Татьяна Тронина - Интриганка

Вот бы отговорить ее от столь тяжелого труда…

Словом, Лука решил, что в городе Зое будет лучше. На пару дней они переместились в Москву, и вроде бы Зоя чуть пришла в себя…

Несколько раз ходила к матери покойной Полины, потом встречалась с Неверовым. И каждый раз, по возвращении, выглядела все хуже. Получается, и город выпивал из нее соки?

– …Галина Гавриловна окончательно отказалась от проведения аукциона, – однажды сообщила Зоя. – Я уж и с Неверовым провела беседу, и с Болконской общалась… Эти деньги собирались положить на счет Льва и Глеба.

– Знаю я эту женщину. Мать Полины то есть. Очень упряма. В конце концов, пусть поступает, как хочет, это ее выбор.

– В том-то и дело, что она поступает, как хочет, а не так, как надо, – возразила Зоя.

– Никто не знает, как надо.

– Ага, деньги от аукциона ей не нужны, а с меня она их не прочь слупить…

– Да чего ты паришься, мы с Аркашей передали ей кой-какие суммы уже, – не выдержал, признался Лука.

– Вот оно что… Теперь понятно. Передали они. Добренькие. А зато теперь Галина Гавриловна отказывается принимать в доме Родченко-старших… Это у нее деньги появились, вот почему она капризничать вздумала…

– Зоя, я тебе в тысячный раз повторяю – не лезь в это дело.

– Мне детей жалко, – огрызнулась она.

– Мне тоже. Хотя я, если честно, не в восторге от детей Полины, – вдруг вырвалось у Луки. – Не представляю, как мать Полины с ними справляется.

– Кстати… Родченки приехали, посмотрели на внуков и решили показать их специалисту. Возможно, с детьми что-то действительно не то. Вроде СДВГ. Синдрома дефицита внимания и гиперактивности, или как там это расшифровывается… Ничего смертельного, все корректируется и выправляется, но нужен особый режим, занятия… Дети же по потолку уже бегают, сплошные жалобы из школы… А Галина Гавриловна твердит, что мальчишки в порядке. Что доктора – шарлатаны, и все такое прочее…

Зоя помолчала, затем спросила:

– Ты бы взялся воспитывать Глеба и Льва?

– Нет, – не раздумывая, решительно и хладнокровно ответил Лука. – Я об этом думал. Давно. Когда еще собирался сделать предложение Полине. Я тебя не шокирую?

– Чем? Тем, что ты хотел жениться на Полине? Или что ты не рвешься воспитывать двух мальчишек со сложными характерами, совершенно тебе чужих? Нет, нет и нет, – сказала Зоя. – По всем вопросам. Я точно такая же эгоистка… Я помню, возилась с Глебом и Львом, иногда мне их доверяли. Тяжело, да. Но меня воспринимали лишь как помощницу, Галина Гавриловна и мысли не допускала, что я могу вмешаться в их жизнь. Все решала она.

– Я бы хотел воспитывать своих детей. Я бы хотел двоих или даже троих. Но заводить своих, имея на руках Глеба и Льва – безумие. Либо – либо. Либо я занимаюсь пацанами Полины, либо своими детьми. Всех – не потяну. Я не Геракл, честно. А я не хочу жертвовать своими будущими детьми. Не хочу, – отчеканил Лука, пристально глядя на Зою.

– Поэтому я так ратовала за Родченко… – пробормотала Зоя. – Это их крест, они бы его вынесли. Сдюжили. В общем, не старики еще, сильные. Но эта Галина Гавриловна… – она схватилась за голову.

– Не лезь. Я разберусь. Неверов тоже. Лена Болконская не теряет надежды организовать этот аукцион… А ты не лезь!

