Галина Романова - Любовь окрыляет

Кристина улыбнулась, пытаясь сквозь снеговую кисею рассмотреть внизу на стоянке свою машину.

Ничего не видно! Зима, братцы!!! Настоящая, белоснежная, пушистая, поскрипывающая и потрескивающая зима!!!

– Тиночка, милая, ты меня совсем не слушаешь! – снова пробился к ней встревоженный голос мамы.

– Слушаю, мамуля, конечно, я тебя слушаю. Все действительно неожиданно, и все действительно… ужасно!!!

Наверное, они совершенно разные вещи имели в виду, называя их неожиданным и ужасными.

Мать печалилась о горькой доле любимой дочери, которой неожиданно достался разведенный мужик, да еще и с ребенком от первого брака. Это же так ужасно!

Он ведь станет терзать душу и себе и Кристине. Станет бегать к сыну, рвать себя напополам между новой молодой женой и Ванечкой. Станет страдать, нервничать, и ни к чему хорошему это не приведет. Может, даже своих, то есть общих детей с Кристиной, иметь не захочет. Его нервозность плохо повлияет на Кристину, на их отношения, это породит непонимание, гнев и, как следствие, разрыв!!!

Так стоит ли начинать?!

– Конечно, это покажется ему неправильным и даже предательским, но не торопись, милая деточка! Умоляем тебя с папой, не торопись жить с ним под одной крышей!!!

Они уже жили. Второпях это случилось или нет, одному богу известно, но они уже жили с Глебом. И не день, и не два, и даже не пять. И все так ладно у них выходило. Жить, то есть, под одной крышей. И быт как-то не щемил их. Готовили, убирали, стирали и гладили вместе, не лаясь и очередей не устанавливая.

И сын от первого брака им, то есть ей, совсем не мешал. Они говорили о нем, смеялись над его чудачествами. Кристине все казалось правильным и единственно верным: и что Глеб скучал по Ваньке, и что дико жаждал встречи с ним, и что планировал для всех для них что-то общее, праздники к примеру, вылазки на природу. Не было это для Кристины обременительным. Не казалось неожиданным и ужасным. А наоборот, стало интригующим, интересным и познавательным.

После страшной смерти Симы, после гибели Натальи Ивановны и всего того, что после этих трагедий последовало, у нее случилась, как это принято сейчас говорить, переоценка ценностей. Она бы, может, назвала это дикой встряской сознания. Все ломалось, рушилось, отмирало со страшной болью. Привычки, к примеру, традиции, которые после смерти любимой подруги не возродятся уже никогда.

А истинные ценности зачем переоценивать? Они либо есть, либо их нет! Они могут стать лишь дороже, дешевле никогда!

– Тиночка, детка! – снова горько всхлипнула мама. – Я прошу тебя, не увлекайся ты так этим Глебом! Сережа – такой хороший мальчик…

– Мама! – прикрикнула на нее Кристина. – Сережа встречается с девушкой и собирается на ней жениться.

– Упустила! – испуганно ахнула мать.

– Никого я не упускала, – возмутилась Кристина. – Значит, так была ему нужна.

Сережа, в самом деле, после того как Глеб поселился в ее квартире, начал встречаться с дочерью их генерального. И расстроенным и отвергнутым при том совсем не выглядел. Это поначалу показалось Кристине немного странным. Как-то даже изумило.

Только недавно проявлял в отношении нее такую настойчивость, участие, даже плечо свое подставил и помог, а потом вдруг без борьбы или возмущения плавно спланировал в тень и даже не задал ей ни одного вопроса.

– А зачем, Крис? – голубые глаза Сергея заморгали в искреннем недоумении. – Ты влюбилась, это очевидно! Стоит ли копья ломать, а?

Может, да, а может, нет, но с чего-то в душе была уверенность, что Глеб не только копья, но и много чего сломал бы за любимую женщину.

– Нет, милая, – снова заныла мать с печальным придыханием. – На хороших мужчин нынче дефицит. Их надо стеречь и… Господи, разве могли мы с папой подумать?! Все так неожиданно и ужасно… Ну вот скажи, зачем он тебе?! Скажи, вдруг я и пойму!

Мать не поняла бы ее ни за что, начни она говорить про любовь, страсть, про понимание. Назвала бы это заблуждением, временным помутнением рассудка, плотской блажью. Поэтому Кристина, решив раз и навсегда положить конец всем причитаниям матери, вынуждена была сказать ей правду.

– Мама… Глеб очень надежный и очень смелый мужчина. Мне с ним хорошо и спокойно. И он не отвернулся от меня, а, наоборот, начал помогать, когда меня обвинили в смерти Симы.

– Что??? – страшно закричала мать, наверняка услышав только последнее. – Как тебя обвинили??? Тебя??? Почему тебя, Тиночка??? Какой ужас!!! Я немедленно звоню отцу. У него есть знакомые…

– Не нужно никуда звонить, ма, – Кристина прислонилась лбом к холодному стеклу, за которым бесновалась на ветру, комкаясь неправильными складками, снежная пелена. – Глеб уже все решил.

– Глеб…

Мать наверняка скептически поджала губы, попутно листая записную книжку с телефонами влиятельных знакомых отца. И зачем она ей только сказала? Теперь станет беспокоиться, глотать таблетки, отца растревожит, и тот помчится через весь город к дочке, дабы самолично удостовериться, что она еще не в кандалах.

Но пускай уж лучше так любят ее родители: с беспокойством, со слезами, с надоедающей тревогой за ее будущее. Чем так, как «любила» Симу ее мать.

Вспомнив о тете Лене, Кристина передернулась и тут же глянула на часы. До предстоящей встречи с ней оставалось меньше часа, а она еще не придумала, что скажет ей.

Хотелось много плохих, хлестких слов. Хотелось заставить эту грубую, алчную женщину содрогнуться, ужаснуться. Много боли для нее хотелось. А для этого следовало посидеть и подумать, что надо сказать. Времени оставалось совсем немного.

– Да, мама, Глеб, – отозвалась Кристина после паузы. – Как ни банально это звучит, но за ним я как за каменной стеной.

– А как же Света? – тут же вставила мама, ни на минуту не забывая о том, что Глеб был женат.

– Света, мама, использовала квартиру своей матери в качестве дома свиданий.

– Ты хочешь сказать?!. – ахнула мать вторично.

– Да, я хочу сказать, что милая, добрая Света с внешностью бледного ангела изменяла своему мужу в квартире своей матери с ее благословения и молчаливого согласия.

– Гадость какая! – пробормотала мать Кристины в задумчивости, потом последовала череда тяжелейших вздохов с невнятным бормотанием, и следом прозвучало совсем уж неожиданное: – Не смей, слышишь!!! Не смей его когда-нибудь обидеть!!!

И мать положила трубку, а Кристина тут же поняла, что ее неожиданная чудовищная вольность ей прощена. И что теперь Глеб для родителей не вор и не варвар, сокрушивший счастливую жизнь их ненаглядного чада, а побитый жизнью и обстоятельствами нормальный мужик, которого отец непременно теперь назовет добротным…

– К вам тут дама какая-то странная рвется, – сообщил ей охранник по внутреннему телефону. – Пропустить?