Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда»

Машка полюбила свой новый детский сад, по вечерам рассказывала, как они писали письма Деду Морозу и разучивали новый танец. Мишка завел в школе друзей, перестал дичиться и без умолку болтал с Ольгой, пока они ехали до школы:

– Генка вчера на спор отжался двадцать раз. Он на карате ходит. Мам, а мы можем меня тоже на карате записать?

– Запишем, если хочешь.

– Мам, а знаешь чего? У нас в классе у всех «камелоты», а у меня какие-то галоши!

– Миш, я не поняла… В Камелоте были рыцари Круглого стола. При чем здесь галоши?

– Ничего это не рыцари, а ботинки. Называются так. У всех есть, а у меня нет.

– Ну, купим, купим!..

Надежда на Ольгу ругалась: нечего, мол, все подряд покупать. Но Ольга все равно покупала и получала от этого ни с чем не сравнимое удовольствие.

На работе Ольга с Надеждой почти не виделись, разве что в курилке.

– Как там наши снобы, не обижают тебя? – спрашивала Ольга подругу.

Надежда глядела на нее с веселым изумлением, тянула:

– Меня?! Бог с тобой! Я сама кого хочешь…

– Что нового можно придумать про шоколад? – Дарья поморщилась. – Все давно придумано!

– Ребята, я все понимаю, но надо придумать, – Ольга посмотрела на своих ребят. Летучка продолжалась уже больше часа, и ребята подустали. Пора закругляться. – Я вас очень прошу: подумайте. К вечеру жду ваши предложения. Только давайте сразу договоримся: гномики, феи, дети и тетки в кокошниках идут лесом. Что-нибудь более оригинальное и незамыленное, хорошо? Кстати, кто писал текст для кондитерских батончиков? Борис, ты, кажется? Мне особенно понравилось вот это место. – Ольга взяла со стола распечатку и с выражением прочла: – «Этот батончик называется молочным, потому что на две трети состоит из цельного молока. Он как будто соткан из тысяч капель цельного молока. Он полезен детям и взрослым, потому что в нем много молока». Борь! Это что такое? Памятка доярки? Это ж какая сила мысли! Просто с ума сойти! Он на две трети состоит из молока, потому что в нем много молока!

Боря, длинноволосый долговязый монстр креатива, заерзал на стуле:

– Я переделаю, Ольга Михайловна…

– Очень надеюсь. Дарья, что там с картинками?

– К вечеру будут картинки, – отрапортовала Дарья.

В кабинет заглянул Грозовский, кивнул Ольге:

– Закончишь, зайди ко мне.

Грозовский скрылся, а Ольга перешла к самой нелюбимой и самой болезненной теме повестки дня: пресловутому «Строймастеру». Со «Строймастером» они завязли, и капитально. Они предлагали идеи одну за другой – сквозная реклама, имиджевая, агрессивная, социальная, какая угодно. Но Николай Иванович Мезенцев, тамошний директор по рекламе, ни одно предложение не одобрил. Ольга чувствовала, что работает вхолостую. Самое обидное, что она совершенно точно знала, какая рекламная кампания нужна фирме. Но рекламный директор, плешивый господин Мезенцев, который уже по ночам ей снился, предпочитал работать по старинке и Ольгиными идеями проникаться никак не хотел. Она, в свою очередь, категорически не хотела выполнять пожелания Николая Ивановича – лепить по всему городу щиты с портретом улыбающегося маляра, будто сошедшего с политплаката 60-х, и печатать дурацкие, никому не нужные буклеты. Вот такой вот миттельшпиль. Надо было срочно разруливать ситуацию.

В конце концов Ольга, прекрасно понимая, что это неэтично, неполиткорректно и все такое прочее, решила-таки через голову Мезенцева встретиться с гендиректором «Строймастера» – монстром и бурбоном Сергеем Барышевым.

Почти неделю она вела переговоры с барышевской секретаршей, добивалась аудиенции, просила назначить время. В конце концов ей назначили на четверг, на три тридцать, и предупредили, что Барышев сможет уделить ей не более четверти часа.

Ольга приехала за полчаса до назначенного времени, поднялась на второй этаж дирекции, где обитал великий и ужасный Барышев. Приемная оказалась огромная, светлая, обставленная со сдержанным достоинством и на удивление без всей этой барочно-золотой пошлости, которой Ольга насмотрелась у заказчиков в офисах. Малахит—красное дерево—лепнина—золото – от этого непременного джентльменского набора ее уже подташнивало. И почему наши бизнесмены с таким упорством пытаются у себя в конторе обустроить Георгиевский зал Кремля?..

Здесь не было ни лепнины, ни стульев из дворца, ни фонтанов с павлинами у входа, ни мраморной одалиски в нише стены. Кресла и диваны для посетителей, светлый ковер на полу – очень дорогой, похоже – настоящий персидский, старинной работы, стол секретаря… По случаю предстоящего Нового года в углу красовалась елочка – невысокая, но очень пушистая, украшенная простыми золотыми шарами.

– Здравствуйте, моя фамилия Громова, я представляю рекламное агентство «Солнечный ветер», мне назначено.

Секретарша – немолодая, немного похожая на Маргарет Тэтчер, сразу видно высокий класс – попросила Ольгу присаживаться, предложила кофе:

– Подождите. Вас вызовут.

В половине четвертого она сообщила, что Сергей Леонидович задерживается. В четыре Ольга поинтересовалась, не выяснилось ли, на сколько именно задерживается Сергей Леонидович. Секретарша очень сдержанно ответила, что неизвестно.

– Сергей Леонидович сказал только, что задерживается. Еще кофе?

В половине восьмого вечера Ольга решительно поднялась с дивана:

– Больше ждать я не могу. Вы передадите Сергею Леонидовичу, что я его не дождалась?

Секретарша кивнула с видом глубокого безразличия:

– Разумеется.

…Ольга была вне себя. Неделя телефонных переговоров, согласований – зачем? Чтобы попить кофе в приемной и выкинуть коту под хвост целый день?! Что этот Барышев о себе думает?! За кого он себя принимает, чтобы так обращаться с людьми?!

Сергей Леонидович Барышев, генеральный директор и владелец контрольного пакета акций «Стоймастера», в этот момент думал исключительно о том, что, будь его воля – он бы лично поотрывал головы ребятам из администрации славного города Новосибирска, из-за которых строительство производственных мощностей за Уралом затянулось почти на три месяца. Чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, Барышеву пришлось задействовать все свои связи на самом верху. Но теперь, как ни крути, комбинат раньше весны запустить не получится… А еще эта метель, будь она неладна. Вылет задержали почти на пять часов, в итоге все расписание у Барышева полетело к чертям собачьим, и сейчас, едучи из Домодедова в офис, он пытался сообразить, какие встречи перенести на завтра, какие вовсе отменить.

– Сергей Леонидович, вы просили напомнить… Про мать, в смысле…

Ах да, у водителя мать больна, действительно, он просил напомнить. Барышев записал на листочке телефон, сунул водителю: