Русич - Елена Синякова
А вот Варю обдало холодным потом.
Лекс ведь не зря спросил у Жени, в курсе ли она, зачем сюда приехала.
И ведь она знала, и была готова… наверное.
Девушка посмотрела на то, что на Лексе не было обуви, и потому сняла балетки тоже, оставив их у порога, чтобы скованно двинуться вперед под пристальным заинтересованным взглядом мужчины.
Он ничего не говорил, но прошел вслед за ней, давая время осмотреться на новом месте, а сам присел на край еще одного дивана, который он чаще всего использовал для сна, когда засыпал прямо перед работающим телевизором.
Интересно, если бы сейчас он признался в том, что часто вспоминал мелкую отважную девчонку, которую встретил в своем клубе, она бы ему поверила?
Едва ли.
Он ведь и имени ее не знал.
Одно время пытался найти в русском квартале, но потом понял, что, видимо, девушка неместная, хоть и говорила на русском.
А потом решил, что его навязчивое внимание будет для нее в тягость.
Ведь кто он?
Тот, кого называют главой квартала.
Бандитом.
Рядом с ним не может быть безопасно.
И хорошо тоже не может быть просто потому, что со дня смерти отца ад в его душе так и не прошел.
Этот ад тлел, выжигая дыру размером со вселенную.
Он выплескивался агрессией, пьянками, неконтролируемой яростью.
И залечить эту рану было невозможно.
А девушка эта была светлая душой.
Взгляд у нее был открытый и пытливый, но при этом не наглый.
Она и сейчас быстро осматривала комнату, а он не мешал, ждал, когда она слегка придет в себя после первого шока, оттого что он выбрал именно ее.
И как только она здесь оказалась?
Этот вопрос зудел на кончике языка, но Лекс не торопился с вопросами и разговорами.
Пугать не хотел.
Потому что видел, что девушка вся на взводе и едва не трясется.
Оставь он какую-нибудь из тех девиц, он бы и церемониться не стал.
Задрал бы юбку по самые уши и натянул на себя до ее визга.
Трахал бы так, пока весь этот макияж не стечет от пота.
А потом выбросил бы в коридор и сказал Жене перевести нужную сумму на счет.
Как быть с ней, он пока не знал.
Но мысль о том, что она может оказаться в его постели и под ним по собственной воле и вот прямо сейчас, заводила его до звона в ушах.
Нечего было лукавить: хотел он ее до чертиков!
Еще с того момента, как она оказалась рядом с ним в клубе год назад.
И вот она пришла.
Сама!
И подписалась под тем, что будет спать с ним!
Пока в это с трудом верилось даже.
— Тебя как звать-то? — выдавил Лекс и кашлянул, потому что не ожидал, что его голос станет настолько хриплым.
Девушка не вздрогнула от его голоса, но повернулась к нему, глядя своими карими глазищами.
— Варвара.
Лекс широко улыбнулся, выгибая брови.
— Серьезно?
— Да.
Подумать только: кто в наше время называет своих детей такими чудесными именами?
Сейчас ведь мода пошла на всё необычное: Дианы, Снежаны, Ульяны становились куда более привычными, чем Аленка или Маруся.
А тут и вовсе Варвара.
Варя.
Варюша.
Имя, которое в душе отзывалось чем-то мягким и родным.
Как говорил его покойный отец: то, что душе любо.
Лекс так и продолжал улыбаться, но девушка неожиданно выдохнула:
— Алексей Алексеевич! Я сделаю всё, что вы скажете! Только, пожалуйста, спасите мою семью!
Он тут же нахмурился, замечая, что от этих слов Варюша побледнела и нижняя губа задрожала.
Но девушка сдержалась, не заплакала.
— Рассказывай, — коротко пробасил он, понимая, что дело серьезное и что именно поэтому она и вызвалась ехать к нему.
И Варюша рассказывала.
Поспешно, сбиваясь, потому что очень сильно переживала.
Иногда замолкала и переводила дыхание, потому что слезы подступали слишком близко.
А он молчал и внимательно слушал.
Не перебивал и не задавал вопросов, постепенно узнавая историю жизни девушки.
То, как во время перестройки ее родители приехали в Канаду вслед за друзьями за лучшей жизнью, но через несколько лет ее отец умер от сердечного приступа.
Он был механиком, занимался ремонтом машин и за время своей жизни в Ванкувере успел познакомиться с людьми, которые помогали ему или тоже занимались похожим делом.
После его смерти у мамы не было возможности вернуться обратно в Россию, потому что элементарно не хватало денег на билеты, и ей стал помогать мужчина из китайского квартала. Человек, который стал другом погибшего отца и не оставил его семью в беде.
И как обычно бывает в таких ситуациях, дружба и поддержка незаметно переросли в искренние чувства.
Так мама и Варя перебрались в китайский квартал и стали жить в нем.
А потом родилась еще одна дочь.
— К нам всегда хорошо относились, — волнуясь, говорила Варя. — Никто никогда не тыкал в нас пальцем, никто не указывал на то, что мы должны жить в своем квартале, где только русские. Но год назад всё изменилось…
Девушка замолчала, потому что заметила, как Лекс помрачнел и в буквальном смысле изменился в лице, но промолчал о том, что из-за смерти его отца от рук китайской мафии и начались бандитские разборки, которые в итоге коснулись всех.
Именно с тех пор, как было покушение на викингов, а затем перестрелка со множеством жертв в китайском квартале, жизнь перевернулась и перестала быть мирной и размеренной.
— Вас обижали? — глухо и мрачно спросил Лекс, сжав кулаки, и Варя снова обратила внимание на то, что мужчина по-прежнему ходит в тонких кожаных перчатках. Даже здесь.
Девушка замялась, но в конце концов отозвалась, понимая, что раз она просит помощи, то нужно быть предельно откровенной с ним.
— Сначала просто угрожали. Словами. Говорили, что дом подожгут и разнесут папину мастерскую. На улице могли что-то говорить вслед нам с сестрой. Но в один из дней пришли молодые наглые мужчины и сказали, что забирают мастерскую себе. Папа сказал, чтобы они уходили и забыли об этом… Его избили. Разбили все окна в нашем доме, а в мастерскую бросили какую-то горючую смесь.
Варя снова замолчала, потому что отчетливо услышала, как заскрипела кожа перчаток, оттого что Лекс сжал кулаки, а его брови сошлись на переносице.
— Почему вы не пытались связаться с нами, Варя?
— Мы пытались! Передавали записки! Пытались узнать ваш номер или номер Евгения. Когда стало совсем тяжело и вокруг китайского квартала
