Нечестивцы - Ульяна Соболева
— И сердце чувствуешь уже целиком?
Смеётся.
— Да. Если оно есть, конечно.
— А у тебя оно есть?
— Откуда?
— Ты купался в этом озере? — уводя тему, не желая начинать очередную перепалку, но мысленно соглашаясь с ним.
Потянула его за руку к воде, но Саид не сдвинулся с места, засмеявшись.
— Здесь очень холодная вода, Карина.
— Что, Нармузинов, испугался простудиться?
И взвизгнуть, когда к себе рывком притянул.
— Нет, просто у меня идейка появилась.
— Какая? — судорожно облизывая губы от вспыхнувшего шального огонька в его глазах.
— Так значит, тебя никогда не трахали в горах, Карина?
— Меня вообще никто нигде не трахал, кроме тебя.
И тут же ладонью закрыть собственный рот, не успев сдержать вырвавшиеся слова. Идиотка тупая! Зачем сказала? Смысл в них? Вон, как напрягся. Окаменел прямо. Вновь перевел взгляд мне за спину.
— В смысле? Думаешь, я настолько идиот, чтобы не отличить девственницу от порченой?
Спрашивает, а сам не смотрит даже в лицо, потому что ему неинтересно, что я отвечу. Он знает правду. И она у него своя. И ведь слово-то какое правильное подобрал. Именно порченая. А моя правда…ну кому она нужна была все эти годы, чтобы даже попытаться рассказать о ней.
— Поедем домой? Я устала.
Попытаться высвободиться из его объятий, чтобы пойти по узкой тропинке к машине, стоявшей достаточно далеко. Сюда было не проехать на ней.
— Ты же так хотела вырваться из своей клетки, теперь обратно в неё рвёшься? Почему? — не даёт пройти, сжимает талию и спину с такой силой, что мне кажется, еще немного и я задохнусь.
— Саид, пожалуйста…отпусти. Мне больно.
Я, оказывается, всё-таки отвыкла от физической боли с ним. Ещё раз — тупая идиотка! Слишком, видимо, расслабилась. И не только язык мелет то, что не должен, но и мысли…мысли давно уже не принадлежат себе самой. Забыла, что с этим мужчиной нельзя расслабляться ни на секунду. Что этому зверю нельзя доверять. Ни за что. Никогда.
В ответ на просьбу хватка становится лишь сильнее.
— Отвечай на вопрос.
И я отвечу. Только на тот, который посчитаю нужным.
— Моя клетка не твой дом, Саид. Моя клетка — ты сам. Мне никогда не вырваться из нее на свободу, если ты рядом. Отпусти меня, пожалуйста. Хотя бы до машины дай дойти относительно свободной.
****
На Кавказе темнеет очень рано, уже в восемь вечера было настолько темно, что шофёр ехал очень медленно. В итоге домой мы вернулись ночью. Саид не отвёз меня к Авре…я думала, он всё ещё зол на меня, но оказалось, что женщину привёз её брат, пока мы ездили кататься. Когда зашла попить воды, изумлённо остановилась, увидев Авру, уже вовсю раздававушую указания прислуге на кухне. Она лишь бросила на меня разъярённый взгляд и гордо прошла мимо, даже не поздоровавшись. Какая муха её укусила, мне было откровенно наплевать. Саид в гостиной разговаривал с её братом, и я удалилась в свою спальню на втором этаже.
А когда решила прилечь, чтобы попытаться, наконец, уснуть спокойно впервые за неделю, обнаружила под подушкой небольшой черный платок. Точнее, нечто, обёрнутое в платок. Сердце сжалось от предвкушения и одновременно от страха…дрожащие пальцы отказывались развязать крепкий узел. А когда я смогла сделать это, то обнаружила новенький телефон без коробки, но с запиской.
«Здесь вбит номер моего брата. Завтра Саид уедет на три дня вместе с Исой. Но Иса останется в городе. Завтра же поедешь вместе с Анзором и Фатимой за покупками. Остальное тебе скажет Иса. Деньги тоже он тебе даст. Напиши своему отцу. Только пусть он ни в коем случае не звонит тебе на этот номер. Записку уничтожь, телефон хорошо спрячь».
Пятнадцать минут…столько мне понадобилось, чтобы осознать написанное. И еще примерно столько же на то, чтобы трясущимися словно в лихорадке пальцами набрать номер телефона отца и едва не зареветь, услышав долгие-долгие гудки, последний из которых вдруг оборвался усталым «Алло», произнесенным любимым голосом.
— Папа…
— Карина, малышка! Где ты?
Собраться. Не сломаться. Не расклеиться. Господи, я так близко. Этот голос. Как же я скучала по нему, папааааа. Собраться!
— Карина, не молчи! Где ты, дочка?!
Голос…чёртов собственный голос еле шепчет. От страха. От неверия. От бессилия.
— Папа, послушай, я не могу говорить. Я у Саида Нармузинова. Гудермес. Я напишу смс завтра. И всё объясню, где буду и как нам встретиться.
— Как ты? Где именно? Что он сделал с тобой?
— Я не могу говорить, — услышав приближающиеся на втором этаже голоса, — папа, я выключаю телефон. Сам не звони. Напишу завтра.
— Дьявол! Хорошо. Карина, не бойся. Слышишь? Я тебя вытащу.
Сбросила звонок, не успев ответить, но чувствуя, как оглушительно зашлось сердце в груди. Так звучит полёт надежды? Отключенный телефон спрятала в моём комоде с бельём, предварительно обмотав одной из ночнушек. Сердце не желает успокаиваться. Голову кружит от эйфории и дикого-дикого страха.
Одна ночь…мне осталось продержаться одну ночь.
КОНЕЦ 10 КНИГИ
30.10.2022
