Екатерина Гринева - Герой-любовник, или Один запретный вечер

– Эва не нашлась?

– Нет, – в голосе Милы была истерика. – Здесь все на ушах стоят.

– Пусть стоят. Ты, главное, за близнецами следи.

– Я сижу около них. Паша уже приехал. Он там спорные вопросы улаживает.

– Твой Паша разрешит любые спорные вопросы, – невольно улыбнулась я. – Тебе с ним повезло.

– Это точно. Я иногда думаю, за что мне такое счастье, – прикрыв трубку рукой, сказала Милочка.

– Впрочем, ему с тобой тоже повезло. Очень. Ладно, пока.

Франсуа перезвонил через два часа, когда я уже дошла до последней точки кипения и сидела, смотря на телефон, как загипнотизированная. Муж Эвы был краток и говорил быстро, отрывисто, как будто бы у него было мало времени и он боялся опоздать на нужную встречу. Я должна была подъехать к магазину «Планета детства» на Ленинском проспекте с деньгами через полтора часа.

– А Эва? Я никуда не поеду, пока ты ее не отпустишь.

– Она будет со мной. Она выйдет из машины, а ты в нее сядешь. Тебя устраивает? Но предупреждаю: никаких контактов с милицией. Если что-то пойдет не так – сестру живой ты не увидишь. Это я тебе обещаю.

Я проглотила все слова, которые хотела сказать в его адрес. Вместо этого сказала:

– Согласна.

– Постарайся не опаздывать.

– Постараюсь, – пообещала я.

– И не забудь деньги.

Все мои движения в последующие минуты были отшлифованы до автоматизма. Я все делала как робот, запрограммированный на определенную работу. В данном случае мне нужно было взять деньги из тумбочки, одеться, написать записку и выйти из дома. И взять такси.

Записку я начинала писать два раза. И каждый раз рвала ее на мелкие кусочки. Наконец я решила просто написать, что взяла деньги для Эвы, которую похитили. И прошу меня простить и не искать.

Положив записку на видное место на кухне, я пошла в комнату, и легко открыв сейф, взяла деньги. Я чувствовала себя последней дрянью, но у меня не было другого выхода. Если бы был – я бы с радостью воспользовалась им. Без промедления.

Ровно в четыре часа я стояла около «Планеты детства» и вертела головой. Черный «Ниссан» с тонированными стеклами подъехал почти бесшумно. Вклинился в свободное пространство между урной и белой «Нивой». Стекло медленно поехало вниз, и показалась физиономия Франсуа, которую мне захотелось немедленно расцарапать.

– Пришла? – кивнул он. – Садись.

– Где Эва?

– В машине.

Я сделала шаг вперед.

– Открой дверцу.

– Сначала деньги.

– Открой дверцу!

«Ниссан» медленно отъехал, и я с колотящимся сердцем броилась за ним.

– Стой! Подожди!

«Ниссан» остановился.

– Садись с машину! – процедил Франсуа.

– Пусть Эва выходит, а я сяду. Только тогда.

Он пожал плечами.

– Смотри! Дверца машины приоткрыта. Эва – здесь. Чего ты боишься?

Я подошла ближе и заглянула внутрь. Эва сидела с заклеенным ртом и связанными руками.

При виде меня ее глаза расширились.

– Все в порядке, – сказала я ей. – Сейчас тебя освободят.

Я отвела взгляд в сторону. Какой-то малыш возился в песочнице, деловито насыпая песок в ярко-красное ведро.

Я села рядом с Эвой и ободряюще сжала ей руку.

– Развязывай ей ноги.

– Чтобы ты мне дал по башке, – хмыкнула я. – Дождешься! Второго раза не будет.

Франсуа неопределенно мотнул головой и наклонился к ногам Эвы. Решение пришло спонтанно: я изо всех сил врезала ему кулаком по голове, но мой удар почти прошел мимо цели. Франсуа отреагировал мгновенно: он схватил мою руку так, что я вскрикнула, а свободной рукой достал из кармана пистолет.

– Только без фокусов. Похоже, ты ничему не научилась.

Эва отчаянно замотала головой: ее щеки раздулись от напряжения, а глаза налились слезами.

– Не буду, сестренка, прости, – обратилась я к ней.

– Развязывай теперь сама! – буркнул Франсуа. – Я возиться не стану.

