Джорджия Кейтс - Очередной грех (ЛП)

- Конечно, сын.

- Ребенок не имеет никакого отношения к тому, что ожидает от него Братство. Он только наш, не их.

- Я и не думала иначе.

- Я хочу, чтобы ты знала, что я пообещал ей, что не заберу нашего сына от нее. Я не сделаю то, что папа сделал с тобой.

- Я не могу выразить, как я горда тобой. Но ты должен знать, что с этим решением придет и куча проблем с твоим отцом и с Братством.

- Знаю, и мне плевать. Я слишком сильно люблю ее, чтобы рискнуть вызвать ее ненависть, если поступлю иначе.

Я просто надеюсь, что она не возненавидит меня, если я не успею вовремя.

Три набега на трех складах Ордена. Я веду один, пока мой отец с Абрамом возглавляют другие два. Моей команде поручают наименее вероятное местоположение для сокрытия нашего украденного оружия. На этот раз я благодарен за это, но не потому что я боюсь борьбы. А потому что так я, вероятно, успею на свой самолет, если, конечно, не попаду в перестрелку.

Я даю инструкции каждому из моих мужчин, и они занимают свои позиции. Мы окружаем склад Ордена. Точно в пять часов я даю сигнал напасть. Мы срываемся в металлическое здание через два входа, находящихся напротив друг друга.

Место кишит членами Ордена, поэтому я даю сигнал открыть огонь. Как тяжело. Это может означать только одно: наши поставки для ирландцев лежат здесь.

Выстрелы раздаются вокруг меня, отчего я вынужден отступить и спрятаться позади деревянной грузовой коробки. Я приседаю, прижимаясь к ней спиной, ища безопасный путь подойти ближе. Замечаю наверху подиум - прекрасное положение для четырех моих лучших снайперов. Я двигаюсь к нему, чтобы занять для них выгодное место.

Один из моих мужчин бежит, чтобы присоединиться ко мне, и внезапно начинает падать. Я двигаюсь быстро, хватая его под руки, таща в безопасное место. Он сжимает свою грудь, кровь пропитывает его рубашку.

- Меня ранили.

- Да.

Я рву его рубашку, чтобы оценить рану. Я не доктор, но видел много огнестрельных ран. Слишком много.

- Это просто поверхностная рана. Джейми без проблем тебя заштопает.

- Ты должен разбираться в этом, после тех двух раз.

Он смеется, но его смех прерывается слабым кашлем. Темно-красные потоки появляются в углу его рта.

- Я все понимаю. Ты не должен притворяться.

Я не знаю, что сказать. Этот человек заслуживает лучшего, чем умереть на холодном бетонном полу нашего врага, прячущимся позади деревянного ящика.

- Скажи моей жене, что я люблю ее. И если у нас родится мальчик, она должна назвать его в честь меня. Передай ей это.

О, Боже. Его жена беременна. Я не должен был делать этого, потому что мы находимся под долбанной перестрелкой, но я чувствую, что должен достать из его кармана телефон.

- Ты можешь сам сказать ей об этом.

Прикладываю телефон к его уху и пытаюсь не подслушивать то, что должно быть частным разговором между умирающим человеком и его возлюбленной, но это невозможно, несмотря на звук перестрелки вокруг нас. По мере того, как жизнь покидает его, голос все стихает.

Его жизнь закончена, только чтобы возродится в лице его ребенка, которого родит его жена.

Я провожу пальцами по его векам, закрывая их.

- Я буду заботиться о твоей семье.

Мне нужно принять решение. Использовать гнев в качестве оправдания принять ответные меры преждевременно или потратить время, чтобы прийти в себя и реагировать рационально здравому разуму. Решение четкое. Я делаю глубокий вдох и заряжаю винтовку.

Я спокоен. Устойчив.

Один за другим со всех направлений мы с мужчинами снимаем каждого члена Ордена. Огонь замолкает после того, как мы снимаем последнего.

- Найдите огнестрельное оружие! - кричу я своим братьям.

Мои мужчины обыскивают здание.

Трое пали. Я подхожу к каждому и утверждаюсь, что все мертвы. Поручаю мужчинам собрать тела. Я ни за что не оставляю своих братьев здесь.

- Здесь, Синклер. Ты должен посмотреть на это.

Один из братьев стоит в открытых дверях транспортного грузовика. Это не наше оружие, но члены Ордена явно защищали что-то особенное.

- Откройте их.

Используя ломы, двое мужчин срывают крышки с деревянных коробок. Убираю солому.

- Ох как хорошо. Похоже, наши хорошие друзья изготавливают бомбы. Довольно много, судя по этому.

Я не осведомлен о бомбах и о том, как они создаются, но что я знаю наверняка, так это то, нам чертовски повезло, что вся эта перестрелка не взорвала нас к чертям собачим с этими взрывчатыми веществами. Нас потом, возможно и не нашли бы.

Ни в коем случае, мы не оставим это в руках нашего врага.

- Закрывайте. Мы забираем грузовики и все остальное.

Смотрю на часы. Я должен быть в аэропорту через два часа, чтобы гарантированно попасть на самолет.

- Давайте быстрей собираться, транспортировать их следует осторожно.

Мои мужчины делают, как я велю, но предостережение требует времени. Мы не можем быстро переправить взрывчатые вещества, которые могут быть нестабильными.

Уже семь тридцать к тому времени, когда мы добираемся до нашего нового склада. Мы приезжаем последними.

- Почему так долго? - ворчит Абрам.

- Сейчас увидишь.

Грузовик заезжает на склад, с ящиков снимаются крышки.

- Мы сорвали куш.

- Что это? - спрашивает отец.

- Компоненты бомб. Большинство из них.

Моя интуиция подсказывает мне, что это открытие спасло жизни многим членам Братства. Мы были бы первыми целями этих бомб.

Мой отец хлопает меня по плечу.

- Превосходная находка, сын. Хорошая работа.

Смотрю на часы. Семь сорок пять.

- Мне в аэропорт через полтора часа, - я показываю на свою окровавленную одежду, - Сомневаюсь, что мне разрешат сесть на самолет в этом.

- Поспеши, сынок. Езжай и будь рядом со своей женой.

Черт возьми. Я не могу поверить в такое дерьмо. Я старался изо всех сил, чтобы успеть на самолет вовремя — и успел— и теперь я собираюсь опоздать из-за чертовой задержки самолета.

Мой водитель держит знак с моим именем, когда я врываюсь на эскалатор.

- Я дам Вам пятьсот фунтов, если Вы сможете доставить меня к месту назначения за двадцать минут.

Гонка начинается. Мало вероятно, что я успею вовремя. Единственная надежда, что прием и оформление документов займут какое-то время. Там мне быть необязательно. Я должен приехать, прежде чем Блю заберут для самой процедуры.

Я стараюсь успокоиться, пока мы пробиваемся от Хитроу до клиники.

Я жду, пока мы приедем, а ледяная глыба все растет в моем животе. Это безнадежно, если мы не разгонимся где-нибудь, что маловероятно в лондонском движении. Время тикает. Движение все замедляется.