Наталия Неткачева - Фабрика звёздной пыли (СИ)

— То есть, ты считаешь, что оправдать постельные радости может либо статус супружества, либо неземная любовь?

Арбенин внимательно посмотрел на притихшую помощницу, в осуждающем взгляде которой недвусмысленно читалось, что именно так она и считает.

— О-о-о, как всё запущено! Так, отодвинься подальше, а то вдруг дотронусь ненароком, и ты меня сразу в ЗАГС потащишь.

— Не бойтесь, не потащу, я пока с ума не сошла! — холодно сказала Ангелина и, отвернувшись, добавила: — Вы можете ехать быстрее? Уж лучше полы натирать, чем ваши шуточки слушать!

— О'кей, сейчас приедем. Кстати, насчёт натирания полов — я люблю, чтобы всё блестело, вернусь, проверю!

Девушка смерила его уничтожающим взглядом, но промолчала, да и что она могла сказать.

— Вы хотите сказать, что ваши конкурсанты сейчас вот так запросто разгуливают по Москве совершенно одни?! — недоверчиво переспросил Антон, выслушав Зарецкого.

Леонид Егорович, сидя в кресле, устало массировал пальцами виски — головная боль никуда не делась.

— Не совсем так. Они не одни, то есть за ними следят и вполне профессионально, к тому же в одежду встроены миниатюрные видеокамеры и датчики, позволяющие отслеживать ребят на любом расстоянии.

— Но ведь одежду можно поменять, — напомнил Антон, — не понимаю, как вы не боитесь так рисковать?!

— А кто сказал, что я не боюсь? — горько усмехнулся продюсер. — Увы, здесь ничего не поделаешь, имидж — ничто, рейтинг — всё! А про датчики ребята не знают, и менять одежду вряд ли кинутся, но даже если это случится, что маловероятно, повторяю, они всё равно будут под наблюдением. У меня работают профессионалы!

— Не сомневаюсь, только вы ведь сейчас не меня, а себя успокаиваете, — холодно заметил Антон.

— Да! — сорвался на крик, обессиливший от боли и сомнений продюсер. — Я бесчувственный счётчик бабок — так меня называют журналисты и, наверное, они правы! Но если что-то случится с ребятами — это будет и на вашей совести тоже, какого чёрта вы бездействуете?!

— Это не так.

— А как? Я плачу вам большие деньги, а вы занимаетесь ерундой! Шинского они раскололи! Да я вам ещё при первой встрече сказал, что этот слабак ни на что не способен!

— Необходимо был проверить все версии, — не смущаясь, возразил детектив. — Я ведь не учу вас работать, поскольку не разбираюсь в тонкостях вашей профессии, а вы не разбираетесь в тонкостях моей, следовательно, поучать тоже некомпетентны. Давайте, каждый будет заниматься своим делом. Просто доверьтесь мне, работа близка к завершению, я знаю, что делаю.

— Надеюсь, — Леонид Егорович немного успокоился и выдавил улыбку, — как я понимаю, это и есть одна из тонкостей вашей профессии — говорить людям то, что они хотят услышать.

Антон кивнул:

— В то же время я никогда не даю пустых обещаний. Я работаю, но вы могли бы облегчить мне задачу.

— Каким образом?

— Я уверен, что анонимные письма, эсэмэски и смерть Заряны — дело рук одного человека и, скорее всего, вы этого человека знаете. Или он знает о вас нечто такое, что и является причиной этих поступков.

Зарецкий прищурился:

— Звучит как обвинение! И на каком основании вы сделали такой вывод? Неужели всё дело в подписи и стихах? Смешно — стихи несколько лет назад мелькали на страницах многих газет, а подпись вообще — классика жанра, банальщина! С чего вы взяли, что этот псих имеет ко мне какое-то отношение?!

— Почему тогда он предъявляет счёт именно вам и вашим подопечным?

— Господи, да потому что у психически неуравновешенных личностей отсутствует какая либо логика в действиях и мотивациях! Впрочем, возможно, мы действительно пересекались. Знали бы вы, сколько так называемых молодых талантов мне звонят, пишут и просто обивают порог, угрожая расправой, если я не возьмусь их раскручивать.

— А поподробнее?

— Вы смеётесь?! Всех вспомнить нереально! Да и не стоит это внимания.

— А с вашими подопечными у вас были конфликты? Возможно, вы закрыли какой-то проект без согласия участников, было такое?

— Было, конечно, и не раз. Шоу-бизнес — в каком-то смысле бои без правил, впрочем, как и вся наша жизнь. Но это не более чем рабочие моменты.

— Для вас — да, а для них, тех, кто остался неудел?

Зарецкий нахмурился и отрицательно покачал головой:

— Не там ищете, Антон Леонидович!

— Значит, подробностями конфликтов вы со мной делиться не желаете? — разочарованно вздохнул детектив. — Жаль, придётся покопаться в прессе прошлых лет.

— Только время потеряете! — недовольно отмахнулся продюсер, давая понять, что тема закрыта. — Помните, вы говорили — есть возможность узнать, оттуда посылали эти стишки на сайт Заряны?

— Уже узнал — второсортное Интернет-кафе, в нём нет даже камер слежения. Стихи отправили неделю назад, посетителей там бывает много, их письма, естественно, не отслеживаются, в общем, тупик.

Визит к детективу на этот раз имел не слишком приятное продолжение. Выйдя из офиса, Зарецкий обнаружил, что у припаркованного автомобиля его поджидают несколько человек с фотоаппаратами и видеокамерами.

— Всё-таки вычислили, — пробормотал он, прикидывая как разрулить сложившуюся ситуацию. И, желательно, не просто разрулить, а обернуть её в свою пользу.

Выход был найден почти мгновенно. Раз отвертеться, не получиться — нужно говорить правду, ну или нечто очень похожее на неё.

Зарецкий мысленно вознёс горячую благодарность вовремя проснувшейся интуиции и спокойно выдержал вспышки камер, заискрившиеся со всех сторон. Журналисты, не встретив бурного протеста, окружили мужчину и поинтересовались целью участившихся визитов известного продюсера к не менее известному детективу. Точнее они просто поставили его перед фактом, мол, прессе всё известно, и отпираться бессмысленно! Леонид Егорович не стал уточнять, что именно известно прессе, лишь объяснил, что прибегнул к услугам Холмса, в надежде выяснить малопонятные обстоятельства самоубийства Заряны. Он категорически отверг возможность насильственной смерти, а гадать о причинах суицида предоставил самим журналистам.

Весьма щедрый жест с его стороны! Хотя, разумеется, прессе подобного уровня официальное разрешение никогда не требовалось. Направляясь к Вешняковскому кладбищу, где должны были хоронить Заряну, мужчина в красках представил себе содержание завтрашних газет. Каждый постарается выдать свою версию трагедии, скорее всего, скандальную и далеко не романтическую. Но ему это только на руку, скандал подогревает интерес публики, тогда как затянувшаяся идиллия быстро надоедает.