Лорен Хендерсон - Земляничная тату

– Пойду-ка и я за добавкой. Надо набираться витаминов, пока дают.

– Я с тобой! – встрепенулась Ким, и мы неуклюже зачапали прочь. Когда передвигаешься на роликах по траве, чтобы не навернуться, надо ставить ногу под определенным углом. Со стороны это выглядело столь же изящно, как комик Харпо Маркс, танцующий фламенко.

Тот же патлатый парень оделил нас второй порцией, не забыв присовокупить свою фирменную улыбку ангела. А вдруг они набирают людей в секту? Эта мысль меня взбодрила.

– Знаешь, как их здесь зовут? – сказала Ким, когда мы отошли от котла. – Шершавчиками.

Я с жалостью посмотрела на нее.

– Как же давно ты уехала! Да это словечко бытовало в Англии лет пять назад. А шершавчиками их зовут потому, что они редко моются.

Я принялась сдирать с себя воображаемые струпья.

– Ким… Ты еще рисуешь?

Лицо подруги мигом осунулось.

– Давно забросила.

– Но у тебя же так хорошо получалось! У меня до сих пор висит твой дикий натюрморт..

– Мне он тоже нравился. – В голосе Ким слышалась тоска. – Просто… я приехала сюда, полная планов. Надеялась, отец поможет. Он бы и помог, если б не Барбара. Не то чтобы она говорила, будто я фиговый художник, нет, но беспрерывно твердила, как трудно пробиться молодым. Вскоре и папа стал считать, что мне лучше оставить живопись. Не знаю, но я как-то пала духом. Устроилась официанткой, малевала потихоньку, но на это уходило куча денег, да и мастерской у меня не было… А потом начала ходить в спортзал и по-настоящему увлеклась. Теперь вот хочу получить тренерский диплом. – Ким приободрилась. – Ко мне уже целая очередь выстроилась, ждут, когда я смогу тренировать официально.

– Отличная профессия, – похвалила я. – И все-таки жаль, что ты бросила живопись.

Ким вздохнула.

– Понимаю. Когда я смотрю на тебя…

– Мне очень повезло, – твердо сказала я. – Сумела оседлать чужую волну. С народом вроде Лекса у меня нет ничего общего. Они все самовлюбленные концептуалисты.

– А ты самовлюбленная художница, – поддразнила меня Ким. – Кстати, собиралась тебе сказать: не называй себя художницей. Это теперь не модно.

– А как мне себя называть, художником?

– Именно. Теперь есть только официанты и актеры. Никаких официанток и актрис.

– Вперед в двадцать первый век!

– Точно!

К нам вернулось хорошее настроение.

– Ладно, пошли к мальчикам, а то подумают, что мы ведем себя, как стервы.

– А мы разве не стервы? – возмутилась я.

Ким послала мне предостерегающий взгляд.

– С Лео лучше не ссориться.

– А не то – что? – Шерсть на загривке тотчас встала дыбом. – Что он мне сделает?

– Черт! Могла бы предвидеть твою реакцию.

– Это пусть он лучше не ссорится со мной, – надменно обронила я.

Я скомкала пустую картонную чашку и прицельно бросила в урну.

– Надо же, – восхитилась Ким. – Все такая же меткая.

– Очень полезный талант. М-м-м… – Я похлопала себя по животу. – А суп действительно хорош.

Один из шершавчиков услышал мои последние слова:

– Приходите в следующую субботу! Мы всегда здесь, и суп всегда бесплатный.

Ким ухватила меня за руку:

– Успокойся.

Я уже заскрипела зубами, рискуя через несколько минут превратить их в пыль.

– Не могу!

Ким силком оттащила меня подальше от котла.

– Бесплатный суп все еще злит Сэм, – доложила она Лексу и Лео.

– Понимаю, – Лео разглядывал меня с некоторым подобием сочувствия. – Мне это тоже не дает покоя. Слушайте, а вы ведь обретаетесь неподалеку, да? Давайте завалимся к вам. Покайфуем.

Глаза Лекса были полны смиренной надежды. Уговаривать меня не пришлось. В конце концов, сегодня суббота, а я приехала отдохнуть. А кроме того, глядишь, после косяка у Лео развяжется язык. Так что я вполне любезно отозвалась:

– Почему бы и нет?

По правде сказать, до травы я не особенно падка, так что двигало мной в основном любопытство. Мне до смерти хотелось узнать побольше про Лео. Если он не знает, где достать самую лучшую шмаль или кокса, то я готова съесть свою новую шерстяную шапочку вместе с завязками и пипкой. Да и какой субботний вечер без нескольких затяжек?

Мы увлеченно играли в зверинец, так что я не сразу сообразила, что звонит телефон. Остальные и вовсе не сообразили.

Лекс изображал сову, нападая на Ким, а та билась в конвульсиях от смеха и тщетно пыталась изобразить напуганного поросенка.

– Нет, ребятишки, так не пойдет… – Лео тоже лопался от смеха.

– Эй, никто из вас не звенит, а? – смущенно поинтересовалась я.

Ким вдруг оглушительно хрюкнула и потребовала выдать ей награду.

– Э, я победил, а не ты! – возмутился Лекс. – Дурацкий из тебе поросенок!

– Я не поросенок, тупица, – обиделась Ким. – А крокодил!

– Это, часом, не телефон? – вопросил в пространство Лео.

– Телефон! – Я поплелась на другой конец комнаты, сняла трубку и несколько секунд пялилась на нее. Оттуда доносились какие-то звуки. Я неуверенно поднесла один конец ко рту. Потом попробовала другой конец. Получилось лучше.

– Сэм? – говорил возбужденный голос. Слишком возбужденный. Мне это не понравилось.

– Что такое? Кто это? – осторожно спросила я.

– С тобой все в порядке? – выкрикнула трубка.

Из меня вырвалось бессмысленное хихиканье. В темном, нетронутом наркотиком закоулке моего сознания раздался холодный тихий голос, настоятельно призывавший взять себя в руки. Я выпрямилась, дала себе пощечину и отчеканила:

– Да, со мной все в порядке, спасибо. Кто это говорит?

Лео, Лекс и Ким зашлись в безудержном хохоте.

– Это Лоренс, – не очень уверенно произнес голос. – Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Лоренс! Привет! Как дела? – бурно отреагировала я.

– Неважно. Я на работе. Наверное, ты и так догадалась.

– Ну конечно!

Подлая троица опять захохотала. Очень заразительно. Пришлось выдать себе еще пощечину, чтобы не присоединиться к ним.

– У нас тут настоящая запарка. Заявились целых три потенциальных покупателя на картины Барбары. Реклама получилась отменная. Нет худа без добра, как говорит Стэнли. Но Дон куда-то подевался. Поэтому мы с Кевином таскаем картины сами, сплошной бардак. Вот я и подумал, может, Дон тебе звонил.

– Дон? – озадачилась я. – А почему он должен был мне звонить? – Я прикрыла трубку ладонью и повернулась к остальным. – Дон мне не звонил?

Все трое на мгновение прекратили смеяться.

– Дон, – попробовал на язык Лекс. – Дон, Дон, Дон. ДОН!!!

Я убрала ладонь от трубки.