силуэты старой царской столицы. Архитектура восемнадцатого века безбожно подавлялась наглым рекламным неоном двадцатого — главное достижение нынешнего градоначальника-демократа. Озабоченные женщины спешили или, наоборот, медленно брели по тротуарам Невского проспекта с тяжелыми сумками. Другие женщины, ярко накрашенные, подпирали стены возле ресторанов, застыв в неподвижности. Мужчины, в основном молодежь, несмотря на холод, жадно глотали пиво и лихо кидали импортные банки и бутылки в урны, неизменно промахиваясь.

По пути они пересекли множество выгнутых дугой мостов через реки и каналы.