До мозга костей (ЛП) - Уивер Бринн

— Ты действительно медленно учишься, не так ли, мистер Кэндимэн, — говорю я, бросая цепь и доставая охотничий нож, пристегнутый к поясу. Я поворачиваюсь к Колби, когда он пытается отпихнуть меня, подтягиваясь на бедре назад и завывая от боли, когда стрела вонзается в землю. Слезы прокладывают горячие дорожки по его коже. С его дрожащих губ срывается череда просьб, клятв и отчаянных молитв. — От меня не уйти.

Я делаю выпад вперед. Колби бьет именно так, как я знала.

Мой клинок встречается с его внутренней частью бедра. Я глубоко ввожу его, перерезая бедренную артерию. Когда я вынимаю нож, кровь хлещет мощными струями, пропитывая его тонкие брюки.

Не теряя времени, я опускаюсь на колени, Колби сжимает бедро, пытаясь остановить кровотечение.

— Ни одной женщине больше никогда не придется молить тебя о пощаде, — шепчу я, вонзая нож в гортань Колби, заглушая его крики. Его безуспешные попытки вдохнуть вибрируют в моей руке. Через мгновение, которое кажется слишком коротким, эти попытки затихают, и Колби обмякает на моем ноже.

Когда Колби замирает, я вытаскиваю нож из его горла в потоке крови, вытираю заточенную сталь о его рукав, а затем кладу его рядом с собой на землю, восстанавливая дыхание. Эйфория разливается по моим венам с каждым ударом сердца. Адреналин. Доминирование. В послесвечении чувствуется облегчение, словно заноза, вытащенная из плоти. Но в тот момент, когда руки Джека обхватывают меня, я понимаю, насколько лучше, когда он здесь. Я хочу большего, и только он может дать мне это.

— Lille mejer… — шепчет он, прижимаясь губами к моей шее. У меня перехватывает дыхание, когда его ладонь скользит по моей куртке, медленно перемещаясь на грудь, и мои соски заостряются, упираясь в слои одежды, которые внезапно кажутся слишком плотными. Рука Джека продолжает двигаться вниз, пока не нащупывает мою киску. Я наклоняюсь навстречу его прикосновениям, отчаянно нуждаясь в трении. Для большего. — Интересно… Если я просуну пальцы в твои трусики, найду ли я твою киску мокрой и отчаянно желающей наполниться?

Стон слетает с моих губ, когда Джек отстраняется, звук, который превращается в звук потребности, когда я слышу, как расстегивается пряжка его ремня и опускается молния.

— Почему бы тебе не проверить?

Джек проводит пальцем по моему бедру, расстегивает ремень и пуговицу моих походных брюк, а затем грубыми и нетерпеливыми рывками стягивает их вниз. Еще через мгновение пирсинг на головке его члена прижимается к моему входу, и он входит в меня одним грубым толчком.

— Как я и предполагал. Чертовски мокрая.

— Только потому, что ты смотрел, — шепчу я, когда он выходит и входит в меня до предела, его рука обхватывает мою талию, и он бросает меня вперед на руки. Мои пальцы впиваются во влажную землю, а Джек обхватывает плоть моих бедер и делает толчок, один удар за другим, каждый — долгое скольжение его члена, так что я чувствую каждую ступеньку лестницы гвоздиков, тянущихся по нижней стороне эрекции. Изогнутый стержень на головке члена воспламеняет каждый нерв, каждую глубокую потребность и темную фантазию. Пальцы Джека обхватывают мой клитор и дразнят, надавливая и отстраняясь до легкого прикосновения, вызывая стоны. Но именно его слова подталкивают меня к оргазму.

— Посмотри, что ты наделала, — говорит он, наклоняясь вперед, чтобы прижаться губами к моему уху, его мощное тело накрывает мое. Ритм его толчков не прерывается. — Медвежий капкан у него на ноге. Стрела в его заднице. Повсюду кровь. Что ты чувствуешь по поводу жизни, которую ты только что забрала?

— Удовлетворение… — прохрипела я сквозь восторг от каждого карающего толчка. — Я чувствую… удовлетворение.

— Что еще? Ты что-то скрываешь, Кири.

Рука Джека обхватывает мое горло, и я сглатываю. Мой пульс бьется о его ладонь. Впервые я осознаю, в какой опасности нахожусь. Все улики, которые у меня есть на Джека, находятся здесь, в этой хижине. В моем морозильнике лежит половина тела. Я только что убила человека. И теперь Джеку нужно только надавить, и я буду бессильна помешать ему, чтобы покончить со всем и уйти.

