Мой роман со Стивеном Кингом. Тайные откровения - Лю Ив

– И оно в итоге не случилось?

– Нет.

– А почему тогда мне кажется, что кое-что непоправимое случилось? – я улыбалась загадочным образом, и он опять рассмеялся.

– Потому что ты пока не привыкла к улучшению самочувствия, это поправится, – он тоже улыбался не менее загадочно.

– И каким образом ты охранял?

– У меня есть навык.

– Какой навык? – не унималась я.

– Например, гипноз – привлечение мыслей, внимания, направление в полезное русло действий, ты разве никогда сыну не внушала чего-нибудь невербально?

– Ну это я… Я много кому внушала, всякого разного. Но это всё для себя. Чтобы удовлетворить свои амбиции или жажду, или достичь целей. А ты для чего?

– Разница не велика. Для себя. Такая моя суть. Я писатель, и пишу наш роман. Совместно с тобой. И хочу, чтобы он закончился самым добрым образом. Чтобы все герои стали счастливы, и жили долго, и умерли в один день. Разве не достойная причина?

– Я тебе не рассказывала. Мне, однажды, повиделось такое… Про писательское дело… – если автор… если в роман не вложена его собственная жизнь, тогда это всего лишь мыльный пузырик, воздушный шарик… – унесёт его вверх (потому что раздувают таких Сильные Мира сего, пузатые дядьки – для своих прибылей, вложив в виде инвестиций: пару чеканных монет). Но потом – лопнет в высоте такой шарик и упадёт жалким ошмётком порвавшейся резинки, ничего ни для кого не сделав доброго. И знаешь, я написала роман, где моя героиня погибает по собственному выбору – героиней была я сама… Она так замечательно обтяпала самоубийство, чтобы оно выглядело загадочно-детективным. И велось расследование, людей вызывали на допросы, все мучились, стараясь разгадать, кто виноват.

А виноватыми были те, кто иначе не мог приметить моё творчество. Им не хватало крови, жертвы, живого мяса. И героиня им это мясо сознательно отдала – своё, ножом с чужими отпечатками пальцев в живот… извольте получить плату, членский взнос – берите, ради прибыли. Написала я такую книгу – почти полностью, осталось только последнюю заключительную часть дописать, парадное шествие после полученной оплаты кровью…

Но увы – роман пропал, украли вместе с компьютером. Даже копии не сохранилось.

Никто его не увидел и не прочёл, но самой мне очень заметно полегчало. Пока писала, открыла для себя то, что все эти «Сильные мира сего» – ни разу не достойны жертвы. И другие – потребители развлечений – только и всего. И чтобы подлизаться к ним за ради достижения признания – тоже оно того не стоит. В процессе изобретения пути к славе, я осудила собственную героиню. Дура она. Повелась на поводу у зависти к внешнему успеху, потому и погибла.

И даже если кому-то и доказала, что достойна внимания (обычно, кто платит кровью – имеют шанс, если всё обтяпать по уму, вспомним Марину Цветаеву) – всё равно такое внимание «не стоит туалетной бумаги», чтобы вытереться после прочтения. Я тогда записала стих, так и называется «Память человеческая не стоит туалетной бумаги».

– Ты же согласен с такой трактовкой? – высказав это я ждала, что ответит Кинг.

Но он ничего не ответил. Взял мою ладошку и два раза поцеловал. Молча.

«Всё тот же взгляд, всё тот же жест, и спать пора, но никак не уснуть»… – Меня опять за муки полюбляли, а я его за состраданье к ним.

Мы снова оставались «парочка ещё та»…

* * *

– А когда я погружалась в воспоминания, ты же знаешь? Как заведённая… Это были твои проделки?

– Конечно.

– А когда меня мучили и пытали, где ты был?

– С тобой.

– Ты шутишь… Ну ладно… Я всё равно рада что мы с тобой встретились, помнишь как это было? Случайная встреча в Париже, такая романтичная, и куда оно всё повернулось…

– Почему случайная? Я всегда знал, что мы встретимся. Это было неизбежно.

– Ты теперь всегда будешь загадками разговаривать? Но на самом деле это и вправду не важно. Я, наконец, счастлива. Просто рада, что ты не ушёл. Но если уйдёшь, то не буду хватать тебя за рукав.

– Не так уж и «не важно», дорогая. Встретить своего человека, конечно, важно. И я не уйду. А загадки кончатся, очень скоро…

– Опять загадка? Ну и ладно.

– Нет, не загадка.

– Да неужели? А как же тот факт, что я видела тебя во время оргии, видела как ты смотрел на писательницу и на меня. И как на тебя смотрел твой дружок.

– Это был не я. Нас всегда было двое. Это его вещи ты видела дома. Мы близнецы.

– Что?

– Всё так, в последний раз ты меня увидела. Увидела. А раньше ни разу.

– Что ты хочешь этим сказать? Я чего-то опять захотела спать…

– Спи. Когда ты проснёшься, то вспомнишь… я всегда был с вами. Или с тобой…

* * *

Сон снова стал беспокойным. Будто окутало прозрачным саваном. Я ощутила себя в невесомости, парящей в чужеродном пространстве теней и недомолвок. Люди, наполнявшие мой сон, не были друзьями, но – заговорщиками, исподволь наблюдающими за воздействием на меня впрыснутого подкожно зелья. Словно зелёная мушка, застывшая в паутине, я ждала исхода, понимая, что любое движение лишь быстрее привлечёт хозяина паутины. Потому я следила за сценой, не шевелясь.

Снова находясь в плену – слышала обрывки разговоров, наблюдала свои чувства и ощущения. Мне снова было стыдно.

Стивен держал за руку обнажённую гостью. Следом, приобняв за талию свою даму и оглаживая её бедро, присоединился Марк Глимчер… Глумливо играючи, облизал палец и провёл им по губам Стивена… потом по губам своей подруги. А женщина Стивена стала гладить ягодицы Глимчера. Его эрегированный член – средненький, похожий на белый гриб с плотной ножкой бочонком и небольшой головкой – отреагировал короткими рывками вверх. Подруга Глимчера подошла вплотную к Стивену, и начала тереться о его бедро сбоку. Стивен повернул её спиной, и женщина завела руку назад, стараясь ощупать вздыбленный слегка изогнутый кверху орган Принца… Я отвела взгляд.

Раньше я этого не видела, мне даже показалось, что женщина эта со Стивеном – именно её мы подобрали на трассе – та самая, из-за которой началась вся катавасия.

Удивительно, во сне мне открывались детали, ранее – когда всё было наяву – не замечаемые! Это до странности напоминало некий перепросмотр случившегося, а совсем