Зоя пожала плечами. Потом сказала:

– Помню, давно читала рассказ одной известной писательницы, кажется, Виктории Токаревой. Там героиня работала в редакции, что ли, и воспринимала всех окружающих детей с точки зрения «мой» или «не мой ребенок». То есть был похож чужой ребенок на ее сына – значит, она испытывала к нему теплые чувства, «не мой» – оставалась равнодушной… Что-то в этом есть. Вероятно, какой-то закон природы, когда сердце женщины отзывается, если она видит черты своего рода в чужом ребенке. Ах, это мой ребенок – и вот она, если бездетная, усыновляет его. Становится матерью. Потому что это «ее» ребенок. Недаром же многие бездетные пары, приходя в дом малютки, сразу видят «своего» ребенка, и их сердце отзывается… Выбор приемного дитя – сродни акту любви. Если сердце холодно – ничего не получится. Никакого усыновления.

– Возможно, – сказал Лука. – Но тебя, верно, до сих пор мучает чувство вины, раз ты пытаешься оправдаться.

– Лука… Я тебе не говорила. Я Володю недавно видела.

– Кого? – настороженно спросил мужчина.

– Младшего брата Ярика. Того самого Володю.

– Зоя!

– Не кричи. Ничего страшного. Он просил у меня денег на адвоката.

– Ты шутишь?

– Нет. Я потому и не говорила, что ты переживать начнешь. Но он уже совершенно не опасен.

– Зоя!

– Не кричи… Послушай, Лука, миленький… Отчего люди такие ужасные? – вдруг серьезно спросила Зоя. – Даже жить не хочется среди этих людей. То ли они настолько эгоистичные, что думают, будто все окружающие им обязаны, то ли наглые до последней степени… Володя просил у меня деньги, у меня! У той, которую хотел убить, сжечь в собственном доме! Живьем сжечь! Я даже не думала, что подобное в принципе возможно… Ан нет. Подошел и попросил денег на адвоката. Какая прелесть… – Зоя расхохоталась истерично.

– Перестань. Все. Успокойся, – Лука схватил ее, прижал к себе. И почувствовал, как Зоя дрожит вся мелкой дрожью. – Слушай, а давай уедем куда-нибудь? Далеко-далеко. А?

– Это не решение проблемы.

– Зато возможность отдохнуть, забыться, – подсказал он.

– А твоя работа? А моя? Нет.

– А наша семья? Ты хочешь семью? Да? Что для тебя важнее – семья или работа? Я вот тебе честно скажу – семья. Ты. Ты и я.

– Я важнее для тебя, чем твоя работа? Лука, я тебе не верю. Для мужчины работа должна быть важнее…

– Но не эта работа, – решительно возразил Лука. – Я в актерской карьере разочаровался.

– Ты хочешь начать жизнь заново? В сорок лет? – с изумлением спросила Зоя. – Это невозможно…

– Невозможно терпеть и продолжать жить в условиях, которые тебя не устраивают, – жестко произнес Лука. Его раздражало, что Зоя не понимает его, не хочет ничего менять. – Я бы хотел, чтобы и ты сменила работу.

– Что?.. Лука!

– Не кричи. Что слышала. Твоя работа высасывает из тебя силы. Я ведь догадался, почему ты стала заниматься надгробиями… Ты хочешь оживить Илью.

– Лука… – изумленно прошептала Зоя, отстранилась. – Ты о чем? Ты меня пугаешь…

– Ты сама себя пугаешь. Я не буквально, я – в переносном смысле, про оживление. Ты хочешь победить смерть. Но он умер, твой Илья – умер! И никакая сила не способна его воскресить. – Он помолчал. И произнес затем негромко: – Теперь у тебя есть я. Живи для меня.

Зоя молчала, опустив голову.

Лука с досадой, с жалостью смотрел на нее.

Когда-то, зимой, в первую их встречу, Зоя совсем не понравилась ему. Да, любопытный женский типаж, но – «ничего особенного». Любви с первого взгляда не случилось, как не случилось и конфетно-букетного периода в их отношениях. Мало романтики… И скоро – уже разговоры о браке.