Сандра Браун - Дорога к дому

– Но имеет свои преимущества.

Кэролайн удивленно посмотрела на Доджа.

Он повел плечами, так, словно пиджак вдруг стал тесен.

– Мама у меня была хорошая. Но она умерла, когда я учился в седьмом классе. И с тех пор мы с папашей не ладили. Поэтому мы просто старались держаться друг от друга подальше, пока я не вырос достаточно, чтобы смотаться из дома.

– Сколько вам было тогда лет?

– Семнадцать. Я съехал через два дня после окончания школы. Не стал даже дожидаться осеннего семестра. Тем же летом поступил в Техасский технический колледж.

– Наверное, ваш отец гордился вами.

– Черта с два. Когда я сообщил, что хочу быть копом, он рассмеялся и сказал, что из меня бы лучше вышел бандит.

– Уверена, что он изменил свое мнение, когда вы стали офицером полиции.

– Старый хрыч до этого не дожил. Умер, продолжая считать, что из меня вряд ли выйдет что-нибудь путное.

Кэролайн не смогла придумать ничего, что не прозвучало бы банально, поэтому предпочла промолчать.

– И кто же поведет вас к алтарю? – поинтересовался Додж.

– Друг Роджера.

– Очень удобно.

– Хм-м…

– Уже есть платье?

– На следующей неделе последняя примерка.

– Уверен, вы будете выглядеть потрясающе.

– Надеюсь, мой жених думает так же.

– Ну, чтобы думать иначе, надо быть слепым.

На этом обмен репликами закончился, и Кэролайн оставалось только удивляться, как изменилось за время их короткого разговора все вокруг. Сам воздух теперь казался гуще, запахи старого дома – приятнее. И хотя никто из них не сдвинулся с места, они, казалось, стали друг другу ближе. Теперь она еще больше радовалась тому, что от человека, который заставляет ее нервничать, ее отделяет хотя бы карточный столик.

Кэролайн посмотрела на часы.

– Уже время. Пора закрываться.

– Мне очень жаль, что претенденты на дом не объявились.

– Мне тоже. Надо что-то придумать, чтобы продавцы вели себя активнее.

– Вели себя активнее?

– Ну, например, сбавили цену.

Додж усмехнулся.

Кэролайн ждала, что он попрощается и уйдет, но Додж оставался на месте.

– Ну что ж… – Девушка сделала неопределенный жест рукой.

– Я подожду и провожу вас, – возразил Додж. – К тому же кот наверняка очень зол на вас.

Кэролайн освободила кота из заточения. Он был зол, но не агрессивен. Кэролайн погасила везде свет, сняла скатерть с карточного столика. Додж настоял на том, что сам сложит стол и стул, которые он отнес затем к багажнику машины Кэролайн. Еще он положил в карман одну из визиток. И вот они стояли возле машин, снова глядя друг на друга.

Кэролайн, чувствуя возникшую неловкость, потрясла ключами от машины.

– Спасибо, что заехали.

– Всегда пожалуйста.

– Я была рада компании. За разговором полчаса пролетели незаметно.

– Что ж, по крайней мере, помог вам не заснуть.

– И, если передумаете насчет дома…

– Я дам вам знать.

Кэролайн улыбнулась.

Подождав несколько секунд, Додж предложил:

– Не заехать ли нам куда-нибудь на чашку кофе или еще куда?

– Спасибо, – ответила Кэролайн. – Но я не могу. Роджер ждет.

– О, вы не хотите заставлять Роджера ждать.

Трудно было не уловить горечь, прозвучавшую в его словах. И Кэролайн поспешила заметить:

– Роджер тоже очень мил со мной.

– Что ж, хорошо. Очень хорошо.

– Тот раз, когда вам с офицером Гонзалесом пришлось приехать… это был единичный случай.

– Вы это уже говорили. Много раз.

– Потому что это правда. Роджер очень сожалеет о том вечере. Очень. Он поклялся, что больше никогда не посмеет поднять на меня руку.

– Мне всегда казалось, что жениху нет необходимости давать такие клятвы. Я был не прав?

– Он раскаивается абсолютно искренне.

Выражение лица Доджа оставалось весьма скептическим, и это побудило Кэролайн продолжить:

– Роджер считает тот случай с избиением случайностью. Неудавшейся попыткой ограбления. И я не говорила ему, что все обстоит иначе.

Доджу было все равно, даже если бы Кэмптон понял, кто именно на него напал, хотя и оказалось неплохо, что в полицейском отделении ни о чем не узнали. Впрочем, Додж считал, что Кэмптон сам прикрыл его, так как был не заинтересован в том, чтобы обо всем узнал кто-либо из власть имущих. Даже если бы этот подонок, готовый поднять руку на женщину, догадался сам или как-либо узнал, кто именно напал на него, он все равно не решился бы подать на Доджа в суд, потому что тогда выплыло бы наружу его жестокое обращение с Кэролайн Кинг. И сводить с ним счеты лично миллионер тоже не решился, потому что те, кто бьет женщин, – обычно жалкие трусы.

Обоих мужчин устраивало, чтобы эта история была спущена на тормозах. Но Додж вынужден был признать, что получил бы искреннее удовольствие, если бы представилась возможность ткнуть подонка Кэмптона носом во все это еще раз.

– Роджер помнит, что грабитель что-то прошептал ему, – продолжала Кэролайн. – Но он был почти без сознания и не помнит, что именно.

Взгляд Доджа стал еще более скептическим.

– Он считает, что ему сказочно повезло остаться в живых.

– Вот тут он прав, – откровенно подтвердил Додж.

– С тех пор как его избили и ему пришлось долго приходить в себя в больнице, Роджер стал со мной особенно мил. Думаю, страх заставил его пересмотреть свои приоритеты. В любом случае он снова стал больше походить на того Роджера, с которым я когда-то познакомилась. Не знает, чем бы еще мне угодить. Так очарователен и внимателен! Я влюбляюсь в него каждый день вновь и вновь.

Додж ничего не сказал на это, но глаза его сделались ледяными.

– Вы низкого мнения о Роджере из-за того случая, – с жаром продолжала Кэролайн. – Вы никогда не видели настоящего Роджера. В тот день, когда он ударил меня, он был сам не свой.

– Вот как?

– Да, именно так. Если бы вы могли пообщаться с ним сейчас и сравнить, вы бы поняли, насколько я права. Он никогда не вел себя так раньше и уж конечно – после того, как вы его избили.

– То есть он изменился после моего нападения. После того, как побывал на волосок от смерти? Вы так думаете?

– Да.

– Какая ерунда! Леопарду никогда не избавиться от пятен на шкуре. Вот и мой старик был прав насчет меня. Я – коп, и чертовски хороший коп, именно потому, что у меня криминальные наклонности. Папаша знал это давно, а я понял только сейчас. Люди приспосабливают свое поведение к требованиям общества, в котором живут. Они становятся частью этого общества, потому что у них нет другого выхода. Но внутри они не меняются. И если Кэмптон стал хорошим, это не потому, что на него снизошло божественное озарение и парень решил обратиться. Он врет, когда говорит, что не слышал слов, которые произнес в тот вечер напавший на него «грабитель». Он весь такой нежный и внимательный, потому что отлично помнит мое обещание убить его, если он еще раз посмеет причинить вам боль.