Линда Баррет - Ангел для дочери

— О чем?

— Это может быть посттравматический стресс, пережитое насилие — физическое или сексуальное. Многие выросли в семьях алкоголиков.

В голове Алексис возникли картины ее детства, то, о чем она пыталась забыть. Она вся затряслась от этих воспоминаний и закрыла рот рукой.

«Не вздумай сказать».

— Боль и страхи из прошлого — истинные причины. Алкоголь — лишь средство заглушить их, — сказала доктор.

— Но ненадолго, потом они подкрадываются снова. — Алексис снова зажала рот рукой.

Доктор Тэннер кивнула:

— Люди пьют, чтобы справиться с болью и страхом, но они не алкоголики.

— Теперь я понимаю, почему я так поступал, Элли, — вмешался в разговор Дэн. — Мне надо было найти доктора Тэннер два года назад. А я пытался себе объяснить, что все переносят горе по-разному.

— Совершенно верно, — кивнула врач.

— Проблема только в том, что я так и не смог вылечиться, — добавил Дэн.

Алексис подумала, что ее предположения о том, что Дэн любил свою жену больше, чем кого-либо в жизни, были верными. Ей стало невыносимо тяжело.

— Любимая, я не хочу причинять тебе боль. Просто постарайся меня понять. Это самое главное. Понимаешь, помимо того, что я потерял Ким, была еще одна вещь, которую я не мог себе простить. Мне никак не удавалось избавиться от чувства вины.

Алексис слушала его с огромным вниманием. Она так внимательно следила за выражением лица Дэна, словно старалась уловить малейшее изменение настроения. Мужчина покраснел и опустил глаза. Казалось, ему было стыдно.

— В чем дело, Дэн? — Алексис опустилась перед ним на колени, стараясь заглянуть в глаза. — Что могло быть хуже смерти жены?

На мгновение их взгляды встретились. И футболист опять отвел взгляд.

— В самом конце… она была одна. Я оставил ее умирать одну. Это был мерзкий, подлый поступок. Вместо того чтобы быть рядом с Ким, я как сумасшедший носился по полю в Тэмпе. Ее сиделка вышла на несколько минут, и… в это время… Ким умерла. Совсем одна.

Чувство вины. Горе могло со временем притупиться, но не чувство вины. Дэн — очень чувствительный человек, это его качество очень нравилось Алексис. Ей захотелось как-то его подбодрить.

— Знаешь, я читала, что умирающие специально ждут момента, чтобы покинуть этот мир в одиночестве. Им нужно иметь возможность спокойно уйти, чтобы никто не пытался их удержать.

— Это правда, — сказала доктор Тэннер.

— Чувство вины грызло меня изнутри, — продолжал Дэн, — иногда боль становилась невыносимой, как в день годовщины свадьбы. Тогда я пытался заглушить ее виски. После встречи с тобой я понял, что не хочу дальше так жить, поэтому и обратился к врачу.

— После встречи со мной? — прошептала Элли. — Из-за дочери? Когда ты понял, что в твоей жизни появился человек, за которого ты несешь ответственность?

— Нет, — Дэн покачал головой и посмотрел на нее, — из-за тебя, Алексис. Я люблю тебя и не хочу терять тебя из-за дурацкого глотка шампанского.

Дэн только что излил перед ней душу, рассказал о самом сокровенном. Он пригласил ее на сеанс к доктору Тэннер, потому что доверял этой женщине и знал, что она сможет поговорить с Элли на ее языке.

Любимый все это сделал для нее.

Он заслужил женщину лучшую, чем Алексис Браун.

Алексис признала, что поступала трусливо. Всю жизнь она бежала от своего прошлого, стараясь погрузиться сначала в учебу, потом в работу. Ей никогда не хватало смелости общаться с людьми. Ждать от жизни большего. Она боялась впустить в свое сердце любовь, друзей, создать семью.

Ей даже не хватало смелости выяснить почему.

До сегодняшнего дня. До этого мгновения.

Она так и сидела на корточках перед любимым, держа его руки в своих и уставившись в стену.

— Дэн, я боюсь.

— Ох, Элли. — В его голосе явно угадывалось разочарование.

— Нет-нет, извини; ты меня не понял. Я не тебя боюсь. Просто… — она сильнее сжала его руку, — возьми меня за руку.

— Конечно.

Алексис стало теплее от его прикосновений, как обычно. Она чувствовала его силу и поддержку. Как обычно. Элли взглянула на доктора, которая спокойно смотрела на нее.

«Скажи ей, скажи ей, скажи ей!»

— Вы говорили о насилии…

«Дыши, дыши ровно».

— Насилие в детстве. Мой отец… он много пил. И бил нас. Однажды ночью, когда мне было четырнадцать, он сильно напился… и сказал, что я уже женщина. Он поймал меня… бросил на кровать… и… он избил меня… Я старалась…

Алексис помнила каждое мгновение той ночи. Ей вдруг сдавило грудь и стало трудно дышать. Она старалась собраться с мыслями, ей надо было выговориться.

— Я не смогла убежать… он меня изнасиловал, я кричала и просила: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!» А моя мать… она стояла и смотрела. Я не знаю, как она могла так поступить. — Алексис украдкой взглянула на доктора и расплакалась. — Как она могла так поступить со мной?

Она чувствовала себя совершенно опустошенной. У нее словно закончились слова. Силы покинули ее, она обмякла, как тряпичная кукла, с которой так любила играть Шерри. Сестра не расставалась с этой куклой, всюду носила ее с собой и дала ей имя Мишель. Где сейчас эта кукла?

— Тихо, детка, тихо. — Голос Дэна доносился как сквозь вату. — Я здесь, с тобой.

«Спасибо тебе, Господи». Дэн наклонился к любимой и крепко обнял. «Как хорошо».

Ей казалось странным, что он не испытывает к ней отвращения, что может прикоснуться к ней.

— Я думала, что, если уеду из дома, мне станет легче. Вся эта грязь останется в прошлом. — Она продолжала рассказывать, удивленная тем, что во обще может говорить. — Но воспоминания не покинули меня. А моя бедная Шерри… она осталась там одна. Как только я окончила школу, я уехала. Я бросила ее. Никогда себе этого не прощу. — Слезы хлынули из глаз, но Алексис продолжала говорить: — Получается, что я не оставила детские тайны и несчастья в прошлом, а забрала их с собой во взрослую жизнь. Так, доктор?

— Сейчас вы все поняли, а это никогда не поздно сделать.

— Я не хочу портить жизнь ни себе, ни Дэну. Вы же слышали, что он сказал. В его семье не было алкоголиков. А в моей есть. В этом камень преткновения. Я воображаю, что если человек выпивает бокал вина, то он непременно пьяница, как Кол. Я сразу выношу приговор, не разобравшись. Мне все кажется подозрительным, я никому не верю. — Алексис глубоко вздохнула. — Я не могу так больше жить. Вы мне можете помочь?

— Конечно. Вы уже сделали шаг к выздоровлению. — Доктор Тэннер встала и подошла к компьютеру. — Думаю, что у меня будет свободным вечер в среду. — Она улыбнулась. — Вас это устроит?