Элен Гремийон - Кто-то умер от любви

Поль солгал, он выдумал этот их сговор, чтобы объяснить, откуда ему известно, что Анни не беременна.

Если бы эта новость так не потрясла Элизабет, она бы заметила, что в то утро Поль не стоял на своем любимом месте перед камином, а перешел к окну. И тогда она, наверно, поняла бы, что с этого непривычного места Поль следит за аллеей, где вот-вот должна появиться Анни: он хотел перехватить ее в холле и предупредить о своей выдумке с занавеской.

«Я сообщил Элизабет, что ты не беременна и известила меня об этом, высунув занавеску из окна». Может быть, Поль даже схватил Анни за руку, чтобы остановить ее, или подкрепил свои слова выразительной мимикой, чтобы она поняла, но Анни вырвалась и ушла, не задержавшись в холле ни на секунду дольше, чем обычно.

Она ненавидела этого человека за его презрительное тыканье, за мерзкое высокомерие; она уже знала, что Элизабет ни за что не отступится от своего замысла, она понимала его жену лучше, чем он сам, и поэтому сказала невозмутимым тоном: «Я согласна, согласна продолжать до тех пор, пока не получится». Лишь бы сделать назло этому хаму, лишь бы снова встретиться с ним наедине и поставить его на место, обратиться к нему тоже на «ты». Поль даже задохнулся от неожиданности, нервно замигал и вышел.

Поль знал, что Анни не беременна, вовсе не благодаря занавеске, а просто потому, что в первый раз в комнате без стен между ними ничего не произошло; но любовь и логика несовместимы, и Элизабет ни о чем не догадалась.

Какой жест, какое слово, какая внезапная пауза заставили Поля и Анни полюбить друг друга, знают только они сами. Только они знают, когда ложь Поля превратилась в правду, а белая муслиновая занавеска действительно стала их тайным знаком.

Следя за любовниками, за их позами, исключающими зачатие, Элизабет не обратила внимания на их шепот; бессильная ярость от невозможности разобрать слова заслонила от нее главное — их подозрительное перешептывание в тишине; почему они переговаривались вот так, еле слышно, если считали, что они одни?

Элизабет должна была бы понять, что этот шепот — привычка, оставшаяся от других свиданий, о которых она не подозревала, привычка, свидетельствовавшая об их встречах в другие дни недели, потому что суббот им уже не хватало, — о встречах, когда они были в доме не одни, так как Элизабет тоже находилась в «Лескалье».

И теперь, когда белая занавеска в комнате без стен развевалась на ветру, это означало, что сегодня ночью Анни ждет своего любимого.

Глядеть на свет.

Луи яростно жал на педали, озеро было уже в нескольких сотнях метров; проезжая мимо «Лескалье», он машинально притормозил, ища глазами велосипед Анни, прислоненный где-нибудь к ограде, но ничего не увидел, только в окне одной из комнат трепетала на ветру белая занавеска, точно призрак.

Только в окне одной из комнат трепетала на ветру белая занавеска — знак, что Анни ждет своего любимого.

Анни не умерла.

Камень, ножницы, бумага, карандаш, огонь, ВОДА. Тело Анни так и не было найдено. Анни не умерла.

Жак, вероятно, расставлял силки для кроликов или рубил дрова, когда вдруг увидел Анни, несущуюся на велосипеде к озеру; она швырнула велосипед на землю, набила карманы камнями и бросилась в воду в самом опасном месте.

Жак побежал к озеру так быстро, как позволяла ему хромая нога, и нырнул в илистую воду; он долго шарил в этой мутной воде, ничего не видя, и наконец почувствовал под руками тяжелое от камней тело Анни; он вытащил ее и понес в «Лескалье».

Анни бредила, без конца повторяя одно и то же, и Жак выполнил ее просьбу: несмотря на холод, открыть окно, открыть окно, открыть окно! Чтобы развевалась на ветру белая муслиновая занавеска — знак, что Анни ждет своего любимого.

Жак сообщил Элизабет, что тело нашли. Деревенские слухи невразумительны, как «испорченный телефон»: никто никогда не знает, кто из игроков исказил правду. Элизабет должна была бы это понять.

Анни не умерла, и Элизабет внезапно обнаружила это, встретив ее в один прекрасный день в подъезде моего дома; она побледнела как смерть, она узнала бы эту женщину среди тысяч других, она узнала ее, поднимаясь по лестнице, и судорожно сжала мое плечо. Элизабет оказалась права: бесполезно было менять парки для прогулок, Анни не потеряет из виду свою дочь.

У нее отобрали роль матери, теперь она потребует роль бабушки. Рождение следующего ребенка разорвет пелену лжи. Элизабет это знала, и у нее уже не было сил бороться; исчезнуть, уступить свое место — вот все, что ей оставалось.

Анни не потеряла из виду свою дочь. Она помахала мне на прощание рукой из окошка привратницкой; и, глядя на всколыхнувшуюся занавеску, я подумала: когда умирает последний член семьи, его кончина уже не требует писем с соболезнованиями.

Анни не потеряла из виду свою дочь. Она помахала мне на прощание рукой из окошка привратницкой; моя мать не умерла, сегодня вечером она откроет мне дверь.

Глядеть на свет.

Эта книга никогда не появилась бы на свет без моего любимого и без моего ребенка. Мой любимый смотрел, как я работаю в тишине, и в нужный момент становился моим первым читателем. Ребенок появился в моей жизни в тот момент, когда был мне так нужен.

Эта книга никогда не появилась бы на свет, если бы не мои родители, которые всегда меня поддерживали, и это тем более ценно, что писательское ремесло в их глазах, видимо, не многого стоило.

Она не появилась бы на свет, если бы не мой брат, с которым у нас был один важный разговор на террасе.

Если бы не мои друзья, которые год за годом постоянно спрашивали: «Ну, как твой роман, продвигается?»

Если бы не Барнабе, который однажды вечером попросил, чтобы я рассказала ему эту историю.

Если бы не Ваний, всегда такая внимательная.

Если бы не Лиди и Эльзи, которые помогают мне работать спокойно.

Автор благодарит Лорана Те, Франсуа Жоржа и Брюно Годишона, умеющих так хорошо рассказывать об исторических событиях.

Автор благодарит также Оливье Орбана и Изабель Лафон за то, что они приняли меня в своих издательствах. И спасибо Мюриэль Бейе за ее советы.

Но главное, этой книги никогда не было бы без Шарлотты Либер-Эльман, которая первой поверила в меня и помогла мне своим опытом.

Примечания

1

Перевод Н. Ванханен. (Здесь и далее — прим. перев.).