Трофей для Хищника (СИ) - Юта Анна
Я успеваю только помыть руки и покормить малышей, когда начинают съезжаться гости. Педиатр сказал, что первые два дня с детьми нельзя гулять, чтобы не растрясти, поэтому коляска на два лежачих блока стоит в гостиной первого этажа, и мы с Верой кладем накормленных детей туда. Она покатает их по комнате, чтобы уснули, пока я буду с гостями.
Все-таки Игорь все продумал. Это меня восхищает и обезоруживает. Он — самый заботливый мужчина из всех, кого я встречала. Самый чуткий, самый предупредительный и, без сомнения, самый галантный.
Во дворе играет музыка, на этот раз не живая, а электронная. Каверы на известные хиты. Вечеринкой руководит Игорь, я выхожу во двор всего на несколько минут, а потом у меня начинается паника, что я не услышу, если мальчишки заплачут, и я бегу обратно в дом, убедиться, что все в порядке. Естественно, у Веры все под контролем, но надолго моего спокойствия все равно не хватает. Что-то я слишком дерганая. Надеюсь, однажды меня отпустит.
Время от времени Игорь подходит ко мне, и мы вместе принимаем подарки от приглашенных. Их снова оказывается много, но это в основном сертификаты на товары и услуги для детей. Массаж, бассейн, детские утренники, одежда, игрушки, гигиенические товары. Приятно, что подарки снова ценные, а не бесполезные, которые только пыль будут собирать.
Я изредка поглядываю за своим семейством — они втроем одиноко стоят в стороне, ни с кем не общаются. Ждут разрешения поговорить.
К вечеру гости начинают расходиться. У меня вообще сложилось впечатление, что эта вечеринка была больше политическим ходом, чтобы сплотить группу наиболее лояльных партнеров, поскольку это продлилось несколько часов, и большую часть времени наши гости общались с Игорем и между собой. И наверняка это было не про детей. Нет, пару напутственных слов от каждого даже я услышала, но столько времени говорить о подгузниках и пеленках просто невозможно!
Когда наш двор оказывается почти пустым — остается только Антон с пинетками и моя семья, Игорь расплачивается с поваром и музыкантами и отпускает их. А остальных приглашает в дом. Я уже успела еще раз покормить малышей, и оставила их в детской на попечение Веры.
Приглашаю семью Хамсутдиновых присесть в гостиной, и Людмила подает нам чай. Боже, наверное, это самое приятное ощущение, которое я когда-либо испытывала вблизи своих родителей. Превосходства. Я не злорадствую, просто знаю, что в этом доме мои правила и Хамсутдиновы подчинятся, если хотят здесь остаться. Уже хотя бы то, что я могу попросить Людмилу подать нам чай, приятно ласкает эго.
Алия жадно рассматривает дом Игоря, мама сидит поджав губы, а отец, трагично хмурясь, говорит какие-то дежурные слова о том, что он был неправ. Размытые формулировки, обо всем и ни о чем.
— Отец, я все еще не понимаю, зачем вы приехали, — произношу спокойно и отпиваю чай. У Людмилы он получается отлично. Только она умеет так купажировать обычные сорта и превращать обычный напиток в произведение искусства.
— Ну как, дочка, — тушуется он. — На внуков посмотреть!
— Посмотрели, это не ваши внуки, — отвечаю строго и киваю на сводную сестру. — Алия вам родит внуков вашей крови. Еще зачем?
Я хочу, чтобы он извинился по-настоящему. Чтобы правда признал вину. Или ушел и больше никогда не возвращался.
— Сбавь тон! Ты думаешь, с кем говоришь? — шипит женщина, которая называлась моей матерью.
— Так, дорогие мои, — я отставляю чашку на журнальный стол и поочередно смотрю на обоих родителей. — Давайте по-честному. Вы для меня чужие люди. Моя настоящая мать мертва. Имя настоящего отца она забрала с собой. Наши дороги с вами временно совпали, пока я была удобна. И вы меня продали, как только подвернулась возможность заработать на мне. С чего мне блюсти тон? В каком месте вы мои родители?
Мать багровеет, а отец наоборот сереет.
— Дочка… Эльвира, я очень сожалею, что так поступил, я был неправ, приняв предложение Марка, — в голосе искреннее сожаление. — А дальше… было уже не отвертеться.
