Татьяна Устинова - Мой генерал

– А зачем мне знать, как вас зовут?

Он вздохнул, полез в карман и достал сигареты.

– Так принято, – подумав, объяснил он, – мы с вами отдыхаем в одном санатории и даже сидим за одним столом, так что нам придется как-то называть друг друга.

– Вряд ли нам придется как-то друг друга называть, – отчеканила Марина, – зачем?

Очень уж он ей не нравился, с его брюшком, гавайской рубахой, цветастыми штанами и сладкой улыбкой на круглой физиономии. Ей-богу, Геннадий Иванович, будущая звезда теннисного спорта, и то лучше!

– Я вас… раздражаю? – смиренно спросил Федор Федорович Тучков.

– Раздражаете, – призналась Марина.

– Почему?

Не могла же она сказать про рубаху и брюшко!

– Не знаю. Я не люблю никаких курортных знакомств.

– Ну, на курорте никаких знакомств, кроме курортных, быть не может.

– Я никаких не хочу.

– Тогда вам надо было ехать на заимку.

– Куда?!

– В тайгу, – сказал он равнодушно, – на заимку. Лес, а в лесу избушка – это заимка и есть. Или вы сибирских писателей не читали – Астафьева, Липатова?

Марина смотрела на него во все глаза. Он курил, кошка терлась о его штанину, поглядывала вопросительно.

– Завтра, – пообещал Федор Федорович кошке, – завтра опять наловим. Ты полведра рыбы съела, хватит, совесть надо иметь!

Ореховая высоченная дверь отлетела, бахнулась в штукатурку, и на площадку выскочила мятежная профессорская внучка Вероника – шорты, маечка, кепочка козырьком назад, темные очки, и на плече стильный до невозможности чехол с ракетками. Выскочила, уронила ключи, засмеялась, завертелась, нагнулась и толкнула попкой Марину.

Та неодобрительно подвинулась на лавочке.

– Федор, не желаете ли партию? – дурашливо спросила Вероника. – Дед сказал, что не пойдет. И курить, между прочим, вредно. Минздрав давно предупреждает!

– Какая еще партия! – перепугался Федор Федорович. – Что вы, Вероника! После сытного ужина я только и могу, что греть на солнце свои старые кости!

Вероника закинула за спину чехол и поставила на лавочку безупречную ногу в безупречной кроссовке. Загорелое, упругое, аппетитное и черт знает какое бедро оказалось прямо под носом у Федора Тучкова.

– За ужином вы ничего не ели, не врите. Пили чай и больше ничего.

– Точно, – признался Федор, косясь на бедро, – экая вы наблюдательная молодая особа!

– Что за жаргон! Вы что, учитель русской словесности?

– Вот и нет! – глупо захихикав, сказал испытуемый бедром Федор Тучков. – Вот и не угадали!

Из-за этого глупейшего хихиканья, а также из-за того, что он моментально пошел туда, куда манила его Вероника, подобно всем известному бычку на веревочке, Марина прониклась к нему еще большим презрением и отвращением, если только это было возможно.

– А кто?

– Чиновник, – покаялся Федор, – чиновник в министерстве.

– Коррумпированный?

– Э-э… боюсь, что нет.

– Тогда что с вас взять, – заключила Вероника, сняла ногу с лавочки и пристроилась рядом с Мариной, обдав ее запахом вкусных духов.

– Давайте, – приказала она, – рассказывайте.

Марина молча смотрела на нее, но профессорскую внучку было не так-то просто сбить с толку.

– Что вы смотрите? – спросила она и окинула себя взглядом. – У меня что, ширинка расстегнута? Или лифчик выпал? Федор, посмотрите, сзади у меня все в порядке? Лифчик не волочится?

Федор хрюкнул и с некоторой заминкой сообщил, что сзади у нее все в порядке.

– Ну тогда рассказывайте!

– Что?

– Как что?! Про труп рассказывайте!

– О господи, – выговорила Марина, стряхнула пепел с сигареты и поднялась. – Я должна идти. Спокойной ночи.

Но она даже предположить не могла, насколько трудно сбить с толку профессорскую внучку!

– Никакой спокойной ночи! Сначала вы нам расскажете про труп, а потом будет спокойная ночь! Мы вас не отпустим! Правда, Федор? Не отпустим же?

И тут она цепкой лапкой ухватила Марину за брюки. Кошка мяукнула вопросительно.

Марина усмехнулась и шагнула прочь, но нахальная девчонка не отпускала брюки.

– Отпустите.

– Ни за что.

– Вы что? – спросила Марина. – Сумасшедшая?

– Я не сумасшедшая, – весело сказала нахалка, – я любопытная.

Нужно было или вырывать брюки, которые и так неприлично сползли там, где за них уцепилась когтистая лапка, или покориться.

Покоряться на глазах у Федора Федоровича Тучкова, которому она только-только объяснила, что знать его не желает и разговаривать с ним не станет, ей не хотелось.

Вырываться на глазах у него же ей хотелось еще меньше.

– Отпустите, – повторила Марина и независимо поддернула сползающие штаны.

– Отпущу, если расскажете.

– Нечего рассказывать.

– Тогда не отпущу.

И Вероника засмеялась, открыв безупречные зубы.

Федор Федорович отчетливо и коротко хмыкнул и вытащил еще одну сигарету.

Из ореховых дверей выползла незнакомая бабулька с пакетиком, неодобрительно помахала рукой, разгоняя дым, и позвала нежно:

– Кыс-кыс-кыс!

Кошка мяукнула, вскочила на лавку, прошлась по коленям Федора Тучкова и брякнулась под ноги барабульке.

Та стала активно вываливать из пакета неаппетитное месиво из рыбы и мяса. Кошка совалась, нюхала и брезгливо дергала усами. Месиво ей явно не нравилось.

Марина неожиданно обнаружила, что они – все трое – тоже брезгливо морщатся, как эта кошка.

– Пошли отсюда, – перехватив ее взгляд, сказала Вероника и непринужденно дернула за руку Федора Федоровича, – пошли, пошли!

– Кысенька, – приговаривала бабулька, – кушай, кысенька! Что же ты не кушаешь?

– Ее сейчас вырвет, – предсказала Вероника, – пошли быстрей, я на это смотреть не хочу!.. Пошли скорее!

– Куда?

– Господи, ну туда, где вы будете рассказывать про труп!

Вероника поднялась – Федор Тучков проводил скорбным взглядом аппетитную попку – и резво побежала в сторону от ореховых дверей, бабульки и кошки.

– Вы идете?!

– Надо идти, – озабоченно проговорил бывший “гаваец”, – надо идти.

Марина тотчас же поднялась и пошла – ясное дело! – в сторону, противоположную той, куда поскакала резвая барышня.

– А вы куда?! – прокричала успевшая отбежать довольно далеко Вероника. За ней поспешал Федор Федорович. – А впрочем, какая разница! Давайте туда!

В одно мгновение она оказалась рядом с Мариной, схватила ее повыше локтя, потащила, поднажала, повернула и вырулила к лавочке, притулившейся за голубой елкой.

– Ну вот, – сказала Вероника и кинула на газон свой шикарный чехол, – очень замечательное место. Уединенное, и покурить можно.

Она проворно достала пачку и заявила Марине: