Чувствуй себя как хочешь - Саммер Холланд
Он увидел девушку брата посреди ревущей толпы и поцеловал ее.
Зачем?
Он привез ее домой, хотя можно было оставить там и не париться.
Зачем?
Он налил ей свой любимый джин и спросил об их расставании.
Зачем?
Универсальный ответ настолько легко всплывает в голове, что кажется единственно правильным. Он хорошо все объясняет, и больше ничего не требуется.
Джек делает это не ради себя и уж точно не ради нее. У него есть человек важнее – Гэри. Что бы у них ни произошло, расстались они навсегда или на время, – не так важно, брат все равно не хотел бы, чтобы Флоренс пострадала.
Стараясь удержаться за этот ответ, Джек ищет в своем отражении изменения. Что нового его образу привнесет очередное падение? Ситуация кажется логичной, почти обыденной, но внутри все равно бушует что-то нездоровое. Единственное, чему не находится успокаивающего объяснения, – он целовал Флоренс. А она его.
Воспоминания жгут сознание. Джек остервенело трет зубы щеткой, проходится даже по губам, но чертов поцелуй до сих пор ощущается во рту горько-сладким предательством. Ничего не помогает. Кажется, с этим привкусом еще придется научиться жить.
Когда Джек возвращается из ванной, он ожидает увидеть Флоренс на диване перед телевизором, но та снова – в который раз за вечер? – ведет себя странно. Сбросила обувь и забралась с ногами на подоконник. В руках у нее книжка с до боли знакомым корешком – «Портрет Дориана Грея».
Она не реагирует на его появление, даже головы не поднимает, погруженная в чтение. Джек подумывает уйти спать – возможно, так ей будет спокойнее. Флоренс напрягает его присутствие, и это заметно. Даже слишком.
Давно понятно: он ей не нравится. Джек успел с этим смириться за три года, тем более что, если быть честным, он и не пытался понравиться. Зачем? Это девушка брата, вот ему пусть и нравится.
Хотя сейчас, когда он видит ее сосредоточенное лицо, внутри появляется новое чувство. Кажется, он понимает и почему Гэри ее выбрал, и почему пробыл с ней так долго. В эти минуты Флоренс не просто красивая кукла – она совсем нереальна, словно статуя, вышедшая из-под руки Пигмалиона[4].
Когда Джек делает шаг назад, намереваясь исполнить собственное решение оставить ее в покое, Флоренс поднимает голову. Чуть затуманенный книгой и алкоголем взгляд окончательно превращает ее в произведение искусства.
– Привет, – едва заметно улыбается она, – зачем ты спрятал свой дорогой джин?
Джек видит пустой рокс на журнальном столике.
– Говорил тебе пить медленно, – усмехается он и подходит к кабинету с алкоголем за бутылкой.
– Я и пью. Просто ты плещешься в душе, как пятилетка.
– Рад, что ты нашла себе развлечение.
Он доливает джин в ее рокс и кидает еще один кубик льда.
– Тебе необязательно со мной сидеть, я не ребенок и справляюсь, – Флоренс приподнимает книгу. – Если ты устал, просто отдай бутылку и иди спать.
– Почему так настойчиво пытаешься напиться? Не знал, что тебе это нравится.
Джек подходит к подоконнику и вкладывает рокс ей в руку. Их пальцы соприкасаются, и по спине, там, где позвоночник, пробегают колкие мурашки.
– Потому что сегодня специальный вечер для этого. – Она не отводит взгляд. – Я рассталась с человеком, которого любила три года.
– Интересно? – кивает он на книгу.
Ее слова звучат слишком болезненно, чтобы за них цепляться. Нужно хотя бы попробовать перевести тему.
– Читала в университете. Но это настолько хорошо, что можно перечитать.
– Английская классика.
– Как и Конан-Дойль, но его я у тебя не нашла. – Флоренс поджимает ноги, освобождая место рядом с собой. – Так что, ты спать?
Не отвечая, Джек идет за вторым роксом, на обратном пути прихватив и бутылку тоже. Подоконник у него широкий, сделан добротно – двоих точно выдержит.
– Как ты, возможно, знаешь, – опускается он напротив и тоже закидывает ноги наверх, по обе стороны от ног Флоренс, – Гэри не самый болтливый человек.
– Что ты, он просто открытая книга, такой разговорчивый.
Джек давится смешком и качает головой. За двадцать с лишним лет привык: Гэри предпочитает молчать обо всем, что для него важно. Сейчас было бы странно удивляться. Да, он ничего не говорил об их проблемах в отношениях. Вряд ли вообще собирался, и хорошо, если хотя бы о расставании сообщит – может вовсе сделать вид, будто ничего не произошло.
Но до этого момента Джек не думал о том, что с Флоренс он, скорее всего, такой же. Интересно, они вообще о чем-нибудь беседовали? Скорее всего, она знает об их маленьком бизнесе в Манчестере, про бабушку тоже в курсе. Гэри мог рассказать главные моменты их детства и то, что отец убил его мать.
– То есть ты ничего не знаешь? – разрезает тишину голос Флоренс.
– Дай подумать: ты приходила в офис и что-то не поделила с Малой, – отвечает Джек, делая глоток джина. – Леон видел на камерах. На этом все.
– Пайпер, – закатывает глаза она, – верхушка айсберга.
Флоренс закрывает книгу, зажимая страницу пальцем. Джек забирает злосчастного Оскара Уайльда у нее из рук и, запомнив номер страницы, кладет на пол.
Итак, дело все же в ассистентке. Пайпер Нолан подняла на уши всю операционную дирекцию, установила новые правила общения, а теперь еще и директора к рукам прибрала. Удивительная девчонка. Раньше там каждый день стояла грызня, а рычание Гэри долетало до самых дальних углов офиса.
А теперь стоит появиться пяти футам[5] рыжего дружелюбия, как все моментально утихают. Да, Пайпер, обязательно Пайпер. Бешеный Макрори – и тот у нее с рук ест. Маленькая дрессировщица.
– Ты знал, что два месяца назад Гэри был в Марокко? – спрашивает Флоренс.
– Нет, – с сомнением отвечает Джек. – Мы точно об одном человеке говорим? Моего брата с дивана не выгонишь, какой, к черту, Марокко?
Она победно улыбается, изящно подносит рокс к губам.
– Выкладывай.
Флоренс рассказывает о том, как нашла у Гэри отдельную тайную жизнь – ту, где он ищет человека с помощью хакеров, ездит куда-то по выходным. Хорошо хоть, подставную семью не завел.
Джек не может не отметить, с каким достоинством она держится, хотя сделала худшее, что могла: влезла, куда ее не пускали. Даже удивительно, как они еще два месяца продержались – старый добрый Гэри выгнал бы ее из дома в тот же день.
Это Джек выучил ценой разбитого носа еще до того, как они стали братьями: один раз сказали, что не твое дело, – во второй не стоит и спрашивать. А если выяснил окольными путями, не
