Юлия Шилова - Мастерица провокаций, или Одной ночью перечеркнуть все в жизни мужчины

— Как это?

— Ты не можешь сейчас уехать. Не стоит думать о доме. Ни о доме, ни о своих детях…

У меня все поплыло перед глазами, я чуть было не свалилась в обморок.

— Как долго я должна жить в гареме?

— Понимаешь, султан не хочет тебя отпускать. Он же дарит тебе драгоценности… Дарит?

— Дарил, — сказала я. — Но уже не зовет меня к себе.

— Он осыпет тебя украшениями. Султан сделает тебя своей любимой наложницей.

— Что это значит?

— Это значит, что он не хочет, чтобы ты уезжала. А мы не можем перечить султану. Он будет приходить к тебе еще чаще, почти каждую ночь, и ты обязана выполнять каждое его желание. Я подозреваю, что султан просто влюбился в тебя… Не пойму, и чем же ты сумела ему так угодить? Так что о возвращении даже не думай. Ты должна быть признательна господину за то, что он пожелал сделать тебя наложницей. С сегодняшнего дня ты переедешь из своей комнаты в отдельный домик. Теперь не ты будешь приходить к султану, а султан будет приходить к тебе.

— Но я не хочу больше здесь жить! — всхлипнула я и с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться в голос. — Мне не нужен султан и его драгоценности! Мне ничего от него не нужно! Я хочу получить заработанные деньги и уехать домой! Я больше здесь не могу!

Раиса переменилась в лице, ее взгляд стал ледяным. Она сурово свела брови:

— Послушай меня внимательно, потому что я не люблю повторять одно и то же по несколько раз. Ты говоришь, что тебе не нужен султан? Радуйся, что этого никто не слышал, кроме меня! У нас за такие слова камень на шею — и в море. Если я еще раз услышу от тебя что-нибудь подобное, продам тебя в соседний гарем. В рабство! Ты там на кухне сгниешь в посудомойках! А может, я поступлю с тобой еще хуже. Прикажу сбросить тебя со скалы, дам команду скормить тебя рыбам. Пойми, ты в моей власти, и твоя дальнейшая жизнь зависит целиком и полностью от тебя самой. Короче, сейчас ты переезжаешь с вещами в домик у моря и будешь каждую ночь ублажать хозяина. Ты будешь жить в этом домике столько, сколько он пожелает. Смотри, одна непростительная ошибка с твоей стороны, и я исполню свое обещание.

— Раиса, но это нечестно! — крикнула я в полном бессилии.

— Что значит «нечестно»? Тебе выпала великая честь быть любимой наложницей султана, и ты должна с гордостью выполнять эту миссию. Быть наложницей намного престижнее, чем быть проституткой в дешевом публичном доме.

Спорить с Раисой было бесполезно. В тот же день меня переселили в отдельный домик на берегу моря, где я жила в полном уединении и практически каждую ночь принимала у себя султана. В моей тумбочке, стоящей рядом с кроватью, лежали различные драгоценности: браслеты, цепочки, кольца, серьги, но… мне в этих драгоценностях не было нужды. Конечно, можно было запросто надеть их на себя, подойти к зеркалу и любоваться отражением, только это не дало бы мне ничего и уж тем более не помогло бы моим близким…

Как-то вечером ко мне зашел Зия. Он увидел на моих глазах слезы и сразу все понял, заварил крепкий кофе и дал в руки сигару. Я достала из тумбочки изящные золотые украшения и положила перед евнухом.

— Зия, гляди, сколько у меня барахла… Ты только посмотри! Ведь они стоят баснословных денег, а я понятия не имею, что мне с ними делать. Не могу их продать и помочь своим близким. Это обыкновенные безделушки. Странно, передо мной золото, но оно не имеет цены… Зия, скажи, ты что-нибудь понимаешь?

— Золото всегда имеет ценность.

— Но только не здесь…

Зия не понимал меня, не чувствовал моей боли и, что самое страшное, никак и ничем не мог мне помочь…

Ночью ко мне вновь пришел султан. Я набралась смелости и попыталась сказать ему, что хочу уехать домой, но он закрыл мой рот ладонью и не позволил говорить. И все же я не стала терпеть такого обращения и предприняла еще одну попытку, которая и на этот раз оказалась безрезультатной. Вместо того чтобы меня выслушать, султан опрокинул на постель и стал грубо, механически пользоваться моим телом. Он не любил, когда женщины говорят. Он требовал полного, безоговорочного и слепого подчинения…

Так продолжалось каждую ночь… И всякий раз после его ухода я закрывала глаза, утыкалась носом в подушку и ревела…

Глава 16

Шли дни, но в моей жизни ничего не менялось. Я жила в гордом одиночестве с мыслями, что меня здесь и похоронят. Правда, мое одиночество скрашивал Зия. Я боялась встречаться с ним взглядом и молча отводила глаза, потому что казалось, что если я увижу его сочувствие, то тут же расплачусь.

Изредка я ходила в кинозал и смотрела дурацкие, совершенно бессмысленные мелодрамы. Я уже неплохо понимала турецкий, выучила основные фразы и понимала интонацию.

Несмотря на все усилия Раисы, я все равно стала другой, резко отличающейся от остальных женщин.

«Спокойно, не реветь», — говорила я себе и начинала думать о том, как отсюда сбежать. Один раз Зия принес в мой домик мольберт и краски, он увлекался рисованием, писал морские пейзажи. Неожиданно у меня началась истерика, я рвала на себе волосы, вопила и каталась по песку. Ошалевший евнух сначала пытался меня успокоить, а потом отступил и только молча смотрел, как я билась в конвульсиях. Когда я затихла, он острожно подошел ко мне и спросил:

— Светлана, что случилось? Тебе плохо?

— Плохо…

— Что с тобой? Тебе нужен врач?

— Мне нужен психиатр, — прошептала я искусанными губами и, шатаясь, встала с мокрого песка.

Зия помог мне дойти до дома и уложил на кровать. Он сел рядом и стал гладить меня по волосам, пытаясь успокоить.

— О чем ты так страдаешь?

— Я хочу домой, в Россию.

— Это невозможно… Охрана не позволит нам покинуть этот остров. Лодки намертво прикованы к причалу и к тому же охраняются. Но если бы я мог, я разорвал бы эти цепи вот этими руками! — и Зия показал мне свои ручищи. — А куда ты собралась, если у тебя нет ни денег, ни документов?

— Не знаю. Куда глаза глядят, только бы подальше от этих мест. Это с виду кажется, что в гареме жизнь без забот. Может, она и вправду без забот, но только не для русской женщины.

В этот момент Зия обнял меня за плечи. Я уткнулась в его могучую, накачанную грудь и всхлипнула. Я заревела, а он вытирал мои слезы.

— Светлана, не плачь, — говорил он и осторожно гладил меня по волосам. — Я прошу, не плачь. Я тоже думал о побеге. О нашем побеге…

Услышав эти слова, я сразу подняла голову.

— Зия, что ты сказал?

— Я сказал, что я тоже готов бежать. Мы убежим сегодня ночью. Я уже все обдумал и все подготовил.

— Как? А почему ты молчал?

— Я хотел тебе сказать об этом сегодня. Не могу смотреть, как ты страдаешь.