Последняя осень. Буря (СИ) - Пырх Дарья
– Ерунда. Всего лишь ссадина.
– Нужно промыть. Аптечка у меня в комнате.
Воображение нарисовало, как Маша окажется там, где чуть не сгорела со стыда, будет возиться в неловкой тишине и глазеть на Бортникова. «Ни за что», – скривилась она.
– Или подожди, я скоро принесу, – предложил Марк.
Перспектива остаться в одиночестве пугала. Теперь под каждым столом мерещились силуэты.
– А если тот, кто на меня напал, вернется? – со страхом проговорила она. – Давай позовем ребят, обыщем территорию.
– Снаружи метет, ничего не видно. Дверь крепкая, мы заперты. Все будет хорошо.
Он вновь обратил внимание на ее рану, и Маша перестала возражать.
За прошедшие часы спальня не поменялась, однако в отличие от прошлого раза сейчас в голове носились предлоги, чтобы удрать с позором. Ситуация до абсурдного повторялась: Марк уступил ей постель, придвинул стул, сел напротив, будто специально дразнил, раскрыл чемоданчик и порылся в содержимом. Маша с интересом наблюдала за ним. Парень продезинфицировал руки, осторожно обработал ссадину перекисью водорода, спросил:
– Щиплет?
Маша кивнула и улыбнулась, когда Марк легонько подул. Осознав, что умиляется бывшему парню, она опустила взгляд, но сделала лишь хуже, увидев желанные губы. Обычное прикосновение показалось нежным. Недовольно уставившись на обогреватель, она расстегнула, затем и вовсе стащила куртку. Прохладнее не стало. В мыслях мелькнули слова про Таро и воспоминания. Она незаметно поерзала, ища подходящую фразу, чтобы попрощаться. Как назло, уходить расхотелось.
– Черт, – сказал Марк, уронив бутылек с перекисью.
Маша наклонилась почти одновременно с ним, едва не задела лбом, невпопад усмехнулась и замолчала, рассмотрев крапинки в зеленых глазах. Она знала, что отпрянет, скроется в коридоре, выкинет Бортникова из головы, а пока замерла, чтобы подольше побыть рядом. Почувствовав легкое, почти невесомое прикосновение, она переплела их пальцы и, когда Марк потянулся к ней, ответила на поцелуй: сначала мягко, будто опасалась спугнуть момент, потом настойчивее и раскованнее.
Не отрываясь от губ, Маша расстегнула пуговицы на его пальто, запустила правую руку под джемпер, провела по разгоряченной коже. Мысли перепутались как от алкоголя.
– Подожди, – проговорил Марк, смекнув, к чему все идет. – Ты уверена?
– Да, – выпалила она без лишних раздумий.
– Но как? Мы же не… – неразборчиво произнес он.
– Я хочу этого. Прямо сейчас, – твердо сказала Маша, с жаром прильнув к его рту.
Ее решимость будто передалась Марку. Он скинул верхнюю одежду, оголив торс. Она залюбовалась видом, затем покорно подняла руки, позволив ему стянуть ненужный свитер.
– Ай, – воскликнула Маша, когда голова застряла в горловине.
Марк, извинившись, аккуратно подцепил, затем отбросил ткань в сторону. Сняв брюки, он помог ей выпутаться из штанов, потом медленно поцеловал шею, очертил ключицы, скользнул к груди, чередуя касания ладоней, губ и языка. Девушка прерывисто вздохнула, погладила макушку, притянула ближе. Его пальцы избавили ее от белья, после накрыли клитор. Она застонала от ласк, сводящих с ума движений, растворилась в ощущениях. Оказавшись на грани, Маша поманила Марка к себе и, уложив парня на кровати, ухмыльнулась, села на него, ловя жадный, полный восхищения взгляд.
– Маша…
Собственное имя стерло остатки сомнений. Она ускорилась, наслаждаясь близостью, сметая последние границы, что возникли между ними за время разлуки. Его ладони на ее талии, родной запах, стоны вернули почти забытое ощущение жизни. Зима, лагерь, проблемы испарились. Все, кроме них двоих, стало абсолютно ничтожным. По телу прокатилась дрожь, Маша выгнулась, тяжело задышала. Затем Марк оказался сверху, осыпал лицо поцелуями. Вскоре плавные толчки сменились быстрыми, и он, отпрянув за несколько мгновений до пика, рухнул рядом с ней.
Маша уткнулась носом ему в шею, крепко обняла и прикрыла глаза. Немного погодя Марк, чмокнув ее в лоб, спросил:
– Останешься ночевать?