— Поэтому нужно было заставлять меня вернуться к человеку, который бы меня убил? В этом был план? — вырывается у меня резче, чем хотелось бы.
Мне мало этих слов. Я не вижу действий. Я вообще не вижу ничего, что бы меня связывало с этими людьми. Игорь переформатировал меня. Научил подмечать важные детали и отбрасывать шелуху. Все слова моего отца — шелуха. Действия должны говорить за него. А что говорят его действия? Пока только о том, что ему зачем-то очень нужны мои дети.
— Мы воспитывали тебя с младенчества, ты попала к нам в двухлетнем возрасте. Мы же любили тебя… — вклинивается мама.
— Так любили, что ни разу не позвонили после того, как продали Марку, пока он не начал выкручивать вам руки? — моему возмущению нет предела.
Нет, Хамсутдиновы пока ни на шаг не приблизились к моему искреннему прощению.
— Почему вы пришли мириться именно сейчас, когда у меня появились дети? — добавляю нажима голосу и заглядываю в глаза каждому из этих лицемеров.
69. (На правах эпилога)
Эльвира
В этот момент Игорь прощается с Антоном и подходит к нам. Мой отец, глядя на него, приосанивается и даже сглатывает. Что, интересно, между ними произошло до того, как Игорь сказал мне о его визите?
— Так что, Руслан? — Игорь смотрит на моего отца, и я наверняка понимаю, что между ними уже состоялась какая-то беседа. — Пора Эльвире узнать правду? Если не вы, то это сделаю я, вы же понимаете.
Зато я, блин, ничего не понимаю! Смотрю поочередно то на отца, то на Игоря. Что за чертовщина происходит?
— Я обещал их биологическому дедушке, — сознается наконец отец. — По нашему уговору, я должен восстановить отношения и пригласить тебя в Казань погостить с детьми. Там я бы вас с ним познакомил, будто он просто мой друг.
— Кто биологический отец Эльвиры, Руслан? — Игорь, похоже, знает все ответы и сейчас просто задает наводящие вопросы.
Мой отец бледнеет, но называет имя, которое мне ни о чем не говорит, и компанию, которой владеет тот человек. Ее я тоже не знаю. Просто какой-то влиятельный мужчина из республики Татарстан.
— Похоже, обманывать и использовать меня — у вас семейная традиция, — дослушав, резюмирую и поднимаю уголки губ в сдержанной улыбке. — Не получится у нас помириться. Так и передай своему нанимателю, пап, что ты провалил задание.
Игорь с едва заметной улыбкой складывает руки на груди. Добился правды, доволен. И я… У меня нет злости на Хамсутдиновых. Вообще ничего нет. Просто пустота. Даже новая интрига, которую пытался замутить мой отец, не задевает и не огорчает. Мне наконец спокойно.
Старший Хамсутдинов больше ничего не говорит. Стыдно ему? Или просто грустно, что не справился? А какая мне, собственно, разница?
— Покиньте, пожалуйста, наш дом, — произношу твердо через некоторое время, когда становится ясно, что разговор себя исчерпал. — Пусть в вашей дальнейшей жизни все сложится отлично. Без меня.
Хамсутдиновы встают и понуро бредут к двери. Вот и все. Последняя ниточка к моему прошлому догорает и рассыпается в пепел. Я теперь Хищина — новая фамилия, новая жизнь, новая я.
Сверху раздается сначала один требовательный детский плач, к нему тут же прибавляется второй. Мальчишки проголодались! Игорь улыбается мне, а я поднимаюсь с дивана и направляюсь на второй этаж. Будни мамы у меня уже начались!
Игорь догоняет меня уже в детской минут через двадцать, когда оба малыша уже премило посасывают бутылочки со смесью, которую приготовила Вера, пока я кормила их грудью.
Игорь
— Вера, оставьте нас, пожалуйста, — велю няне, заходя в детскую, и она послушно уходит.
Эльвира стоит между кюветками для новорожденных и держит по бутылочке в каждой руке, давая мальчишкам смесь. Любовно смотрит то на одного, то на другого.
Подхожу к ней со спины, обнимаю ее мягкое желанное тело за талию, нюхаю шею. Ее запах стал гуще и нежнее. Материнство ей к лицу.