Я быстрым движением развязала Эве ноги, связанные крепкой бечевкой, и выпрямилась. Моя рука потянулась к Эвиному рту.

Франсуа ударил меня по руке.

– Пока нет, – качнул он головой. – Деньги!

– Когда она выйдет, а я останусь здесь, я передам тебе деньги.

Он смотрел на меня внимательно, как бы взвешивая мои слова, но при этом выглядел так, словно прислушивался прежде всего к себе и своим собственным ощущениям. Мы были как два игрока, которые начали жульничать еще до того, как раздали карты. Мы не доверяли друг другу, и это было понятно. Хуже всего было то, что никто из нас не знал, что делать. Наконец Франсуа кивнул.

– Идет.

Рывком он сдернул скотч с Эвиного лица и раздельно сказал:

– Все! Проваливай!

Эва сжала кулаки и готова была наброситься на Франсуа, но он опередил ее.

– Пошла! Вон!

– Мразь! Подонок! – потом она выпалила ругательства по-французски и замолкла.

– Время! – почти скучным тоном сказал Франсуа. – Мы теряем время. – Он посмотрел на свои часы. – У вас ровно одна минута.

– Сашка! – глаза Эвы снова налились слезами. – Саш! Ты что остаешься вместо меня?

– Ничего страшного! – снисходительно заметила я. – Так лучше. Давай не будем терять время, Эва!

Я чувствовала, что наш разговор нужно заканчивать: еще немного и я разревусь в полный голос. Но позволить себе такую роскошь я не могла. К тому же не хотелось показывать свою слабость перед Франсуа!…

– А как там…

– Эва! Все! Я тебя очень люблю, пока! – я чуть ли не силой вытолкнула ее из машины и последнее, что я запомнила, был растерянный взгляд моей сестры. Она цеплялась за меня, не хотела уходить и ничего не понимала. Просто она еще не в полной мере осознала случившееся.

Я обернулась. Она так и стояла, смотря нам вслед.

– Как трогательно! – хмыкнул Франсуа.

– Заткнись, – устало сказала я.

– Мне с тобой вести разговоры тоже недосуг, – огрызнулся Эвин муж. – Давай деньги.

Я протянула ему пачку евро.

– Надеюсь, все точно?

– Жаба задушила? – съязвила я. И не удержалась. – Нет, я всегда знала, что мужчины вообще козлы и подонки. Но чтобы так… мать собственных детей?

– Они не мои.

– Здрастье – приехали! Ты часом не тронулся.

– За такой тон я тебе врежу, – пообещал Франсуа. – Моя жена завела себе любовника. Как раз накануне беременности. И как я должен на это смотреть?

– Дурак! – с чувством сказала я. – Кретин!

Он развернулся, и я увидела его расширенные от бешенства зрачки.

– Я бы тебе с удовольствием врезал. Но вот проблема – я не могу попортить твою физию. Никак. Ты как хороший товар должна быть в целостности и сохранности. К сожалению.

– Сочувствую. Но моя сестра – форменная дуреха. Влюбилась в такого подонка… – Я теперь знала, что могу оскорблять его как угодно. Он ни за что не рискнет и не станет портить «товар». Слишком велика ответственность. Да и серьезные деньги впереди маячат. В придачу к моим пятнадцати тысячам евро… – У тебя были несостоявшиеся амбиции и ты считал себя гениальным дизайнером. Но кризис разорил тебя, и ты захотел поправить свои дела с помощью моей сестры. Точнее, с помощью ее детей… сначала ты хотел «скрыть» одного ребенка, потом решил, что ставки будут повышены? Или как? Ты был в сговоре с тем врачом, который осматривал Эву и сказал, что твоя жена ждет двойню. А ты утаил от нее этот факт. Один малыш должен был «исчезнуть» при родах. Пойти на медицинское сырье? Но все пошло не по плану. Наперекосяк. Эва наотрез отказалась ложиться в элитную клинику, которую ты для нее выбрал. Она почуяла что-то неладное, какую-то западню, подвох. И рванула в Россию. Ты наверняка чуть не сошел с ума, когда понял, что твоя жена уехала и тебе нужно срочно вернуть ее обратно. И в самые кратчайшие сроки. Ты рванул за ней сюда в надежде, что она как послушная собачонка побежит за тобой. Но здесь тебя ждал облом. Эва спряталась ото всех. И от тебя в первую очередь.