Она дернулась, как от удара, слезла с кровати, сунула ноги в шлепанцы и, пошатываясь, нацепила бюстгальтер и свитер.
– Ты куда? – хрипло спросил Марк, почесав затылок.
Маша покосилась в окно, словно узрела там нечто поразительное, затем пробормотала, взъерошив волосы:
– Давай без объяснений. Мы – взрослые люди, захотели – сделали. Почему, зачем и прочее – лишние подробности.
– То есть для тебя это ничего не значит? – ожесточился Марк. – Я тоже ничего не значу?
– Ты говорил, что мы разные. Когда вернемся домой, пожалеем.
«Где же трусы? – озадачилась Маша, пошарив в карманах штанов. – Почему снимать одежду просто, а надевать сложно?»
– Это ищешь? – с нотками веселья спросил Марк, подав белье, затем глухо произнес: – Не ожидал, что ты все еще меня любишь.
Маша оделась и фыркнула, тщетно скрывая страх снова быть отвергнутой:
– Вот и выяснили полезную информацию.
Марк аккуратно взял ее за запястье, вынудил взглянуть на него, искренне и серьезно произнес:
– Я тоже тебя люблю, Маш.
У нее пропал дар речи.
– Помнишь, мы ночью стояли на крыше? Ты тогда согласилась встречаться, приняла мои недостатки. Я обещал, что исправлюсь, буду соответствовать. В итоге не смог, снова скатился, но ты продолжала верить в меня, а не ушла, хотя так было бы правильнее. Да, я считал, что тебе будет лучше, если мы расстанемся. Затупил, признаю. Когда оттолкнул тебя, понял, какую боль причиняю. Если ты готова бороться за нас, то и я буду.
Маша сморгнула выступившие слезы. Марк ласково погладил ее щеку. Внутри разлилось тепло. Ее захлестнуло счастье.
– Я…
Дверь резко распахнулась.
– Доска не врала! Эмилия! – вскричала Ангелина. – Ой, простите, но там… там…
– Что? – ожесточился Марк, прикрывшись. – Не потерпит до завтра?
– Не-а! Срочно! – пролепетала Ангелина. – Духи не врали. Эмилия умирает.
Глава 9. Домашнее привидение
Раньше она мало думала о смерти, но с тех пор, как маршрутное такси доставило их в затерянный лагерь, Маше все чаще мерещилась костлявая старуха с косой. Казалось, что они уже погибли, попали в кривое подобие чистилища, где бесчисленное множество раз переживали одно и то же. Чем еще можно было объяснить происходящее?
– Здесь люди дохнут, как мухи, – пробурчал Игорь.
Динара выгнала его, попутно вытолкала из спальни зевак, пробралась через редеющую толпу к Маше, участливо спросила:
– Как она?
– Без изменений.
Опухшая Эмилия схватилась за живот, тихо застонала. Ангелина смочила полотенце, вновь положила на лоб несчастной. Лицо и руки покрывали красные пятна.
– Голова… раскалывается, – прохрипела Эмилия, помассировав виски. – Все тело чешется. Не могу терпеть.
– Нельзя, тебе станет хуже, – всхлипнула Ангелина.
– Метка дьявола, – мрачно отозвался Игорь, прокравшись обратно. – Она не жилец.
– Проваливай, – крикнула Динара.
В комнате остались лишь соседки. Эмилия чихнула, шумно втянула воздух и прохрипела:
– Проклятое гадание, – она закашлялась. – Геля, если встретишь моих родителей, передай, что я их любила, позаботься о Микки.
– Перестань! – взвилась та. – Ты выздоровеешь, свозишь своего милого мопса на выставку. Вас обязательно наградят.
– Игорь прав. Духи предсказали будущее. Я уже вижу свет. Он все ближе.
Маша поежилась от смирения и обреченности в голосе, мысленно возразила: «Все было подстроено? Почему сеанс пошел не по плану? Что происходит с Эмилией?»
– Может, ты надышалась краской? – предположила Динара. – Съела что-нибудь не то?
– Н-нет. Я всегда… проверяю… пищу.
Дверь открылась, на пороге возникли Вика и Злата, затем подоспел Марк с аптечкой. Маша смутилась, вспомнив, что было перед тем, как их прервали и отвели в палату. «Надеюсь, скоро мы сможем все обсудить, – предвкушала она важный разговор. – Снова сойдемся. Теперь будет по-другому, гораздо лучше».
