Ирина Арбенина - Плохая хорошая девочка

— Тогда возьмусь, — коротко сказал летчик. — Это трудно, но я выполнял уже подобный полет.

— Любопытно… — заинтересовался Ростовский. — А кто это был, если не секрет?

— Секрет, — обломал его летчик. — Вы ведь не из органов, чтобы я рассказывал вам, кого и куда вожу?

— Нет, не из органов… — соврал Юра.

— Ну а если нет — тогда пойди где-нибудь потусуйся пока, пообедай… А я займусь организационными вопросами. Я сам потом вас найду. Тут у нас не потеряешься.

И летчик опять вернулся к кальяну — в красивом, цветного стекла, сосуде забулькала вода.

«Ох, трам-там-там… — только и смог подвести итог этой сделки Ростовский, закрывая за собой дверь. — А что, если этот парень просто наглотался своего чудного дыма — и вообще плохо соображает, о чем шла речь? Почему все так легко получилось? Почему летчик сразу согласился? Ведь Воробьев предупредил, что попасть в долину будет непросто… И куда я вообще собираюсь лететь? Что я вообще делаю?»

Но дело уже вертелось. Очевидно, во всяком деле есть момент, когда еще можно остановиться, и есть момент, когда этого сделать уже нельзя. Просто делается такой шаг — или несколько шагов, после которых события уже развиваются сами собой, помимо воли их участников.

И, надо полагать, эти шаги Ростовским уже были сделаны.

Когда Юра вернулся к автобусной станции, профессор Горчицкий сидел в скудной тени одинокого дерева, прикладывая к вспотевшему лбу носовой платок. Увы, его белоснежные платки перестали вызывать у Юры зависть, напрочь потеряв свою белоснежность. А сам профессор еще больше усох, побледнел и на фоне темноликого местного люда выглядел довольно контрастно.

В общем, вид у Горчицкого был неважный.

«Ну что ж… — почти бесстрастно подумал Юра. — Возможно, вопрос решится сам собой».

— Пойдемте, что ли, перекусим где-нибудь, профессор, — предложил он фальшиво-жизнерадостным голосом. — Я тут обнаружил по дороге некое заведение общепита.

В «неком заведении» они заказали большой пузатый фарфоровый чайник с зеленым чаем и принялись обсуждать с хозяином, довольно легко подбиравшим русские слова, меню своего будущего обеда.

Хозяин устроил их на улице, под навесом, сплетенным из виноградных листьев.

Под навесом было попрохладнее. Неподалеку на крошечном клочке зеленой травы, явно претендовавшем на звание газона, пасся привязанный к колышку симпатичный барашек.

— Жир нагуливает, — объяснил хозяин заведения.

Он посоветовал гостям начать свою трапезу с зеленого салата. И тут же принялся сам у них на глазах шинковать зелень петрушки и листья мяты. Потом он добавил к зелени несколько измельченных маленьких луковиц, помидоры и дробленую пшеницу, вымоченную в молоке. Потом посолил. Добавил черного перца…

— В меру, в меру… — пояснил он. — Важно не переперчить. Так, чтобы, когда кушанье в тарелке, оно дразнило язык. А когда во рту, ласкало его, а не обжигало.

Хозяин-повар заправил салат лимонным соком, а потом еще и оливковым маслом.

Затем пришла очередь барашка. К счастью для чувствительного профессора — все-таки не того симпатяги, который пасся по соседству!

— Бедняжка так человечно блеет, что я, право же, не смогу его съесть! — заметил еще в самом начале трапезы, приступая к салату, Горчицкий.

Надо полагать, потчевали их предшественником человечно блеющего симпатяги.

И они «съели столько, сколько захотел Аллах, чтобы они съели».

— А, вот вы где! — Летчик подошел к столу, когда чайник был уж наполовину пуст. — Пообедали?

— Хорошая чайхана, — похвалил Юра. — Кормят вкусно. И посуда чистая, представляете? Просто на удивленье.

— Ага… — загадочно кивнул летчик. — Представляю. Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Юра и профессор проследовали за ним через заднюю дверь во двор чайханы. Там, у порога, прямо на земле, лежали тарелки, с которых они только что ели… Рядом клубилась, вылизывая их, стая собак.

— Не сомневайтесь, они вылижут ее до блеска. Здешнему общепиту не нужен «Фэрри». И никакие другие средства для мытья посуды. Этим и объясняется, почему посуда, из которой вы ели, была такой — на удивление! — чистой!

Ростовский резко отвернулся — его чуть не стошнило.

— Да не расстраивайтесь вы так, Юрочка, — успокоил его профессор Горчицкий. — Собачья слюна, надо вам заметить, обладает антисептическим свойством.

— Спасибо… Успокоили! Ученый вы наш…

— Не за что…

— Ну, в общем, все в порядке, мужики! — перебил их перепалку летчик. — Насчет керосина я договорился. Думаю, лететь нам нужно завтра же, прямо с утра. Если погода не испортится.

— А где мы будем ночевать?

— Остановиться вы можете здесь же, — летчик кивнул на чайхану. — Хозяин сдает комнату. Ну вроде все…

— Все?

— Да. Встречаемся завтра в восемь, прямо на нашем аэродроме.

И местный Мимино объяснил Юре и профессору, как его найти. Оказалось, это тоже несложно.

Здесь, в этом городке, вообще все было просто и все было рядом.

Погода наутро не испортилась. Напротив, она стала, кажется, еще лучше. На небе над аэродромным полем не было ни облачка.

— Это что же — и есть ваш самолет? Кукурузник? — Юра разочарованно воззрился на обшарпанный самолетик, к которому они вместе с Мимино подошли.

— Ага… «Ан-2»!

— Ну удружили!

— Самолетик, конечно, небольшой… — вздохнул летчик.

— Я уже заметил…

— Но исключительно надежный.

— Ой ли?

— Только давайте без шуток! — обиделся летчик. — Между прочим, безопасность полета на этой машине одна из самых высоких в мире!

— Да ну?

— Понимаете, только у «Аннушки», так любовно еще называют этот самолет, — двойное крыло…

— Это вы к чему?

— Да разбиться на такой этажерке сложно.

— Ну успокоили… Спасибо.

— Не за что… А что кукурузником кличут… Что ж! «Крестным отцом» «Ан-2» и правда считается Хрущев…

— Кукурузу опыляли?

— Ага… Именно Хрущ организовал выпуск самолета, когда уже решили прекратить его сборку, списав модель как морально устаревшую. Решили использовать «Аннушку» для опыления кукурузных полей… Потому и кукурузник. Но не прогадали… С уходом Хрущева лицензию на сборку «Ан-2» продали полякам.

— Ну и?

— Самолетик-то между тем многофункциональный и исключительно надежный. Чтоб вы знали — да за более чем полувековую историю эти этажерки вообще получили всемирное признание! — гордо заметил летчик.

— Что-то ничего об этом не слышал…

— А так оно и есть. Эти «Аннушки» до сих пор востребованы по обе стороны океана.