Это возбуждает.

Мое надвигающееся освобождение начинает зарождаться внутри, мои самые глубокие мышцы напрягаются, мои нервы загораются, как взорвавшиеся звезды.

— Я чувствую себя неукротимой… Бессмертной. Как человек, который заслуживает того, чтобы его боялись.

Джек одобрительно хмыкает мне в ухо. Его толчки замедляются до длинных, плавных скольжений члена. Он держит меня на грани оргазма, который готов прорваться через каждую клеточку моего тела.

— Я никогда не видел ничего прекраснее твоей улыбки, когда ты тащила Колби обратно с тропинки. И я никогда не хотел никого так отчаянно убить, как тогда, когда подумал, что он может ранить тебя, когда будет сопротивляться. Но ты права, lille mejer. Ты неукротима. В тебе есть и тепло солнца, и разрушение его всепоглощающего огня, — говорит он и отпускает мое горло, погружая член так глубоко в мою киску, как только может, пока я не буду уверена, где кончается он и начинаюсь я. Джек прижимается к моему клитору, и я стону его имя, как молитву. — И это мои прикосновения заставляют тебя дрожать. Мой рот на твоей киске, который заставляет тебя умолять. Мой член, зарытый в твоей пизде, заставит тебя стонать. Моя сперма, которая будет стекать по твоим ногам. Скажи мне, что я единственный, кого ты хочешь. Единственный, кто может устоять в твоем пламени, пока ты сжигаешь весь мир.

Слова Джека оседают в моей груди, как падающий снег. Я чувствую их хрустальное прикосновение, когда они охлаждают тьму моих самых глубоких страхов.

— Это всегда будешь только ты, Джек, — шепчу я. — Неважно, куда ты пойдешь и что будешь делать. Ты единственный, кто мне нужен.

Наступает мгновение тишины. Я слышу каждый шорох ветерка в свернувшихся листьях, которые цепляются за ветви, тянущиеся над нами. Я могу сосчитать каждый удар своего бьющегося сердца.

Когда этот момент проходит, ритм толчков Джека возобновляется. В нем чувствуется отчаяние, потребность, словно все то, что мы не можем сказать друг другу, подталкивает нас к краю пропасти. Его пальцы кружат по моему клитору, его прикосновения скользкие от моего возбуждения, его другая рука вцепилась в мое плечо для опоры, пока он жестко трахает меня.

— Ты уничтожаешь каждую унцию моего контроля, — ворчит Джек позади меня, ослабляя движения на клиторе, когда чувствует, как я сжимаюсь вокруг его эрекции. — Я хочу трахать тебя до тех пор, пока ты не будешь умолять меня прекратить заставлять тебя кончать.

Прерывистое дыхание обжигает мою грудь, когда он безжалостно толкается.

— Я… не думаю… что когда-нибудь смогла бы, — говорю я, отрывая одну руку от земли ровно настолько, чтобы схватить предплечье Джека в бессловесной мольбе о трении. Он потирает клитор размашистыми кругами, и я стону, снова обретая устойчивость, когда мир, кажется, кружится вокруг меня. Моя киска сжимается от каждого глубокого толчка, и я кончаю, освобождение омывает меня, когда я выкрикиваю имя Джека.

Джек замедляется лишь на мгновение, его прикосновения становятся легче, когда он проводит меня через каждую секунду экстаза. Когда я готова рухнуть бескостной грудой плоти на холодную землю, длинные, раскачивающие толчки возобновляются, нарастает ритм.

— Ты же не думаешь, что когда-нибудь стала бы умолять меня прекратить заставлять тебя кончать, хмм? — Джек шепчет мне прямо в ухо, его голос — темное и соблазнительное оружие. — Ты бросила вызов, доктор Рос? Это прозвучало почти как…

Боже мой.

Я пытаюсь составить хоть какой-то связный ответ, но слова не хотят складываться в предложения на моем языке, особенно когда грубая ладонь Джека скользит по моей ягодице в теплой ласке.

— Я задал Вам вопрос, доктор Рос. Но если Вы не собираетесь отвечать, — говорит он, когда его ладонь покидает мою кожу, — я с удовольствием разрумяню Вашу идеальную задницу, пока Вы не ответите.